Восстание («юнкерский мятеж») "Всероссийского комитета спасения родины и революции" 28 - 29 октября (10 -11 ноября) 1917г., Петроград

«В ночь с 24 на 25 октября 1917 г. большевики захватили власть в Петрограде и свергли Временное правительство. Как следует из воззвания ее ЦК «Ко всей революционной демократии России» от 25 октября, шаг этот был осужден П.С.-Р. В знак протеста против переворота ее представители (за исключением отколовшегося левого крыла) вместе с меньшевика- ми покинули открывшийся 25 октября II Съезд Советов.

Социалисты-революционеры вошли в «Комитет спасения родины и революции», выступивший против нового режима и организовавший 29 октября восстание в Петрограде. Это восстание, прозванное «юнкерский мятеж», потерпело поражение, и повело к созданию следственной комиссии партии, что явствует из протоколов ЦК П.С.-Р. от 14 ноября 1917 г. Дело в том, что в Военной Комиссии ЦК раздались критические голоса по адресу Н.Д. Авксентьева и А.Р. Гоца, якобы предпринявших попытку задним числом отмежеваться от восстания. Гоц отверг такое обвинение. Данные о работе следственной комиссии не сохранились.

Попытки главы свергнутого Временного правительства эсера А.Ф. Керенского собрать вне Петрограда войска для подавления большевистского переворота, потерпели неудачу. Поэтому П.С.-Р. была избрана новая так- тика — «изоляции большевиков от пролетариата и широких масс трудящихся», то есть отказ от вооруженной борьбы, так как, по их мнению, сама политика большевиков должна была привести к этой изоляции».

Партия социалистов - революционеров после Октябрьского переворота 1917 года. Документы из Архива ПСР. Собрал и снабдил примечаниями и очерком истории партии в пореволюционный период Маrk Jansen. Amsterdam. 1989. С.15

Из обращения ЦК партии социалистов-революцинеров «Ко все революционной демократии России», 25 октября 1917 г.: «Товарищи солдаты, матросы, рабочие и крестьяне! Партия большевиков заняла своими отрядами банк, вокзалы, государственные учреждения в Петрограде. Она пытается захватить вооруженной силой государственную власть.

Центральный Комитет Партии Социалистов-Революционеров, всегда боровшийся против плана большевиков, считает этот их шаг безумием. Пусть Временное Правительство в глазах многих было слабым и неудовлетворяющим великим задачам момента, но до созыва Учредительного Собрания оставался всего месяц; и там весь народ решил бы вопрос о том, кому должна принадлежать власть...

И вот, в то время, когда враг стоит у ворот столицы, когда в стране все более и более рушится правильный порядок жизни, когда все внимание, все силы должны были быть сосредоточены на выборах достойных представителей, большевики поднимают восстание. Это восстание, несомненно, снова отсрочит Учредительное Собрание. Оно пойдет на пользу врагам страны и демократии, оно усилит разруху. Центральный Комитет самым решительным образом осуждает действия партии большевиков, он возлагает на них всю ответственность перед страной, революцией и историей. То правительство, которое создадут большевики, будет образовано без участия социалистов-революционеров и, надеемся, всех других действительно социалистических партий.

Пусть же большевики сами до конца проводят свой план, пусть вся страна увидит, до какой степени они не в состоянии дать ни мира, ни земли народу, который они обманывают этими обещаниями, ибо лишь Учредительное Собрание, мы сказали, могло бы решить эти задачи.

Признавая, что в настоящее время пока нет другой законной власти, кроме той, которая организована Демократическим Совещанием, Центральный Комитет будет всячески стремиться к созданию такого политического центра, который явится сосредоточием всех революционных сил страны для борьбы с большевиками и возможными попытками контрреволюции.

Товарищи, Центральный Комитет призывает Вас соблюдать возможное спокойствие, воздерживаться от всяких отдельных вооруженных выступлений, лишь беспощадно подавлять всякие попытки погромов, насилий и грабежа.

Товарищи, мы переживаем самый страшный момент, от которого зависит наша судьба, счастье и свобода народа. Мы должны напрячь все свои силы, чтобы после катастрофы, которая не замедлит наступить для большевиков, трудовая русская демократия нашла ближайшие и скорейшие пути к свободе, к земле и к всеобщему миру».

Из показаний бывшего эсера А.А. Краковецкий на предварительном следствии по процессу с.-р., 8 апреля 1922 г.:

За несколько дней до октябрьской революции я приехал в Петроград в качестве делегата на съезде Советов от Иркутского Совета Солдатских депутатов. В воздухе чувствовалось неизбежность решительного столкновения между военным правительством и большевиками, выдвигавшим лозунг "ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ".

Насколько я помню, в дни, предшествовавшие 26 октября, военная Комиссия ПСР готовилась к сопротивлению и результаты ее работы особенно реально Сказались в подготовке броневого дивизиона. Чувствуя постепенный и неуклонный отход солдатских масс от правительства, члены военной Комиссии настаивали пред членами Ц.К. на захвате инициативы в свои руки, т.е. подавлении назревавшего выступления большевиков самыми решительными мерами. В частности указывали на то, что если броневой дивизион не будет использован эсэрами немедленно, он уйдет из наших рук и мы лишимся весьма солидной опоры. Члены Ц.К. вели в это время переговоры с большевиками и могли дать только общую директиву о необходимости усиленной подготовки войск без указания срока выступления.

