К.Н.Морозов

Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние (1922 - 1926):
этика и тактика противоборства

VI.6. Арест ссыльных Гоца и Тимофеева, их голодовки и новые тюремные сроки (июль-сентябрь 1925 г.)

Потушив конфликт, руководство ОГПУ всерьёз стало задумываться о перспективах скорого выхода в ссылку виднейших и опаснейших для себя эсеров. Свидетельством этого служит справка, написанная в начале 1925 г. начальником 3-го отделения СО ОГПУ И.Решетовым о степени опасности и о местонахождении осужденных по процессу ЦК ПСР: "На запрос тов. ДЗЕРЖИНСКОГО о ВЕДЕНЯПИНЕ и др. осужденным по процессу ЦК ПСР: I. ВЕДЕНЯПИНУ М.А., как и всем Цекистам, будут зачтены все его аресты при Соввласти.

Срок тюремного заключения его кончается 5/8-25 г.

2. ВЕДЕНЯПИН - тактичнее, выдержаннее, осторожнее остальных цекистов, свою тактику он строит с таким расчетом, чтобы у ГПУ создать впечатление о своей относительной неопасности, посему считать его политически приличнее остальных цекистов нет никаких оснований.

3. Наиболее активными врагами из цекистов являются: ГОЦ, ТИМОФЕЕВ, ВЕДЕНЯПИН, РАКОВ, РАТНЕР и активист боевик ИВАНОВ.

Первые пять из них, являются руководящей головкой, своего рода Политбюро ЦК ПСР. За прошлый год ЦБ ПСР неоднократно получало постановления ЦК ПСР по вопросам организационным и политическим, причем эти постановления и решения принимались за весь ЦК, только ГОЦ, ТИМОФЕЕВЫМ, РАКОВЫМ, ВЕДЕНЯПИНЫМ и РАТНЕР.

Неоднократно поступали в СООГПУ агентурные сведения о том, что эти 5 цекистов - эсеровская головка.

Поэтому этих цекистов мы должны держать особо крепко.

Кроме того в числе осужденных по процессу ЦК ПСР мы имеет таких боевиков-активистов - как ИВАНОВ, ИВАНОВА, УТГОФ и отчасти АГАПОВ; и сторонников руководителей террористических актов, как ДОНСКОЙ и ГЕРШТЕЙН.

Среди цекистов имеются крупные и способные руководители местных организаций п.с.р.: АРТЕМЬЕВ, ЛИБЕРОВ, ЛЬВОВ, БЕРГ, ЛИХАЧ и АЛЬТОВСКИЙ.

Среди цекистов есть пользующиеся в партии громадным моральным авторитетом: БЕРГ, ГЕНДЕЛЬМАН, ФЕДОРОВИЧ.

Все это - активные и серьезные враги, считающие борьбу с Соввластью, делом своей жизни и могущие устроить немало пакостей при благоприятной к этому обстановке.

4. Из осужденных по процессу ЦК ПСР, кончили срок тюремного заключения:

1. ЗЛОБИН П.В. - 23/5-23 г. выслан в Уфу на 2 г., срок ссылки кончается 23 Мая 25 г.

2. ГОРЬКОВ-ДОБРОЛЮБОВ Г.Л., окончил срок 7/9-23 г., бежал из ссылки и 20/6-24 г., осужден на 3 г. в концлагерь. Содержится в Ярославле.

3. БЕРГ Е.С. - 21/1-24 г. выслан на 3 года в Темир-Хан-Шуру.

4. ЛЬВОВ М.И. - 21/1-24 г. " " " в Чердынь Верхне-Камскаго Округа.

5. ДОНСКОЙ Д.Д. - 11/7-24 г. " " " в Нарымский край.

6. УТГОФ В.Л. - 8/8-24 г. " " " в Тюмень

7. АЛЬТОВСКИЙ А.И. - 27/XII-24 г. " " в Темир-Хан-Шуру

8. РАТНЕР Е.М. - 27/XII-24 г. " " " в Самарканд

5. СОДЕРЖАТСЯ В БУТЫРКАХ.

1. АГАПОВ В.В. - Кончает срок 4/X-25 г.

2. АРТЕМЬЕВ Н.И. " " 20/III-25 г.

3. ВЕДЕНЯПИН М.А." 25/8-25 г.

4. ГОЦ А.Р. " 20/5-25 г.

5. ГЕРШТЕЙН Л.Я. " 19/4-26 г.

6. ГЕНДЕЛЬМАН М.Я. " 15/III-26 г.

7. ИВАНОВА Е.А. " 19/XII-26 г.

