главная / о сайте / юбилеи / анонсы / рецензии и полемика / дискуссии / публикуется впервые / интервью / форум
ВЗРЫВ МОСКОВСКОГО КОМИТЕТА РКП(б)
25 СЕНТЯБРЯ 1919 г.
На севере анархисты преследовались все жесточе и жесточе. Все организации были разгромлены или влачили жалкое, полулегальное существование. Даже легальная конференция анархо-синдикалистов в Москве была арестована в полном составе. Анархисты преследовались беспощадно. Кругом была мертвая благодать. Анархическая «интеллигенция» молчала. А заграницей анархисты шли вместе с коммунистами.
В среде анархистов началось подпольное движение. И в сентябре месяце 1919 года, в помещении Московского комитета Российской Коммунистической партии, по Леонтьевскому переулку, была брошена пудовая бомба членами подпольной организации анархистов… Этот взрыв был ответом на подлости и мерзости большевиков-коммунистов. И хотя большинство «идейных» анархистов (по терминологии большевиков-коммунистов) протестовали против взрыва и заклеймили подпольных анархистов, но когда-нибудь беспристрастный историк Российской Революции очистит имена этих жертв большевистского коммунистического террора.
Горелик А. Анархисты в русской революции. Буэнос-Айрес. 1922. С. 29-30.
* * * * *
Из воспоминаний секретаря Московского комитета РКП(б) А. Ф. Мясникова: «25 сентября в помещении Московского комитета РКП (по Леонтьевскому переулку) собрались партийные ответственные работники Москвы, представители районов, лекторы, агитаторы и пр. для обсуждения вопроса о постановке агитации и выработке плана работы в партийных районных школах. Собралось около 100-120 товарищей. Присутствовали представители всех районов, кое-кто из высшей партийной школы, видные лекторы и агитаторы нашей партии. Вся эта масса тесно разместилась в небольшой комнате. После доклада тов. Бухарина, Преображенского и Покровского собрание стало разбирать представленный план организации школ. Когда приступили к обсуждению этого вопроса, часть собравшихся стала расходиться. Движение и шум мешали вести заседание, а потому желающим уйти председатель собрания с. А. Ф. Мясников предложил выйти поскорее. В это время приблизительно со стороны предпоследнего ряда, близ окна в сад, раздался звучный треск наподобие выстрела. Присутствующие шарахнулись к дверям, где моментально образовались пробки.
По словам очевидцев, тов. Загорский (секретарь МК) из-за стола президиума бросился в сторону выстрела, к месту падения снаряда, с целью предотвратит опасность; на ходу он крикнул: «Спокойнее, ничего особенного нет, мы сейчас выясним, в чем дело». Этим он, по-видимому, внес некоторое успокоение, чем были предотвращены сутолока и давка. Значительная часть присутствующих успела выйти из комнаты. Все это заняло около 45 секунд, и едва тов. Загорский договорил последнее слово, как раздался оглушительный взрыв. Как только рассеялось первое впечатление, сейчас же было дано знать о случившемся в Московский Совет, во все районы, ЧК, были потребованы кареты «Скорой помощи», медицинский персонал и пожарные. Через 15 минут уже кипела работа по извлечению трупов, тяжелораненых и отправке в лазареты и госпитали. Легко раненым здесь же были сделаны перевязки. Работа длилась всю ночь. Больше всех пострадали товарищи, сидевшие в средней и задней части комнаты: товарищи, сидевшие в передовых (так в тексте. – А.Д.) рядах и в президиуме, отделались незначительными ушибами и контузиями.
На место взрыва вместе с другими, стремившимися оказать помощь пострадавшим, явился почти в полном составе пленум Московского Совета.
Дом, в котором помещался Московский комитет партии, двухэтажный особняк бывшей графини Уваровой. Раньше здесь помещался Московский комитет и ЦК партии левых эсеров. Бомба была брошена с самой удобной и подходящей стороны – со стороны Большого Чернышевского переулка, от которого дом отделяется небольшим садом. С этой же стороны дома, во втором этаже, находится тот зал, где происходило заседание. Преступник, прекрасно знакомый с помещением, бросив бомбу как раз в середину собрания со стороны сада, скрылся в сторону Чернышевского переулка через единственную калитку, которая оказалась выбитой.