Прокламация Петроградской городской думы, 24 октября: "Городская дума доводит до сведения граждан, что ею в чрезвычайном заседании 24 октября образован Комитет общественной безопасности в составе гласных центральной и районных дум и представителей революционных демократических организаций: Центрального исполнительного комитета Советов рабочих и солдатских депутатов, Всероссийского исполнительного комитета крестьянских депутатов, армейских организаций, Центрофлота, Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Совета профессионального союза, и др.

Дежурства членов Комитета общественной безопасности в здании городской думы. Телефоны для справок 15-40, 223-77, 138-36".

Из защитительной речи члена ЦК ПСР А.Р. Гоца на процессе с.-.р., 1 августа 1922г.:

«Гражданин прокурор Крыленко в начале свое речи поставил вопрос - кто начал гражданскую войну? Я считаю эту постановку совершенно правильной. Я считаю, что разрешение этого основного кардинального вопроса - вопроса о том, кто начал первый гражданскую войну, на ком лежит ответственность за кровь пролитую, за все те разрушения, за все те бесчисленные беды, за все те раны, которые нанесла испепелявшая. 4 года Россию и рабочий класс, гражданская война, я считаю, что разрешение этого вопроса является основным кардинальным и необходимым для понимания всех тех событий, которые имели место в позднейшее время. … У нас имеется серьезный материал, который дает мне возможность пролить полный свет на этот действительно трагический вопрос – кто начал первый гражданскую войну, ибо война, которую открыл октябрь, была войной не межклассовой, а внутриклассовой. Роковая грань прошла внутри трудящихся, огненный меч разделения прошел через сердца пролетариата и та трещина, которая потом превратилась в пропасть, имела вертикальный, а не горизонтальный характер. Трагедия именно в том, что по обе стороны баррикады боролись трудящиеся.

Кто же начал гражданскую войну? Я думаю, что полный ответ на этот вопрос может пролить история возникновения военно-революционного комитета. Из тех материалов, которые прошли здесь у нас на судебном следствии, из тех материалов, документов и газет, которые приобщены к делу, с совершенно определенной ясностью вытекает, что зачинщиком, инициатором, вдохновителем, главным действующим лицом и фактором гражданской войны был именно этот военно-революционный комитет. Вы помните, когда возник тот военно-революционный комитет, который действительно сыграл роль инсуррекционного штаба, штаба восстания. Этот военно-революционный комитет, на самом деле сыгравший такую роль, все время прикрывался, лицемерно прикрывался маской. Какой? Что он говорил, когда возник, как он объяснил свое возникновение в Совете Рабочих Депутатов города Петрограда? Он заявил, что он возник не для целей захвата власти, не для цели ниспровержения власти временного правительства, нет, он возник только для борьбы с анархическими и погромными явлениями в городе Петрограде.

В «Деле Народа», приобщенном к делу, имеется определенное заявление этого военно-революционного комитета, выпущенное почти уже накануне самого Октябрьского переворота, в котом он успокаивая социалистические партии, говорит, что он не помышляет о захвате власти, что не для этой цели он возник. И это в то время, когда уже он оттачивал кинжал, которым нанес удар в спину революционной демократии, ибо, повторяю, нападение, организованное военно-революционным комитетом, застигло врасплох. Ему предшествовали переговоры, предшествовали попытки со стороны всех социалистических партий уладить назревавший тогда кровавый конфликт мирным путем.

Необходимо еще отметить, что в организации этого переворота принимала участие даже не вся партия большевиков в целом. Как вам известно, опять таки из документов, приобщенных к делу в свое время, в большевистских рядах не царило единодушное отношение к перевороту. Вы знаете из документа, который я в свое время здесь оглашал, что центральный комитет Коммунистической партии был против захвата власти, против переворота. И этот переворот совершился и вдохновлялся военно-революционным комитетом вкупе и влюбе с Московским и Петроградским Комитетом за спиной центрального комитета. Я на это указываю гражданину Крыленко, который так любит делать экскурсии в области чужих партийных отношений, указывать на мексиканские нравы, существующие в чужой партии. Да, гражданин Крыленко, этот переворот совершился за спиной вашего центрального комитета, против воли вашего центрального комитета. Когда переворот имел уже место, когда уже он совершился, мы были поставлены перед необходимостью защищать достояние февральской революции, мы были вынуждены защищать трудовой народ от той беды, которую нес ему октябрьский переворот. На кого опирался военно-революционный комитет, каковы были те силы, которые он в те дни мобилизовал. Да, я знаю, что Совет Петроградских рабочих депутатов в городе Петрограде в большинстве был тогда на стороне большевиков, но я также хорошо знаю, что огромные, подавляющие массы крестьянства с одной стороны, значительная часть пролетариата – с другой и огромная часть армии были в то время на стороне партии социалистов-революционеров и на стороне партии меньшевиков.

….ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я еще раз говорю, что есть предел всему. Нападки на съезд Советов, критика Советской Власти не может иметь места перед лицом ТРИБУНАЛА. Мы являемся органом Советской Власти и в качестве такого органа вас держим в определенных пределах, и потому Вы говорите только в тех пределах, которые Вам указываю.