8. ИВАНОВ Н.Н. " " 2/YIII-26 г.

9. ЛИБЕРОВ А.В. " 2/5-25 г.

10. ЛИХАЧ М.А. " " 25/1-26 г.

11. РАКОВ Д.Ф. " " 30/X-25 г.

12. ТИМОФЕЕВ Е.М. " 17/5-25 г.

13. ФЕДОРОВИЧ Ф.Ф." 23/III-26 г. ..."¹⁰⁴

Необходимость "держать особо крепко" нескольких эсеров, выходящих в ссылку, где это было делать значительно сложнее, чем в тюрьме, предопределила следующий конфликт, вспыхнувший летом 1925 г., когда всех только что отпущенных в ссылку видных эсеров-цекистов Дзержинский потребовал вновь арестовать, пугая членов Политбюро тем, что заграничные эсеры вот-вот начнут террор, и прочими неприятными для них вещами. В своем письме к Сталину от 6 июля 1925 г. председатель ОГПУ заявлял: "Еще во время нахождения во Внутренней и Бутырской тюрьмах всех осужденных по процессу ЦК ПСР, ОГПУ было известно из агентурных сведений, поступавших неоднократно из различных источников о том, что цекисты из тюрьмы руководят работой СР в России, через своеобразное Политическое Бюро в составе: ГОЦ, ТИМОФЕЕВА и РАКОВА, а в особо важных делах принимают участие кроме того еще РАТНЕР и ВЕДЕНЯПИН.

ОГПУ по освобождении Цекистов из тюрьмы отдавало себе ясный отчет в том, что часть Цекистов еще в ссылке будет вести партийную работу, другая часть убежит за границу, а остальные перейдут на нелегальное положение для ведения партийной работы в России. Последующая практика все предположения наши начинает оправдывать.

Так, из-за границы сообщают:

"Прага сильно радуется по поводу частичной амнистии смертников (особенно рады, что ГОЦ на свободе) и думают со временем их всех выудить заграницу, чтобы развязать себе руки для перехода партии к активной работе. Между прочим в данное время заграничная делегация п.СР находит, что сейчас почва в достаточной степени спахана для того, чтобы п. СР могла заняться уже и террористической деятельностью в России."

В одной из бесед арестованного КОЛОСОВА Евг. Евг. с членами Центральн. Бюро п.с.р. последнего состава он заявил, что на предстоящий конгресс 2-го Интернационала будет послан представитель п. СР из России, причем он произведет большой фурор, ибо явится, как бы воскресшим из мертвых. Члены ЦБ п. СР поняли это как указание на то, что поедет кто-то из крупных и освобождаемых цекистов. Известно, что заграницей один раз ТИМОФЕЕВА уже "хоронили".

Очень быстро Цекисты установили связь с заграницей и ведут оживленную переписку. Очень большую переписку ведет жена ГОЦА. Особенно любопытными являются письма одной неизвестной Тани из Парижа, где определенно читается, что ГОЦ убежит заграницу и даже назначается срок - конец Июля.

Сам ГОЦ, из ссылки нелегальным путем отправил заграницу в "Дни" известное письмо Эд.ФИММЕНУ, - помеченное, правда, задним числом (1 Января).

Из заграницы же Цекисты получают и деньги. Получают через Кр. Крест на своих жен, а ТИМОФЕЕВ один раз получил партийного содержания письмо и доллары через одно лицо, живущее в Киеве.

По прибытии в ссылку Цекисты сразу же объединяют ссыльных, ведут среди них партийную работу, ведут большую переписку не только между собою, но и со многими другими ссыльными с.р. и целыми колониями ссыльных. Путем этой переписки стараются прежде всего учесть наличные эс-эровские силы и, затем уже дать им соответствующие директивы.

Из освобожденных в первую очередь Цекистов двое (ГОРЬКОВ-ДОБРОЛЮБОВ и ЛЬВОВ) уже из ссылки бежали, конечно, для партийной деятельности.