Жуткую картину разрушения представляет этот дом после взрыва…
… По случаю гнусного убийства во всех районах Москвы были устроены митинги, на которых были вынесены резолюции протеста против покушения на лучших представителей московского и всероссийского пролетариата, с выражением соболезнования ЦК и МК РКП. Телеграммы и целый ряд резолюций были получены также с фронтов и из провинций, в которых красноармейцы и рабочие выразили глубокую скорбь по утрате стойких борцов за социализм, призывая к красному террору, клянясь за каждую голову наших вождей снять тысячи вражеских голов»
Из показаний арестованных анархистов подполья: «Взрыв в Леонтьевском переулке был произведен анархистами подполья. В нем участвовали 5 человек: я (Барановский А.Н. – редактор), Петр Соболев (он бросал бомбу), Миша Гречаников, Федя Николаев и один, который убит на даче в Красково, фамилии его я не назову. Взрыв был произведен по инициативе Петра Соболева, который слыхал от одного видного коммуниста, как он говорил, что на заседании Московского комитета будет обсуждаться вопрос об эвакуации и сдаче Москвы, и он думал, что мы должны и сможем помещать этому. Он пришел ко мне в Дегтярный переулок, где я лежал больной тифом (только что заболел). Я был возмущен тем, что он мне рассказал о сдаче Москвы. Тогда же он предложил мне взорвать это заседание, и я согласился. Мы вместе пошли за бомбой на Арбат, дом № 30, кв. 58, где она хранилась. Взяв ее, мы пошли в Чернышевский переулок, где нас уже дожидались другие участники взрыва. Я перелез через ограду в Чернышевском переулке. Соболев передал мне бомбу на ограду. Я бомбу положил на землю внутри ограды, затем влез опять на ограду и помог Соболеву перелезть в свою очередь. Затем мы вместе с ним подошли к дому; Петр попробовал, удобно ли влезть по лестнице на балкончик; влезая туда, осмотрел место, потом слез.
Вместе с ним мы подошли к лежавшей у ограды бомбе, он зажег шнуровую зажигалку, обыкновенно употребляемую для раскуривания, положил ее в карман, бомбу взял под мышку и влез опять на балкончик, зажег зажигалкой бикфордов шнур бомбы и бросил ее в окно. Я подождал, когда он спустится с балкончика, затем влез на ограду и, обернувшись назад, увидел, что Петр запутался в ветках и упал. Я перескочил через ограду, через некоторое время на ограде появился Петр, и в это время раздался взрыв, которым Петр был сброшен на землю. Он поднялся, и мы с ним пошли в сторону Тверской улицы…»
Из отчета МЧК «О раскрытии заговора анархистов подполья. 28 декабря 1919 г.»:
«25 сентября была брошена бомба на собрании ответственных работников московской организации РКП, которое происходило в помещении Московского комитета РКП.
На этом собрании должен был быть сделан доклад о раскрытом тогда белогвардейском заговоре, с тем, чтобы товарищи, приглашенные на это собрание, ознакомились с материалами по заговору и смогли использовать их в своих выступлениях на ближайших митингах в пятницу, где они должны были указать рабочим массам на всю серьезность белогвардейской опасности и призвать рабочих к организованному отпору белогвардейским заговорщикам. И вот в этот момент в наших товарищей, среди которых было большинство представителей рабочих районов, была кем-то брошена бомба.
Ясно, что в первый момент большинство товарищей, в том числе и мы в ЧК, были убеждены в том, что бомба брошена кем-либо из уцелевшей от арестов белогвардейской сволочи.
Появившееся вскоре после этого где-то нелегально напечатанное «Извещение» за подписью «Всероссийский повстанческий комитет революционных партизан» не разрушило этого убеждения. Ибо по своему содержанию оно как раз играло на руку белой реакции, которая в это время предприняла так позорно для нее окончившееся наступление на фронтах против Красной Рабоче-Крестьянской России…»
ИЗВЕЩЕНИЕ
Граждане и братья!