ГОЦ. Я и держусь в этих пределах и не нападаю на 2-й съезд, а я говорю, что съезд был поставлен лицом к лицу с совершившимся фактом, и здесь я констатирую только исторический факт, зафиксированный в документах, уже приобщенных к делу, что этот съезд был поставлен лицом к лицу перед совершившимся фактом, и это тот основной упрек, который мы тогда бросили коммунистической партии. Ибо мы глубоко убеждены, что если бы переворот не был совершен накануне съезда, если бы все те спорные вопросы, которые раздирали тогда и раскалывали ряды Революционной Демократии, если бы все эти спорные вопросы, были вынесены на обсуждение съезда, то, по моему глубокому убеждению, этот второй съезд сумел бы найти примиряющие пути, которые бы избавили страну от гражданской войны и спасли бы ее оттого бедствия, в которое ее вверг Октябрьский переворот и вместе с тем он нашел бы возможность и силы и средства реализовать все цели, которые этот Съезд в своем большинстве одобрил, т.е. прежде всего программу мира. Значит я утверждаю только одно обстоятельство и я думаю, что это обстоятельство исторически уже можно считать зафиксированным и установленным, что этот 2-й съезд был вынужден санкционировать совершившийся акт помимо его, на пороге самого его созыва, ибо не мог же он в тот момент, когда Власть была в руках Военно-Революционного Комитета, не мог же он аннулировать совершившийся переворот и таким образом начать новую серию гражданских столкновений, гражданских социальных битв, для того чтобы заставить этот Военно-Революционный Комитет отказаться. Ибо, я повторяю, если большинство второго съезда и не сочувствовало тем методам, тем путям, которыми был совершен октябрьский переворот, то те цели, во имя которых, якобы был совершен Октябрьский переворот, - эти цели находили полный отзвук в среде трудящихся, ибо я уже имел случай раньше указывать, что те цели, те лозунги, которые выставили большевики в Октябрьские дни, это были старые лозунги февральской Революции, которые к несчастью этой же самой Революции, родившейся в трагических условиях международной войны, которые не умели, не сумели и не успели целиком реализовать».

Д.Рид, "Десять дней, которые потрясли мир": "Здание городской думы было освещено сверху донизу. Мы вошли в Александровский зал, окруженный галереями и увешанный затянутыми красной материей царскими портретами в тяжелых золотых рамах. Вокруг трибуны столпилось около ста человек.

Говорил Скобелев. Он настаивал на том, чтобы Комитет общественной безопасности был расширен с целью объединить все антибольшевистские элементы в одну организацию "Комитет спасения родины и революции." Пока мы находились в зале, комитет был сформирован. Это был тот самый комитет, который впоследствии стал самым могущественным врагом большевиков, выступая на протяжении последующей недели то под собственным именем, то в качестве строго непартийного Комитета общественной безопасности.

Здесь были Дан, Гоц, Авксентьев, несколько отколовшихся делегатов съезда, члены исполкома крестьянских Советов, старик Прокопович и даже члены Совета республики, в том числе Винавер и другие кадеты. Либер кричал, что съезд Советов незаконен, что старый ЦИК еще сохраняет свои полномочия... Тут же набрасывалось воззвание к стране."

Из показаний бывшего эсера А.А. Краковецкий на предварительном следствии по процессу с.-р., 8 апреля 1922 г.:«Правительство и особенно высшие круги очевидно переоценивали свои силы и не учитывали сил противника. Я помню разговор свой с полковником ПОЛКОВНИКОВЫМ, бывшим тогда командующим войсками Петроградского Военного Округа. Разговор этот имел место в день закрытия большевистских газет 24 или 25 Октября. Полковников был настроен очень оптимистически и уверял меня, что приняты все меры для быстрой и успешной ликвидации большевитского движения. Но ближайшие дни показали обратное.

Что касается настроения военной Комиссии ПСР, то она, оставаясь на позиции необходимости борьбы до конца, учитывала полное исчезновение доверия солдатских масс к Правительству. Все мы ясно сознавали, что имя КЕРЕНСКОГО было совершенно дискредитировано в глазах армии. В разговорах среди Членов Военной Комиссии не раз в эти дни поднимался вопрос о необходимости образования однородно-социалистического правительства и замены КЕРЕНСКОГО — ЧЕРНОВЫМ. Мы рассчитывали, что этими мероприятиями возможно еще укрепить моральный престиж власти и создать в массах настроение против большевитских лозунгов. К нашей точке зрения склонился также ГЕРНШТЕЙН, который больше других членов Ц.К. давал себе ясный отчет о критическом положении Временного Правительства. Не знаю представлял ли ГЕРНШТЕЙН эти проекты на рассмотрение Ц.К. партии, но во всяком случае военная комиссия вынуждена была вести свою работу в условиях старой политической обстановки».