Пребывание Цекистов (коих заграница упорно называла и называет заложниками) на свободе приподняло настроение эс-эров в России и за границей, развязало им руки для начала террористической деятельности (настроения террористические у эс-эров растут), подняло настроение ссыльных и позволило эс-рам питать некоторые надежды строить известные планы на усиление партийной работы, как заграницей так и в России

Поэтому ОГПУ полагает необходимым срочно произвести арест всех эс-эровских Цекистов, находящихся сейчас на свободе"¹⁰⁵. Получив, очевидно, разрешение, чекисты 11 и 12 июля 1925 г. арестовали А.Р.Гоца и Е.М.Тимофеева, которые объявили голодовку. 15 июня 1925 г. Ягода и Дерибас доклдывали в Политбюро ЦК РКП(б): "Арестованный 11/VII в Ульяновске член ЦК ПСР А.Р.Гоц объявил голодовку, но после допроса снял, заявив, что если арест его вызван опубликованием его письма к Э.Фиммену, то он готов нести ответственность, заявивши, что если через неделю не будет освобожден, объявит голодовку. Арестованный 12/VII в Коканде член ЦК ПСР Е.М.Тимофеев также объявил смертельную голодовку, которую продолжает и сейчас, требуя освобождения".

Хранящиеся в личном деле А.Р.Гоца документы позволяют реконструировать события в Ульяновске. Ульяновск, куда был выслан Гоц, входил в число городов, названных им в качестве желательных в его заявлении Г.Ягоде. Впрочем, вопрос, как обычно, был решен не Ягодой, а Андреевой¹⁰⁶. Постановлением Особого Совещания при коллегии ОГПУ от 11 мая 1925 г. Гоц был выслан в Ульяновск сроком на три года¹⁰⁷

Но уже 10 июля начальник Ульяновского горотдела ОГПУ Шийрон приступил "к производству предварительного следствия"¹⁰⁸. В "Сводке по делу гражданина Гоца Абрама Рафаиловича" он писал: "За время пребывания Гоца в Ульяновске с 22 мая 1925 года контролем его корреспонденции, наблюдением и агентурными данными установлено несомненное стремление Гоца стать во главе работы ПСР. Путем обширной переписки (условной) со всеми виднейшими членами ПСР выясняется надежная партийная эсеровская сила. Гоцем также установлена связь с членом ЦК ПСР Тимофеевым, высланным в Коканд, посредством обширной переписки и обмена книг. По агентурным данным книги использовались для шифрованных сношений друг с другом"¹⁰⁹.

Арестованный и заключенный "под стражу в Ульяновский домзак по 1 категории"¹¹⁰ и допрошенный 10 июля 1925 г., Гоц собственноручно заполнил бланк протокола допроса, где, вычеркнув стандартную фразу "Я признаю себя виновным в предъявляемом мне обвинении и в свое оправдание заявляю", написал следующее: "После окончания срока заключения был выслан в г. Ульяновск, где жил исключительно в кругу своей семьи и не имел никаких связей и даже знакомств среди местного общества и потому совершенно не понимаю, что могло послужить причиной моего нового ареста. Переписку вел исключительно с родными и близкими друзьями частного характера"¹¹¹.

На допросе 21 июля 1925 г. Гоц держался весьма мужественно и на попытки чекистов добиться от него отказа от своих прежних взглядов и заставить отмежеваться от В.М.Чернова и ЗД ПСР отвечал достаточно недвусмысленно: "Что касается моего отношения к вопросам о единстве профдвижения, о терроре, интервенции, вооруженной борьбе, экономической борьбе и взрыве советского аппарата изнутри, то на эти вопросы мне легко ответить ссылкой на все документы, написанные ЦК ПСР, и на все принципиальные заявления, сделанные как мною, так и моими товарищами по ЦК за время процесса... Строгая изоляция, которой был подвергнут я и мои товарищи в тюрьме, совершенно оторвала нас от практической работы партии как за границей, так и в России. О первой мы узнавали только из советской прессы, а о второй - по арестам. Таким образом, никакого аутентичного представления о практической деятельности партии в настоящее время я не имею.

Что касается моего отношения к Чернову В.М. и Заграничной Делегации, то заявляю, что я являюсь единомышленником В.М.Чернова: мы оба примыкаем к одному и тому же течению в партии. Заграничная же делегация была в свое время выбрана ЦК партии, и я как член ЦК, конечно, несу политическую ответственность за всю ее работу.

...На вопрос мне: "а не намеревались ли Вы бежать" - могу ответить только указанием на свое семейное положение. К тому же, если бы я и заявил, что не намереваюсь бежать, то все равно Губотдел ОГПУ не поверил бы мне. Мои поездки за Волгу (их было всего три) носили совершенно невинный характер и были вызваны просьбами моих детей покатать их на пароходе. Если бы я знал, что тот берег Волги считается загородной чертой, то я, конечно, не предпринял бы этих поездок"¹¹².