Вечером 25-го сентября на собрании большевиков в Московском комитете обсуждался вопрос о мерах борьбы с бастующим народом. Властители большевики все в один голос высказывались на заседании о принятии самых крайних мер для борьбы с восстающими рабочими, крестьянами, красноармейцами, анархистами и левыми эсерами вплоть до введения в Москве чрезвычайного положения с массовыми расстрелами. Замысел большевиков был сорван.
В самый момент голосования и принятия противонародного решения революционными партизанами-повстанцами было взорвано здание Моск[овского] Комитета партии коммунистов-большевиков, в обломках которого нашли себе должный приют представители реакционнейшей кровавой партии – большевики и комиссары.
Так мстит рука революционных партизан-повстанцев чрезвычайщикам и комиссародержащим за десятки тысяч расстрелянных крестьян, рабочих и трудовой интеллигенции, за предательство повстанцев-махновцев Украины, за расстрел и аресты анархистов, за разгром федераций и групп во всех городах и деревнях, за закрытие всех газет и журналов.
Революция предается и предается направо и налево. Украина же продана диктатором Троцким Деникину, и не секрет – завтра большевики отдадут ему и Великороссию. Перед нами реакция красных и белых, каждый наш шаг взят на учет, всюду рыщут шпики, личность подавлена и обесценена хуже, чем в царские времена; всюду пытки, аресты, обыски и расстрелы за малейший протест против издевательств совнаркомщиков и чрезвычайщиков; самодеятельность трудящихся убита и национализирована, промышленность и транспорт разгромлены, поля не засеяны.
Этому варварскому строю должен быть положен конец. Крестьянские массы путем целого ряда восстаний в прошлом году уже доказали свою готовность уничтожить совнаркомовскую власть, но рабочие и красноармейцы не поддержали их. Ныне снова крестьяне Украины, Сибири и Великороссии поднимаются против насилия власти белых и красных. Анархист Махно отрядом партизан взял Екатеринослав, Александровск, Синельниково, Дебальцево и Мелитополь, повстанцы Сибири заняли Томск и ряд других городов и сел; здесь, в Великороссии, в ряды повстанцев-крестьян вливаются зеленоармейцы и красноармейцы, действующие в полном согласии с революционными повстанцами Сибири, Северного Кавказа, Тавриды и Украины. Наша задача – стереть с лица земли строй комиссародержавия и чрезвычайной охраны и установить Всероссийскую вольную федерацию союзов трудящихся и угнетенных масс. Нечего ждать прихода белой деникинской реакции и ухода красной, комиссарской. Мы сами должны установить свободный строй в стране теперь же, немедленно, не дожидаясь окончательной гибели завоеваний октябрьской революции. Близится третья социальная революция!
Рабочие! Покидайте ряды Красной Армии Крови, поступайте по примеру крестьян, которые все покинули ее ряды. Идите в ряды партизан.
Крестьяне! Еще усиленней сплачивайте свои партизанские отряды.
Красноармейцы! Будьте наготове и по первому предложению Всероссийского Повстанческого Комитета революционных партизан откажитесь исполнять приказы своих комиссаров.
Заленоармейцы! Бросьте нейтральное поле, вступайте в ряды партизан для борьбы с красной и белой реакцией.
Советские труженики! Будьте готовы к прекращению работ по предложению Всероссийского Повстанческого Комитета Революционных Партизан.
17 июня с[его] г[ода] Чрезвычайный Воен[но]-Револ[юционный] Трибунал расстрелял в Харькове семь повстанцев: Михалева-Павленкова, Бурбыгу, Олейника, Коробко, Костина, Полунина, Добролюбова и затем Озерова.
25 сентября с[его] г[ода] революционные повстанцы отомстили за их смерть Московскому комитету большевиков.
Смерть за смерть! Первый акт совершен, за ним последуют сотни других актов, если палачи революции своевременно сами не разбегутся.
Всероссийский Повстанческий Комитет требует от советской власти немедленного освобождения всех арестованных крестьян, рабочих, анархистов и прочих революционеров, за невыполнение чего оставляет за собой свободу действий. Динамиту и бомб хватит. Дух Бакунина еще живет в нас, на подвиги Равашоля еще способны наши бойцы! Нашей мести за растерзанный и распятый народ не будет конца. Все в наши ряды!