Из защитительной речи члена ЦК ПСР А.Р. Гоца на процессе с.-.р., 1 августа 1922г.: «Когда переворот совершился, партия эсеров, которая понимала и отдавала себе ясный отчет в том, какими бедствиями грозит стране и Революции переворот, вопрос основной, который встал перед нами, был вопрос о том, как же сопротивляться, каким образом организовать это сопротивление этому насильническому нападению. Партия эсеров, как наиболее крупная организованная социалистическая сила была на бреши, и вполне естественно, что этот вопрос ею был в упор поставлен. Я уже говорил о том, что переворот застиг нас до известной степени врасплох и этим объясняется то обстоятельство, что нам пришлось спешно тут же на поле сражений мобилизовать свои отряды, которые мы могли бы противопоставить небольшим, но сплоченным, хорошо дисциплинированным, потому что это в значительной степени были кронштадтские матросы, военным отрядом, военного Революционного комитета. Здесь гр. прокурор упрекал нас в том, что мы этот отпор организовали не от имени партии, а от имени Комитета Спасения Родины и Революции. Он даже создал целую, не лишенную остроумия, как все его построения, должен признать концепции: он создал такую теорию, - эсеры, желая прикрыть свое лицо, на всякий случай, какой нибудь взятой на прокат у чужой организации маской, прибегли к псевдониму Военно-Революционного Комитета с тем, чтобы в нужный момент впоследствии отрешиться, отказаться: в случае если удача будет, они сумеют приписать всю честь успеха себе, если будет неудача, они тогда отмахнуться, отшвырнут рукой и скажут, что это не наша партия, а Комитет Спасения Родины и Революции. …ЦК в те дни дал мне определенное полномочие организовать вооруженное сопротивление перевороту большевиков. Если я счел более целесообразным в данном случае действовать не от имени ЦК, а от имени Комитета Спасения Родины и Революции, и не только я, но и все мои друзья, которые принимали участие в организации контратаки на большевиков в октябрьские дни, то это объяснялось тем обстоятельством, что Комитет Спасения Родины и Революции, в то время был наиболее авторитетной, наиболее крупной, наиболее влиятельной демократической и социалистической организацией, которая охватывала, которая объединяла, которая заключала в своих рядах все демократические, все социалистические, все профессиональные рабочие организации, все демократические органы самоуправления, не стоявшие на большевистской точке зрения. Там не было принципов коалиции, ибо там были представители только социалистических партий, и если там было три представителя из Кадетской Партии, то они вошли в эту огромную массу членов Комитета Спасения Родины и Революции не как представители своей партии, а как избранники Городского Общественного Самоуправления города Петрограда. И во всяком случае, даже гр. Крыленко, я думаю, не будет отрицать, что руководящая дирижирующая роль принадлежала социалистическим партиям, что они руководили событиями и только они несут ответственность за все те дела, которые имели место».

Из показаний бывшего эсера А.А. Краковецкий на предварительном следствии по процессу с.-р., 8 апреля 1922 г.:

Поворотным моментом, заставившим меня стать во главе военной комиссии, явилось выступление большевиков 26 октября, передавшее почти безболезненно власть в их руки. Отъезд КЕРЕНСКОГО на фронт для сбора верных частей и настроение членов Ц.К. указывали на то, что партия и Правительство не намерены примириться с совершившимся фактом и будут организовывать дальнейшую борьбу против большевиков. Это заставило и военную комиссию проявить лихорадочную деятельность по подготовке выступления в Петрограде в связи с наступлением КЕРЕНСКОГО извне. В течении нескольких дней были завязаны связи с военными училищами и несколькими военными частями, подававшими надежду на поддержку Правительства. Таких частей правда было очень немного, насколько я помню в наши расчеты входила какая-то команда самокатчиков, стоявшая частью в петропавловской крепости, частью в городе и команда инвалидов. Никаких надежд на гвардейские полки мы не возлагали и хранили свой план главным образом на силах юнкеров. Работа Комиссии в этом направлении шла успешно: в течении нескольких дней мы подготовили почву для начала военных действий. О всей этой работе конечно были осведомлены члены Ц.К. партии, которые с своей стороны перенесли центр сопротивления большевикам в Комитет “Защиты родины и революции”. Однако кровавая развязка наступила скорее, чем ожидали, члены Военной Комиссии. Были получены сведения о готовящемся разоружении таких броневиков, которые мы считали своими и поэтому было решено выступать немедленно. Решение это было принято представителями военной комиссии ПСР и представителями военного отдела Комитета Защиты Родины и Революции в ночь на 29 Октября в помещении Всероссийского Кредитного союза. Руководителем выступления был назначен тот же ПОЛКОВНИКОВ, при чем назначение это было сделано Комитетом Защиты, в котором видную роль играл ГОЦ. Тут же были заготовлены приказы военным училищам о выступлении. Эти приказы лично я дал на подпись АВКСЕНТЬЕВУ, как Председателю Комитета».

Воззвание Всероссийского Комитета Спасения Родины и Революции, 26 октября 1917 г.: "Гражданам Российской Республики.25 октября большевиками Петрограда, вопреки воле революционного народа, преступно арестована часть Временного Правительства, разогнан Временный Совет Российской Республики и объявлена незаконная власть. Насилие над правительством революционной России, совершенное в дни величайшей опасности от внешнего врага, является неслыханным преступлением против родины.

Мятеж большевиков наносит смертельный удар делу обороны и отодвигает желанный мир. Гражданская война, начатая большевиками, грозит ввергнуть страну в неописуемые ужасы анархии и контрреволюции и сорвать Учредительное Собрание, которое должно упрочить республиканский строй и навсегда закрепить за народом землю.

Сохраняя преемственность единой государственной власти, Всероссийский Комитет Спасения Родины и Революции, учрежденный в ночь 7 ноября, возьмет на себя инициативу воссоздания Временного Правительства, которое, опираясь на силы демократии, доведет страну до Учредительного Собрания и спасет ее от контрреволюции и анархии.

Всероссийский Комитет Спасения Родины и Революции призывает вас, граждане: Не признавайте власти насильников. Не исполняйте их распоряжений. Встаньте на защиту родины и революции. Поддерживайте Всероссийский Комитет Спасения Родины и Революции".

Д.Рид: "Всю эту тревожную ночь по холодным равнинам блуждали без предводителей команды солдат и красногвардейцев. Они сталкивались и смешивались между собой, а комиссары Военно-революционного комитета торопились от одной группы к другой, пытаясь организовать оборону...

