Вайнштейн Семен Лазаревич

«Он любил жизнь, любил красоту, любил даже которую театральность. Но в этой театральности было ни атома искусственности и фальши Она вытекала из самого существа Вайнштейна — из того страстного боевого темперамента, из той рыцарски-романтической! влюбленности в дело революции и рабочего класса, которую он глубоко хранил в сердце своем и пронес нетронутой сквозь испытания, удары и разочарования от юности до самой могилы. И ярким пламенем прорывалась эта страсть и эта влюбленность в критические, опасные минуты, когда Вайнштейн первый, не рассуждая, подставлял свою грудь под удары, обогащая и свою собственную жизнь, и историю движения рядом красивых, незабываемых эпизодов. Совсем еще молодой Вайнштейн, пролетающий в Харькове на лихаче по рабочим кварталам, разбрасывая майские прокламации на глазах у растерявшихся шпиков, полицейских и жандармов, Вайнштейн, при аресте Исполнительного Комитета первого совета рабочих депутатов обращающийся с пламенным призывом к ворвавшимся в залу заседания солдатам; Вайнштейн, первым встающий на защиту старых борцов революции, на шею которых кровожадные палачи коммунистической диктатуры собираются кинуть петлю; — много можно было бы перечислить эпизодов такого рода из жизни Семена Лазаревича.

Живший в глубине ею души революционный романтизм, который он так тщательно скрывал от посторонних взоров, и давал ему силы проходить свой тернистый путь, не теряя ни при каких условиях ни бодрости, ни жизнерадостности, ни веры в свое дело, с постоянной улыбкой на устах: с улыбкой стоял он на самых опасных боевых постах, с улыбкой нес цепи каторжанина и с улыбкой, застывшей на мертвом лице его, сошел в могилу.»

«Социалистический Вестник».
1923. № 10. С.2.