Разжиревшие комиссары бегут со всех фронтов в глубокий тыл, забирая с собой все ценности и оставляя на произвол рабочих и крестьян.
Наш долг организовать оборону революции.
Да здравствует революционное повстанчество!
Долой палачей революции!
Да здравствует третья социальная революция!
ВСЕРОССИЙСКИЙ ПОВСТАНЧЕСКИЙ КОМИТЕТ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ПАРТИЗАН.
Из воспоминаний коменданта Московского Кремля П. Малькова: «25 сентября 1919 года в помещении Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке, собрался московский партийный актив… первым был заслушан доклад одного из руководителей московских большевиков в 1917 году, старейшего члена партии … Михаила Николаевича Покровского о вражеской деятельности и ликвидации «Национального центра».
Я был на заседании актива. Когда Покровский закончил доклад и актив перешли к очередным делам, мне пришлось уйти…
… Вдруг блеснула ослепительная вспышка и вечернюю тишину рванул оглушительный грохот. Из окон соседних домов с дребезгом посыпались стекла.
Ничего еще не соображая, не поняв еще толком, что произошло, я рывком махнул через дверцу машины и кинулся к зданию МК, откуда вышел всего несколько минут назад…
Ни в одном из окон Московского комитета РКП(б) свет не горел. Да и были ли окна, был ли дом?..
Я попытался проникнуть в здание – тщетно. Вход засыпало, ничего в темноте нельзя было разобрать. Тогда я бросился к машине. Шофер, дрожа, сидел за рулем. Мотор работал. Когда он его завел, ума не приложу. Я велел ему мчаться в Моссовет, - ведь рядом! - позвонить в ЧК Дзержинскому, в Кремль, вызвать пожарных и скорее возвращаться назад…
Между тем, безлюдный до того переулок ожил. Со всех сторон раздавались голоса, неистово хлопали двери соседних домов, по тротуарам, по мостовой к месту катастрофы бежали десятки людей.
Я торопился, медлить было нельзя. Кто знает, не скрываются ли в густевшей толпе преступники, совершившие злодеяние, не готовят ли они новый удар, стремясь добить тех, кто чудом уцелел в полуразрушенном здании Московского комитета?
… В этот момент в конце переулка замаячили фары стремительно мчавшейся машины, второй, третьей. Оглушительно рявкнул сигнал, заскрежетали тормоза. Из первой машины выскочил председатель МЧК Манцев, за ним еще люди, еще. Со стороны Тверской раздался топот множества бегущих людей. К месту катастрофы мчались бегом, прямо с заседания, члены пленума Московского Совета, все в полном составе.
Замелькали огни карманных фонариков. Как на штурм, кидались к дому, карабкались друг другу на плечи, лезли в окна члены Моссовета, чекисты, добровольцы. Большая группа рассыпалась по переулку в цепь, оттесняя любопытных, охватывая кольцом дом, квартал.
Вдалеке пронзительно взвыли сирены. Все ближе, ближе, и вот уже несутся по переулку огромные пожарные машины. Десятки пожарников с ярко пылающими факелами в руках с ходу устремляются в развалины.
Закипела бешеная работа. Чекисты, пожарники разбирали обрушившиеся балки, стены, извлекая из-под обломков жертвы ужасного преступления. Одних несут на руках, другим помогают идти? третьи, освободившись из-под развалин, идут сами. Их много, очень много. Ведь на активе присутствовало свыше ста человек, лучшие из московских большевиков.
Вот, тяжело опираясь о плечо рослого пожарника, прихрамывая, шагает Михаил Степанович Ольминский.
Под руки ведут раненого Мясникова. Бодрится и пытается вмешаться в общую работу легко раненый Емельян Ярославский…
Живы, живы товарищи, целы!