Вверх и вниз по Невскому, точно волны, двигались возбужденные толпы. Что-то нависло в воздухе. С Варшавского вокзала можно было слышать отдаленную канонаду. В юнкерских училищах царило лихорадочное оживление. Члены думы переходили из казармы в казарму, уговаривая, умоляя и заклиная солдат, рассказывая им ужасные истории о большевистских зверствах – об избиении юнкеров и насилиях над женщинами в Зимнем дворце, о расстреле девушки перед зданием думы, об убийстве князя Туманова... В Александровском зале думы шло чрезвычайное заседание Комитета спасения, вбегали и убегали торопливые комиссары... Здесь были все журналисты, выгнанные из Смольного. Они были в приподнятом настроении и не поверили нашему рассказу о положении в Царском. Помилуйте, всем известно, что Царское в руках Керенского, что казаки уже в Пулкове. Была избрана специальная комиссия для встречи Керенского на вокзале. Его ожидали к утру...

Один журналист под строжайшим секретом сообщил мне, что контрреволюционное выступление начнется в полночь. Он показал мне два воззвания; одно было подписано Гоцем и Полковниковым и приказывало всем юнкерским училищам, всем выздоравливающим солдатам, находящимся в госпиталях, и георгиевским кавалерам приготовиться к военным действиям и ждать приказов от Комитета спасения».

Из обращения ЦК ПСР «К рабочим, крестьянам, солдатам и матросам, 26 октября 1917 г.: «Вас подло и преступно обманули! Захват власти произведен одними большевиками. Они злоупотребили именем Петроградского Совета Рабочих и Солд. Депутатов, потому что большевики скрывали свой план от других социалистических партий, входящих в Совет.

Захват власти произведен за три недели до Учредительного Собрания, за один день до открытия всероссийского съезда Советов Раб. и Солд. Депутатов.

Открывшийся съезд, признавший уже совершенный захват власти, неправомочен, п.ч. его покинули все социалистические партии и фронтовые делегаты, там остались одни большевики и плетущиеся у них в хвосте социалисты-революционеры-максималисты.

Голос трудового крестьянства не был выслушан. Крестьянские Советы отказались ехать на съезд, п.ч. теперь надо работать на местах над выборами в Учредительное Собрание. Всероссийский Испол. Комитет Советов Крестьянских Депут. протестует против безумия большевиков. Большевики арестовали № 147 «Известий Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов» и типографию закрыли, задушив своей жандармской рукой свободный голос трудового крестьянства. Вам обещали хлеба, но хлеба не будет. Восстание большевиков окончательно расстроит железные дороги, а мы и прежде с трудом справлялись с доставкой хлеба. Оттого, что власть у большевиков, не появятся новые паровозы и вагоны, не увеличится добыча каменного угля, а оттого, что большевики вызвали гражданскую войну накануне Учредительного Собрания и разрушили весь государственный аппарат, мы останемся совершенно и без железных дорог и без угля. Из-за того, что государственная жизнь разрушена, банки вынуждены прекратить свои операции. Денег не будет. Вы не получите ни жалованья, ни заработной платы.

Большевики ведут вас к закрытию фабрик и заводов, к безработице и голодной смерти.

Вам обещали немедленный мир и дали новую революцию, с которой никто не считается - враги, ни союзники. Посольства уезжают. Большевики развязали союзникам руки, чтобы те заключили с германцами мир лишь за счет России.

Вам обещали немедленный мир, а вместо того, дадут новую, тягчайшую войну на фронте и новую гражданскую войну в стране.

Вам обещали землю и волю, но контрреволюция использует посеянную большевиками анархию и лишит вас и земли и воли.

В резолюции большевистского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов в объявлении о захвате власти нет ни слова об Учредительном Собрании.

Вы были накануне Учредительного Собрания, большевики его сорвали.

Единственное средство подавить и анархию и уже ликующую контрреволюцию, это - создать новую революционную демократическую власть, которую признает вся страна.

Сплотитесь вокруг Всероссийского Комитета Спасения Родины и Революции, вокруг социалистических партий. Они создадут новую однородную революционно-демократическую власть, и эта власть немедленно передаст земли в ведение земельных комитетов, предложит всем воюющим странам всеобщий демократический мир, подавит анархию и контрреволюцию и доведет страну до Учредительного Собрания.

Товарищи рабочие, крестьяне, солдаты и матросы!

Вас подло и преступно обманули. Не слушайте большевиков, покидайте их, пусть останется одинокой эта кучка отщепенцев революции, и тогда их восстание закончится немедленно и без всякого кровопролития».

Секретарь военной комиссии Центрального комитета партии с.-р. М. Ракитин-Броун, 26 октября (8 ноября): "Я, Краковецкий и Брудерер созвали заседание военной комиссии, на котором было решено выступить, как только войска Керенского подойдут близко к Петрограду. Соответственно этому мы укрепили те связи с эсеровскими ячейками, которые имелись во всех юнкерских частях. Связь хорошая была с Константиновским артиллерийским училищем, с Михайловским артиллерийским, Павловским, Владимирским пехотными и Николаевским инженерным. Завели хотя и слабую связь с Николаевским кавалерийским. 8, 9, 10 ноября (26, 27, 28 октября) от этих училищ у нас дежурили представители. 10 ноября я был на свидании с Гоцем. Гоц заявил, что Комитет спасения родины и революции назначил в качестве руководителя восстания полковника Полковникова, бывшего командующего войсками Ленинградского военного округа".

Комитет Спасения Родины и Революции, 26 октября: "К населению Петрограда!

Товарищи рабочие, солдаты и граждане революционного Петрограда!