Кульминацией всего допроса был последний вопрос о том, намерен ли Гоц "вести партийную работу в будущем", на который он ответил так: "Относительно своей будущей работы я сейчас сказать ничего не могу. Я могу говорить и нести ответственность только за то, что было. Больше ничего добавить не могу"¹¹³. Впрочем, подписывая протокол, Гоц попросил дописать: "Ответ на последний вопрос дополняю следующим: Как старый политический деятель я, конечно, понимаю те последствия, которые повлекла бы за собой моя работа, и в таком случае не протестовал бы против ответственности, связанной с ней".

23 июля 1925 г. Гоц написал начальнику Ульяновского губотдела ОГПУ следующее заявление: "В силу соображений, изложенных мной Вам на допросе от 21 июля, я настаиваю на пересмотре оснований, вызвавших мой арест. Если до 10 августа 1925 г. я не получу положительного ответа об освобождении меня на жительство в г. Ульяновске, я вынужден буду объявить голодовку"¹¹⁴. 24 июля ульяновские чекисты объявили Гоцу, что "предварительное следствие по его делу закончено" и что "дело направляется на рассмотрение Особого Совещания при Коллегии ОГПУ"¹¹⁵.

В Заключении, написанном 24 июля начальником Ульяновского Губотдела ОГПУ, заявлялось, что "сопоставляя агентурные данные и поведение самого Гоца, ГО ОГПУ сделал вывод, что бегство Гоца за границу должно было состояться не позже конца июля с.г.". Несмотря на то, что никакими серьезными доказательствами чекисты не располагали, они утверждали, что считают "обвинение Гоца в активной работе в партии с.-р. и подготовке к побегу доказанным"¹¹⁶. Заключение было передано "на заключение Особого Совещания при Коллегии ОГПУ с перечислением за ним арестованного"

Уже 30 июля 1925 г. Е.Хорошкевич, рассмотрев дело Гоца, предложила считать обвинение Гоца по 60 ст. УК доказанным и передать его на заключение ОС при Коллегии ОГПУ¹¹⁷. 31 июля Андреева вынесла следующую резолюцию: "Предлагаю Гоца заключить в тюрьму на 3 года (цифра 3 была затем переправлена на 2 - К.М.)". Резолюции "Согласен" поставили И.Решетов и Дерибас.

Но чекисты отнюдь не спешили "обрадовать" А.Р.Гоца своей "добавкой", а тянули время. 5 августа 1925 г. А.Р.Гоц, находясь в Ульяновском домзаке, написал заявление "граж. Председателю ОГПУ": "Мне было заявлено, что мое дело не может быть рассмотрено ранее конца этого месяца ввиду отсутствия в данный момент членов Президиума. Считаясь с этим обстоятельством, я вижу себя вынужденным отложить голодовку до 1 сентября. Мне было передано, что главным основанием, послужившим к моему аресту, было опасение у ГПУ, что я готовлю побег. Категорически отрицая возможность каких бы то ни было фактических данных у ОГПУ для такого рода заявлений, я считаю, что у ОГПУ не было никаких оснований для того, чтобы решив в положительном смысле вопрос о моем освобождении и высылке меня на жительство в г. Ульяновск 20 мая 1925 г. - 10 июля 1925 года вновь арестовать меня. К тем опасениям, которые были у ОГПУ - 20 мая, 10 июля не могло прибавиться никаких объективных данных, свидетельствующих о моем намерении бежать. За время, прожитое мною здесь на свободе, я ежедневно являлся на регистрацию в местное ОГПУ, а в остальное время дня и ночи находился под неотступным и, конечно, хорошо мне известным надзором начальника Губ. отдела ОГПУ, которому был таким образом известен каждый мой шаг. Мне было указано, что в распоряжении ОГПУ имеется письмо, в котором кто-то кому-то пишет о моем намерении бежать. Я категорически заявляю, что если подобное письмо существует в природе, то оно могло исходить только от провокатора, стремившегося снабдить ОГПУ материалом для моего ареста. Писать о человеке, только что окончившем свой тюремный срок, что он готовится бежать, мог только провокатор. Это ясно каждому. ОГПУ угодно сделать вид, что оно вполне доверяет этому провокаторскому измышлению, но от этого, конечно, достоверность фальшивки не повышается.

В заключение я должен коснуться одного очень незначительного, но чрезвычайно характерного обстоятельства, свидетельствующего о той чрезмерной подозрительности, с которой ОГПУ относится к каждому нашему слову, и которая порой уводит его далеко от истины.

В моем предыдущем заявлении, отпечатанном на машинке, имелась фраза, вычеркнутая моей рукой и замененная мной другой, написанной от руки. Это обстоятельство навело Зам. Пред. ОГПУ гражд. Ягоду на целый ряд размышлений, опорочивающих правильность моего утверждения в этой части.