А где же Загорский, где Владимир Михайлович? Его нет. Нет среди живых, нет среди мертвых. Нашли Загорского только некоторое время спустя, а на следующий день выяснились подробности гибели секретаря Московского комитета партии большевиков Владимира Михайловича Загорского…
… Я и не заметил в горячке, когда приехал Феликс Эдмундович [Дзержинский], всего вернее одним из первых, когда я вместе с другими разгребал развалины… Сразу по прибытии на место Феликс Эдмундович возглавил работы по спасению жертв катастрофы и одновременно начал расследование обстоятельств злодейского преступления. В сопровождении группы чекистов он тщательно обследовал садик, прилегавший к зданию МК со стороны Большого Чернышевского переулка, осмотрел все вокруг…
Из показаний арестованных анархистов подполья: «Взрыву в Леонтьевском переулке предшествовали следующие обстоятельства. В тот же день в 3 часа, по рассказу Ковалевича, явился на Арбат один левый эсер, который сказал якобы, что вечером состоится собрание комитета РКП(б), на котором будут все видные представители партии и будут обсуждать вопрос о введении в Москве осадного положения и о борьбе с анархистами подполья, о которых комитет якобы имел уже некоторые сведения, об ее работе, об ее количестве. В тот же день вечером акт был сделан. Кто принимал в нем участие, точно не знаю, но знаю, что там были Соболев, Барановский, Миша Гречаников; кто бросил бомбу, не знаю, но факт тот, что дело, сделанное под влиянием чувств, им самим не доставило никакого удовлетворения, они сами испугались своего акта, когда узнали, что большинство погибших там рабочие. Чем и можно объяснить тот факт, что «Извещение», выпущенное после акта, было подписано не организацией, а каким-то несуществующим повстанческим комитетом. По всему вероятию, и они боялись взять на себя ответственность за дело, которое впоследствии они же сами ничем не могли оправдать и не оправдывали, и если впоследствии они опять кричали в своей газете о том, что сделали они, то я лично думаю, что это вызвано не сознанием самого акта, а скорее их упрямством, их нежеланием сознаться в своей ошибке, короче, желанием остаться правыми в своих действиях. Вот все, что можно сообщить о жизни и деятельности организации анархистов подполья…
… Взрыв в Леонтьевском переулке подготовлялся, вероятно, активными членами организации, так как мы, рядовые члены, абсолютно ничего не знали, только по совершении акта на второй день мне лично (М. Тямину. – Редактор) была поручена Ковалевичем пачка листовок с приказанием разбросать ее. Думаю, что и остальным было поручено то же самое.»
«… Вместе с Соболевым они бросали бомбу на Леонтьевском переулке. Бомба была начинена динамитом и нитроглицерином, оболочка деревянная, не круглая, как бы футляр дамской шляпы, весила 1 пуд – 1 пуд 15 фунтов. Вероятно, покушение было произведено по инициативе левого эсера Черепанова (кличка Черепок), который сам участвовал во взрыве.
…Оболочкой для бомбы, которой был взорван Московский комитет РКП, послужила валявшаяся, оставленная кем-то у меня на квартире деревянная (из фанеры) коробка. Нитроглицерин и динамит, которыми впоследствии начинена была эта коробка, как-то за день-два принес ко мне (А. Розанову. – Редактор) Васька Азаров в свертке и, не предупреждая, что в нем завернуто, бросил под кровать. Затем в 6 часов вечера в день взрыва он пришел вместе с Петром Соболевым, попросил удалиться всех из комнаты. И в это время, по моему мнению, ими была начинена бомба. Оставались они одни в комнате минут пятнадцать. Затем они ушли. Через полтора часа пришел Соболев и забрал коробку. Через час после этого пришла наша жиличка и сказала, что где-то недалеко бросили бомбу с аэроплана. Только после этого я понял, что где-то нашими брошена бомба. На другой день я узнал, что был взорван Московский комитет. До этого дня я не знал совершенно о готовящемся взрыве.»