Большевики, призывая к миру на фронте, в то же время призывают к братоубийственной войне в тылу.

Не подчиняйтесь их провокационному призыву!

Не ройте окопов!

Долой оружие!

Долой предательские засады!

Солдаты, возвращайтесь в казармы!

Бойня, начатая в Петрограде,– подлинная гибель революции.

Во имя свободы, земли и мира сплачивайтесь вокруг Комитета спасения родины и революции!"

Из циркуляра Центрального Комитета и Военной комиссии Центрального Комитета партии с.-р. «Всем гражданским и военным организациям партии с.-р.», 27 октября 1917г.: «Безумная попытка большевиков накануне краха. Среди гарнизона раскол, подавленность. Министерства не работают. Хлеб - на исходе. Все фракции, кроме кучки максималистов, покинули съезд. Партия большевиков изолирована. Репрессии против типографии Центрального Комитета, разгром Гельсингфорсcкого Комитета, аресты товарищей Маслова, Циона и других членов партии, грабежи и насилия, сопровождавшие взятие Зимнего дворца, еще более раздражают значительную часть матросов и солдат. Центрофлот призывает к неповиновению большевикам.

Предлагаем: во-первых, оказать полнейшее содействие войсковым организациям, комиссарам и командному составу в деле окончательной ликвидации безумной затеи и объединения вокруг Комитета Спасения Родины и Революции, долженствующего создать однородную революционную демократическую власть на основе программы немедленной передачи земли в ведение земельных комитетов, немедленного предложения всеобщего демократического мира воюющим странам;

во-вторых, принять самостоятельные меры для охраны партийных учреждений; в-третьих, быть наготове, дабы в нужный момент, по призыву Центрального Комитета, оказывать активное противодействие стремлениям контрреволюционных элементов использовать большевистскую авантюру для уничтожения завоеваний революции, и, в-четвертых, проявить сугубую бдительность для противодействия врагу, пожелающему использовать ослабление фронта».

Из выступления члена ЦК ПСР А.Р.Гоца на процессе с.-р. в 1922 г.:

«Прежде, чем говорить о фактических неточностях в показаниях rp. Броуна, я хочу выяснить вопрос о моем «отречении», как упорно называет мое письмо гр. Крыленко и обвинительный акт, и мы сейчас увидим, где правда и кто является двурушником и лице мером. Мы, т.е. Авксентьев, Синани и я, поместили в «Бюллетене комитета спасения родины и революции» по письму. В своем письме я указал лишь на то, что я не видал этого приказа. В приказе я был обозначен как председатель комитета спасения род. и рев. Свидетель Броун запутался здесь в том, кто был председателем комитета: здесь он называет председателем Авксентьева, а в приказе таковым указан я. Эта путаница неудивительна, ибо вообще председателя к-та не было вовсе. Я не хотел «отрекаться» от самого восстания, я отрицал, что был осведомлен об этом приказе; я отрицал, что подписал его в качестве самозванного, мифического председателя, но я не отрицал, что вся морально-политическая ответственность за октябрьское выступление против большевиков лежит на мне. Что это так, это видно из письма, опубликованного в «Деле Народа» от 5-11-17 г., в то самое время, когда приказом Троцкого я был объявлен вне закона. [...]. Теперь вы не посмеете сказать, что я отрекся. Но вы знали это и раньше, ибо здесь на столе лежит, приобщенный к делу, экземпляр «Дела Народа», в котором напечатано это мое письмо, и вы его знали и составитель обв. акта не мог его не знать; и весь наш раз- говор об отречении это только один из приемов той клеветнической, нагло лживой кампании, которую вы ведете против меня и партии с.-р. Клеветники — это вы. Я никогда не отрекался от того, что я делал. Это вы, после неудачи вашего восстания 5 июля, отрекались от него и заявляли, что вы здесь не при чем, что это чисто стихийное движение и гр.Стеклов прибежал в Таврический Дворец с двумя парами белья, поселился там и говорил, что он здесь не при чем и что он даже не большевик, а гр.Луначарский обращался ко мне с просьбой выдать ему сертификат в том, что он не провокатор. (Луначарский: «ложь».) Это может быть доказано свидетельскими показаниями...

Комитетом спасения родины и революции фактическое руководство движением было поручено мне. Мы пригласили на заседания гг. Броуна и Краковецкого, представителей военной комиссии Ц.К., и запросили их о численности имеющихся в их распоряжении войск и о предполагаемых ими планах восстания. Их ответы меня не удовлетворили, я подверг их данные резкой критике и заявил, что движение должно быть отложено. Так и было решено. Однако, когда минут через сорок я вернулся в помещение Комитета, там все бурлило. Были получены известия, что Военно-Рев. Комитет, узнав о готовящемся восстании, решил вывести из Петрограда ненадежные с его точки зрения части и поэтому было решено выступить немедленно. Нужно было назначить руководителя движением. Я назначил полковника Полковникова, бывшего командира войсками Петроградского Военного Округа. Он был назначен потому, что в военном отношении он был хорошим спецом, а с политической стороны у нас не было оснований считать его реакционером, наоборот, против него возражали, полагая, что он симпатизирует большевикам. Я переговорил с ним и убедился, что эти подозрения неосновательны. Но я ошибся, он все же оказался большевиствующим и весной 1919 года он был у вас военруком Симбирск. Воен. Округа. В «Современных записках» за №10 1922 г., которые цитировались уже обвинителем, Керенский говорит: «По рассказам участников восстания, полк. Полковников и ему подобные тоже остались верны своей тактике: руками большевиков разбить Временное Правительство и ненавистную демократию»... Черносотенные генералы не наши друзья. Слащевы — ваши союзники. Это вы их встречаете с триумфом.