В действительности дело обстояло так. Ответы на вопросы, поставленные мне начальником Губ. отд. я давал в письменном виде. Затем уже все написанное мной было переписано на машинке Начальника губ. отд. Предъявляя мне для подписи отпечатанные на машинке листы моих ответов, он предупредил меня, что сведя в листе мои ответы он в двух-трех местах от себя внес некоторые изменения, которые просил меня прочесть. Одно из этих изменений и была как фраза, обратившая на себя внимание зам. Пред. ОГПУ, я тотчас же указал начальнику губ. отд., что его редакция мне кажется неудачной, так как может породить некоторые недоразумения (как это и было). А потому я эту фразу вычеркнул и заменил ее другой, более точно выражающей мою мысль. Я уверен, что начальник губ. отд. не откажется подтвердить правильность этого моего сообщения. А.Гоц"¹¹⁸).

Но направленное начальником Ульяновского губотдела в 3-е отделение СО ОГПУ заявление Гоца попало в руки не председателя ОГПУ, а в руки Андреевой, поставившей на нем резолюцию: "т. Решетову. В дело Гоц". Последний переправил его Хорошкевич для исполнения¹¹⁹.

В письме к ульяновским чекистам Агранов и Решетов в октябре 1925 г. велели разъяснить Гоцу, что "он может переписываться только с родными, переписка же с посторонними, а тем более арестованными и ссыльными ему не разрешеноа¹²⁰.

Но информация об аресте Гоца и Тимофеева и их новых голодовках просочилась на Запад, и 5 сентября 1925 г. В.М.Молотов получил телеграмму от советского полпреда в Лондоне, запрашивавшего о причинах ареста и ситуации вокруг всего этого дела¹²¹. На запрос В.М.Молотова Г.Ягода 7 сентября 1925 г. отвечал: "В середине июня (следует июля - К.М.) с.г. ОГПУ арестованы члены ЦК ПСР Гоц А.Р. и Тимофеев Е.М. за то, что, по совершенно верным сведениям (агентурным), оба готовили побег с места ссылки (Гоц из Ульяновска, Тимофеев из Коканда) за границу.

Тимофеев со 2-го сентября объявил голодовку, Гоц грозит объявить, если дело их не будет рассмотрено в ближайшее время и они не будут освобождены.

11 сентября дела Гоца и Тимофеева будут рассмотрены особым Совещанием при ОГПУ.

ОГПУ полагает, что ввиду особой активности Гоца и Тимофеева и их влияния на эсеровские партийные круги, необходимо обоих заключить в политизоляторы ОГПУ.

При этом ОГПУ сообщает, что если Гоц по получении приговора голодовку до конца не доведет, то Тимофеев, при его настойчивости, голодать способен до конца"¹²².

Политбюро согласилось с предложением Г.Ягоды и на своем заседании 9 сентября 1925 г. предложило ОГПУ "приговорить Гоца и Тимофеева к тюремному заключению на 2 года"¹²³.

Фактически в этот момент решалась судьба не только Гоца и Тимофеева, но и попытки большевистского партийного и чекистского руководства в очередной раз поставить принцип политической целесообразности выше закона. Арест на основании достаточно эфемерных подозрений о готовившемся побеге показывал приоритетность для властей собственных интересов и готовность их обеспечить невзирая на юридическую абсурдность.

Примечания

¹⁰⁴ РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 49. Л. 147 - 148.

¹⁰⁵ .РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 49. Л. 154 - 155.

¹⁰⁶ ЦА ФСБ РФ. Н-1789. Т. 104. Л. 77

¹⁰⁷ Там же. Л. 79

¹⁰⁸ Там же. Л. 86

¹⁰⁹ Там же. Л. 87

¹¹⁰ Там же. Л. 93

¹¹¹ Там же. Л. 94-94 об.

¹¹² Там же. Л. 98 об.

¹¹³ Там же. Л. 99 об.

¹¹⁴ Там же. Л. 101

¹¹⁵ Там же. Л. 102

¹¹⁶ Там же. Л. 104

¹¹⁷ Там же. Л. 106

¹¹⁸ ЦА ФСБ РФ. Н-1789. Т. 61. Л. 36-37.

¹¹⁹ Там же. Л. 35.

¹²⁰ Там же. Л. 111.

¹²¹ АП РФ. Ф. 3. ОП. 59. Д. 18. Л. 100.

¹²² Там же. Л. 102.

¹²³ Там же.

socialist.memo.ru – Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года