Показания Д. А. Черепанова: «Я совместно с Казимиром Ковалевичем сорганизовал Всероссийский штаб революционных партизан, который главнейшей целью своей наметил ряд террористических актов. Эта организация и произвела взрыв в Леонтьевском переулке. Подготовка этого взрыва, выработка плана и руководство им до самого последнего момента были возложены на меня. В само же метании бомбы я, по постановлению штаба, участия не принимал. Не будь этого постановления, я бы охотно принял на себя метание бомбы. До того, как остановиться на террористическом акте, этот вопрос дебатировался долго у нас в штабе. Высказывалось несколько мнений по этому поводу. Предлагалось бросить бомбу в Чрезвычайную комиссию, но это предложение было отклонено по следующим соображениям: чрезвычайка и сам гражданин Феликс Эдмундович Дзержинский являются только орудием, слугами партии и, следовательно, во всей политике ответственными являются не чрезвычайки, а партия.
Собрание 25 сентября главных ответственных партийных работников в Московском комитете как нельзя лучше могло быть рассматриваемо главнейшим виновником, тем более что на этом собрании предполагалось присутствие гражданина Ленина.
Конечно, нужно только сожалеть о том, что жертвами взрыва были не видные партийные работники и никто из более крупных не пострадал. Этот акт, по нашему мнению, должен был революционизировать массы и указать путь, по которому должны идти настоящие революционеры: путь террора и ударов по голове насильников.
На замечание, что при взрыве пострадало много незначительных работников, я укажу, что ваша чрезвычайка в этом отношении не лучше.
… Об одном я сожалею: при аресте меня схватили сзади, и я не успел пристрелить ваших агентов.
То, что сейчас творится, сплошная робеспьериада!»
Из письма левых с.-р., перехваченного чекистами. Конец 1919 - начало 1920 г.: «… Дело в том, что «Партизанский штаб», о котором вы, вероятно, слыхали, именем которого взорван Леонтьевский, - это наших (левых с.-р. – Редактор) рук дело. Мы работаем там вместе с анархистами. Как вам понравится это, товарищи? Между тем, говоря по существу, акт в Леонтьевском имел колоссальное агитационное значение. В продолжении недели б[ольшеви]ки не могли оправиться от испуга. Рабочие Москвы реагировали на это крепко и ясно: «Жаль, что не всех уложили». Вся чрезвычайная сволочь перепугалась: дошло дело до того, что на некоторых заводах были выступления оппозиции и это молчаливо переносилось ими. Надо было читать писания этих бандитов, где они старались доказать, что этот акт – дело рук белогвардейцев, конечно, им до ужаса жутко признаться, что это дело рук революционеров, а не белогвардейцев.
Но мы добились признания, расклеивая и разбрасывая соответствующие листовки от «Партизанского штаба». Задачей момента – по всей России организовать этот Повстанческий штаб революционных партизан из нас и анархистов (настоящих), где они есть, и действовать от их имени.
Сейчас для масс ясны два имени: большевики и Деникин. Надо популяризировать третье – Партизанский штаб, за этой 3-й силой, революционной силой, будут все – вот, товарищи, вам план действий, которого не дал партии ЦК в течении долгого-долгого времени…»
Постановление Московского губернского исполнительного комитета.
27 сентября 1919 г.
В Москве обнаружен белогвардейский заговор, имевший целью свержение Советской власти. Заговорщики арестованы и расстреляны. Последовавшее затем покушение белогвардейских террористов на жизнь ответственных работников-коммунистов указывает на существование в Москве еще не раскрытой контрреволюционной организации, имеющей, по-видимому, свои отделения и в Московской губернии.
Принимая во внимание необходимость решительными мерами покончить со всеми белогвардейскими заговорщиками, провокаторами, шпионами, пытающимися своей преступной деятельностью ослабить наш фронт и открыть дорогу врагу трудящихся, исполнительный комитет Московского губернского Совета рабочих и крестьянских депутатов постановляет:
Объявить Московскую губернию на военном положении.
Для общего руководства борьбой с врагами революции, для защиты рабочих и крестьян от белогвардейских происков учредить губернский Революционный комитет, которому предоставляются широкие полномочия по проведению в жизнь всех необходимых военных мероприятий.
Из отчета МЧК о раскрытии заговора анархистов подполья. 28 декабря 1919 г.