Я принял на себя руководство движением, я поддерживал связь с Керенским в Пулкове и постоянную телефонную связь с восставшими частями. И когда я узнал, что внутри города движение не развивается, а Керенский из Пулкова продвинуться не может дальше, я, не желая продолжать бесполезное кровопролитие, приказал восставшим разойтись, сохранив при себе оружие. Я беседовал по прямому проводу с комитетами 12 армии, прося выслать в Петроград надежные революционные войска. Лента, содержащая эти переговоры, была взята у меня при аресте в октябре и была передана гр. Крыленко, тогда Команд. Петроград. Округом. Да, я хотел вызвать против вас надежные революционные войска с фронта, но к сожалению вы еще раньше, начав переговоры с латышскими стрелками, опередили нас и первым вошел в Петроград 6 Латышский Стрелковый полк.

Вы спрашиваете, знали ли мы, кто такой Краснов, который шел с Керенским". А вы знали, кто был Муравьев, которого вы назначили командующим вашими войсками на Гатчинском фронте? Да, вы знали. Это тот самый Муравьев, который только накануне октябр. переворота явился к нам в Ц.К., и, усиленно добиваясь какого-нибудь назначения, просил разрешить ему взять на себя командование в боевых действиях против большевиков; это тот самый Муравьев, который увековечил себя и ту власть, которая его выдвинула, своим знаменитым приказом о беспощадных самосудах на месте. Мы ему отказали в этом потому, что мы не хотели иметь дело с авантюристами, но вам он оказался вполне подходящим».

Из показаний бывшего эсера А.А. Краковецкий на предварительном следствии по процессу с.-р., 8 апреля 1922 г.:

«Уже перед самым переходом руководителей из помещения Союза в Инженерный замок, где было назначено место нахождения штаба, я имел мимолетный разговор с ГОЦОМ. Встревоженный и взволнованный ГОЦ просил меня принять меры, чтобы после занятия Смольного повстанцы были удержаны от эксцессов над видными руководителями большевиков».

Телеграмма Комитета спасения родины и революции, всем флотам: "27 октября в 5 часов вечера в Центрофлот явился матрос Ховрин, заявивший от имени Морского военного комитета, избранного съездом Советов, о роспуске Центрофлота. На запрос о причине Ховрин ответил: «По праву сильного». Не имея возможности сопротивляться грубой силе, Центрофлот заявил: роспуск считает незаконным. Подчинился грубой силе и сдал дела".

Из редакционной статьи «Позиция нашей партии» эсеровской газеты «Дело народа», 28 октября 1917г.: «Захват власти большевиками в Петрограде поставил революцию в крайне опасное положение. С одной стороны, большевистский военно-революционный комитет, провозглашающий начало социалистической революции. С другой, буржуазные классы, принимающиеся за организацию контрреволюции.В Петрограде - правительство большевиков, в Москве уже, будто бы, организуется кабинет Родзянко,Гучкова, а на Дону - правительство Каледина и т.д. и т.д. Наконец, Керенский ищет опоры в армии, чтобы двинуться на подавление Петрограда. Распад и разложение полные. Гражданская война готова разразиться со всей свирепостью, какая свойственна междоусобицам. Какова должна быть наша линия поведения в этих обстоятельствах? И можно ли еще спасти революцию?

Нам представляется это возможным лишь в том случае, если вся революционная демократия найдет в себе силы и способности сплотиться в один прочный блок и против демагогической лжи большевиков, и против организующейся контрреволюции. Большевики делают вид, будто думают, что другие социалистические партии только потому не шли вместе с ними, что боялись взять на себя юридическую ответственность за тяжелую борьбу, что считали невозможным свержение правительства Керенского. И они негодуют и громят, и грозят «железными рукавицами» за то, что теперь мы не хотим разделить с ними «политической ответственности» за то, что они не смогут сдержать своих обещаний. Что это - лицемерие или глупость? Мы всегда считали обманом большевистские обещания и всего менее можем взять на себя за них ответственность. Нет, отвечать за них должны вы одни, гг. большевики. А если вы стали сердиться на других, что эти другие не хотят с вами делить ответственности, это значит, что вы начали понимать, что выполнить свои обещания вам не удастся.

Еще несколько дней опыта, и вы это поймете совсем ясно. Большевики обещали немедленный мир. Теперь они уже говорят о немедленном предложении мира. Забывают только откровенно сказать, что их «демократический мир» возможен лишь после всемирной социальной революции.

Большевики обещали немедленную передачу земли крестьянам. Как будто не ясно, что немедленно можно лишь расхватать землю, причем она достанется, конечно, более сильным и крепким крестьянам, а «деревенская беднота», о которой так хлопочет Ленин, останется не при чем.

Ленин приглашает строить «пролетарское государство». Немедленной передачей земли можно построить лишь государство пролетариев, государство нищих. Мы не участники в такой работе. Большевики обещали хлеба. Теперь они сами видят, что оставят скоро всех без хлеба. Еще опьяненные дешевой победой, еще воображая, что они совершили самое трудное дело, большевики уже начинают осязать близость краха. И сердятся, что им не приходят на помощь.

Нет, участие в большевистской демагогии для нас неприемлемо. Но еще менее приемлемо калединское усмирение. С Каледиными и Родзянками мы идти не можем против солдат и рабочих, хотя бы и обманутых большевистской демагогией.