«… 2 октября была задержана в поезде около Брянска неизвестная женщина, которая оказалась членом конфедерации анархистских организаций Украины «Набат» Софией Каплун и была командирована организацией из Москвы для работы в тылу Деникина. При ней было найдено письмо вождя украинского «Набата» Барона, в котором он, между прочим, писал: «Теперь Москва начеку, пару дней тому назад местный комитет большевиков взорван бомбой, погибло больше десятка, дело, кажется, подпольных анархистов, с которыми у меня нет ничего общего. У них миллионные суммы. Правит всем человечек, мнящий себя новым Наполеоном». И дальше: «Они сегодня, кажется, публикуют извещение, что это сделали они». И вот только после этого стало очевидно, что наше прежнее предположение о виновниках взрыва ошибочно, что белые получили неожиданную поддержку со стороны тех, которые мнят себя архиреволюционерами, - со стороны анархистов.
Московская чрезвычайная комиссия имела теперь нить, по которой она должна была, употребив все усилия, дойти до раскрытия истинных виновников взрыва. Произведенные аресты Барона, некоторых московских анархистов и приехавших с Украины не дали практических результатов. Стало ясно лишь одно, что так называемые «легальные» анархисты знают участников взрыва и организации анархистов подполья и своим молчанием покрывают их. «Легальными» анархистами, арестованными МЧК, была проделана комедия с выборами из своей среды следственной комиссии якобы для раскрытия, а на самом деле для заметания следов и затруднения работы ЧК…
…Тогда МЧК обратила внимание на то, что за последнее время с политического горизонта исчезли некоторые анархисты, с которыми ЧК имела дело раньше, в 1918 г., во время разоружения анархистов в Москве, во время ограбления «Центротекстиля», а также члены «Союза анархистской молодежи», которые были в июне арестованы ЧК на их съезде, а затем выпущены. Соответствующие «дела» были изъяты из архива и отданы в разработку нашей секретной разведке.
К концу октября ей удалось установить, что в квартире, занимаемой в прошлом году «известной» по Украине Марией Никифоровой, проживают теперь такие анархисты, которые, по установленному за ними наблюдению, безусловно вели в Москве нелегальную работу. Был произведен внезапный обыск и оставлена в квартире засада, между которой и пришедшим на эту квартиру неизвестным произошла перестрелка, во время которой неизвестный был убит, а один из наших комиссаров был им ранен. При неизвестном были найдены револьвер «браунинг», из которого он отстреливался, фальшивые документы и черновики обращения, за подписью московской организации левых эсеров, по содержанию почти совершенно сходного с выше цитированным «Извещением».
Неизвестным также была брошена бомба, к счастью не разорвавшаяся. Двое других неизвестных – мужчина и женщина (жившие в этой квартире) воспользовались суматохой и скрылись. По имевшимся в МЧК фотографиям раньше арестованных анархистов по делу об ограблении «Центротекстиля» было установлено, что убитый неизвестный некто Казимир Ковалевич, бывший служащий Московско-Курской ж.д. Он являлся идейным вождем организации анархистов подполья. В ближайшие дни было установлено, что проживающий недавно на упомянутой квартире некто Александр Восходов проживает в данное время в Москве в другой квартире. 3 ноября МЧК там был произведен обыск и оставлена засада, которой удалось арестовать целый ряд членов организации анархистов подполья. Как в квартире, так и у задержанных засадой был обнаружен богатейший материал, который дал возможность МЧК в 2-3 дня установить вполне организацию подпольников и ликвидировать ее. Найдены были списки адресов некоторых членов организации, приходно-расходная запись и пр. Между прочим, были найдены инструменты для взлома несгораемых шкафов, бомбы, револьверы и пр.
По этим данным были произведены аресты боевиков, причем почти ни один из них не сдался без сопротивления, имея при себе и бомбы, и по нескольку револьверов. В это время был убит один из виднейших организаторов анархистов подполья – Петр Соболев, непосредственный участник взрыва Московского комитета РКП, тот, который бросал бомбу. Убит он был в перестрелке с двумя комиссарами МЧК, во время которой один комиссар был им ранен тремя пулями в грудь. При нем найдены три револьвера и записная книжка, записи в которой устанавливают получение награбленных денег виднейшими членами партии левых эсеров и тесную связь вообще всей партии с анархистами подполья. Петром Соболевым во время перестрелки была брошена бомба, которая не взорвалась (бомба случайно попала в портфель товарища комиссара, который зажал ее там). Имевшимся у него в другой руке револьвером он застрелил Петра Соболева. Во время этих арестов были также задержаны и другие участники взрыва Московского комитета РКП, в том числе один «левый» с.-р., Федор Николаев (Федька-боевик). Тогда же была обнаружена связь эсеров-максималистов с организацией анархистов подполья (об этом уже сообщалось нами в «Известиях ВЦИК»), и арестован ряд боевиков эсеров-максималистов, участвовавших совместно с анархистами-боевиками и левыми эсерами (которые также арестованы) в целом ряде ограблений советских учреждений в Москве и вне ее.
В эти же дни были установлены легальные типографии, где подпольники печатали некоторые из своих листков, и арестованы лица, печатавшие их, среди них член московской организации меньшевиков, наборщик типографии Наркомпути, член партии меньшевиков с 1912 г., а с 1906 по 1912 г. член партии с.-р. Молчанов. Он во всем сознался. В своих показаниях он, между прочим, говорит, что «совершил этот гнусный поступок по недомыслию» (его подлинное выражение). Но Московской чрезвычайной комиссией еще не была открыта ни нелегальная типография, в которой подпольники печатали свои произведения, ни место, где ими заготовлялись бомбы и адские машины и был склад оружия и огнестрельных припасов.
В то же время в МЧК имелись определенные указания, что к октябрьской годовщине, которая наступала через день-два, анархисты подполья подготовляли ряд покушений и для этого свозили в Москву динамит и пр. Необходимо было найти это и устранить для московского пролетариата всякую опасность в день празднования им годовщины его победы. И вот за день до годовщины МЧК установила, что анархистами подполья была месяца полтора-два тому назад снята дача в дачном поселке Красково, верстах в 25 от Москвы. Немедленно туда был послан отряд в 30 человек, который рано утром оцепил дачу Горина. Бывшие в ней анархисты (шесть человек) встретили прибывших залпами из револьверов и ручными гранатами. Ими было брошено больше десятка бомб. Перестрелка продолжалась около 2,5 час. Затем анархисты зажгли адскую машину и взорвали дачу. Сила взрыва была громадна, дача целиком была поднята на воздух, затем она загорелась и почти во все время пожара (часа 4) происходили взрывы взрывчатых материалов, находившихся на даче? поэтому мер к тушению пожара принять было невозможно. На месте пожарища были обнаружены трупы, остатки типографского станка (вал, рама и пр.), две не взорвавшиеся адские машины (жестяные бидоны, наполненные пироксилином), оболочки бомб, револьверы и пр. Типография и лаборатория бомб были здесь уничтожены. Московский пролетариат мог спокойно праздновать годовщину. Отряд МЧК, несмотря на то что перестрелка происходила почти вплотную (на расстоянии 10-30 шагов) и люди отряда были вооружены только револьверами и карабинами, не потерял ни одного человека по причине того, что дача была окружена густым сосновым лесом. Затем случайно в дачной местности Одинцово был обнаружен склад динамита, который был брошен подпольниками в силу разгрома их организации МЧК.
Но, кроме организации в Москве, анархисты имели ряд агентов и организаций и в других городах России. МЧК предпринят ряд мер для ликвидации этих организаций. На днях получено известие от наших товарищей, посланных в Самару, что там ими ликвидирована также организация подпольников, причем взяты 4 пулемета, 18 пулеметных лент, 10 ящиков ручных гранат, 1 ящик капсюлей и пр., и арестованы известные боевики-экспроприаторы.»
Список использованной литературы:
Красная книга ВЧК. М. Издательство политической литературы. - 1989. Т. 1.
Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии. 1917-1921 гг. Сборник документов. - М. Государственное издательство политической литературы. 1958. С. 326, 349-350.
Анархисты. Документы и материалы. 1917-1935. - М. РОССПЭН. 1999. Т. 2. С. 373-374.
Мальков П. Записки коменданта Московского Кремля. - М. 1962. С. 278-283.