Мы должны немедленно организовать однородное социалистическое министерство «без большевиков и без цензовых элементов» с программой:

1) ликвидация большевистской авантюры, которая немедленно лопнет, как мыльный пузырь, при первом соприкосновении с суровыми фактами;

2) передача всех земель сельскохозяйственного назначения в ведение земельных комитетов;

3) энергичной политики в пользу скорейшего заключения мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов;

4) неотложного созыва Учредительного Собрания. Лишь такое правительство имеет шансы собрать вокруг себя всю трудовую демократию, не ослепленную большевистской демагогией или начинающую прозревать и понимать истинную цену всех большевистских обещаний».

Г.П.Полковников, приказ No 1 войскам Петроградского гарнизона: "Петроград 29 октября, 2 часа утра. По поручению Всероссийского комитета спасения родины и революции я вступил в командование войсками спасения. Приказываю: во-первых, никаких приказаний Военно-революционного комитета большевиков не исполнять; во-вторых, комиссаров Военно-революционного комитета во всех частях гарнизона арестовать и направить в пункт, который будет указан дополнительно; в-третьих, немедленно прислать от каждой отдельной части одного представителя в Николаевское военно-инженерное училище (Николаевский инженерный замок). Все не исполнившие этот приказ будут считаться изменниками революции, изменниками родины. Командующий войсками Комитета спасения генерального штаба полковник Полковников. Полковник Халтулари".

М.Ракитин-Броун: "Сначала мы захватываем телефонную станцию, Михайловский манеж, где стояли броневики, и начинаем восстание в Николаевском инженерном замке. Другой центр восстания на Васильевском острове: владимирцы и павловцы, которые соединяются и захватывают Петропавловскую крепость, где у нас были связи с самокатчиками. Нам был известен пароль караула на телефонной станции, и мы имели пропуска для свободного движения по городу, мы имели также связь с Михайловским броневым манежем, в котором имелись машины, и где были свои люди. Затем в виду Приближения Керенского на гатчинском фронте, на этом же заседании решено было начать восстание немедленно. Мы вызвали дежурные связи, были назначены эмиссары, которые должны были руководить выступлением в каждом училище, были написаны приказы в каждую часть -- выступить туда-то и занять то-то. Подписывал их все Авксентьев, как председатель Комитета спасения родины и революции. Затем мы организовали штаб из Полковникова, начальника штаба, Краковецкого, его помощника, Кашина, меня, Синани и еще нескольких лиц, которых я не помню... и перешли в Николаевский инженерный замок, который сделали центром восстания.

Михайловский броневой манеж был занят нами без сопротивления благодаря связям; оттуда было выкачено 3 - 4 броневых машины, которые привезли к нам в Николаевский инженерный замок. Другой отряд, зная пароль, проник на телефонную станцию, обезоружил караул и занял ее. После этого все телефоны Смольного и другие были выключены и оставлены лишь те, которые были нам нужны. Владимирцы тоже выступили. После развития операций вокруг Полковникова стал собираться еще ряд военных лиц определенно монархического покроя: их использовали".

Из редакционной статьи «Изоляция, но не расправа» эсеровской газеты «Дело народа», 29 октября 1917г.: «Ленинцы - большевики объявили войну части революционной демократии. Они сделали безумный шаг, предрешивши волю полномочного съезда Советов.

Они осуществили авантюру, к которой Ленин открыто призывал в «Рабочем Пути» и против которой мы боролись самым энергичным образом.

Они ее сами начали, они и должны нести за нее все последствия. На них падает ответственность и за несомненный распад рабочего движения, и за дальнейшее падение Советов, и за вспышку контрреволюции; а что все это последует немедленно после восстания большевиков, в этом мы не сомневаемся: это было после их июльского выступления. Поэтому партия призвала к изоляции большевиков, к всеобщей забастовке против них.

Это - борьба со сложенными на груди руками; это - способ борьбы пролетариата, который обезвреживает своего противника самым действительным образом.

И результат в Петрограде сказался немедленно: большевики обессилены, они одиноки, их восстание разваливается, падает. Их революция, кроме преступных актов и ряда крупнейших ошибок, выразилась лишь в немедленном напечатании декретов, которых, конечно, и сами они всерьез не принимают.

Но наша борьба против большевиков не является борьбой против всех их лозунгов. Мы тоже за немедленный всеобщий демократический мир, и мы боролись за землю еще тогда, когда Ленин не родился. Но мы - решительные враги их тактики, их способов действия, мы - враги ленинства, которое развращает, дезорганизует массы, отвлекает их от действительной классовой борьбы и революционной работы.

Мы - враги Ленина, но не враги пролетариата, который идет за ним.

И вот в настоящий момент, когда массы восстали под влиянием Лениных и Троцких, мы изолировали новое «правительство» большевиков, чтобы показать массам всю пустоту и бессодержательность их тактики и демагогии.

Вот наша главная цель.

Но мы - столь же решительные противники и всяких усмирений и репрессий. Революционная демократия достаточно сильна, чтобы отвергать такие способы «восстаний», какие избирали большевики, и за это мы атаковали их со всей решительностью.

Но мы не хотим, чтобы пролилась и пролетарская кровь масс, предводительствуемых Лениным.

Мы не допустим никаких расправ, нужных лишь врагам революции.

По пути Ленина мы не пойдем. И мы предостерегали т. Керенского, чтобы он также не становился на этот путь.

Пусть Ленины и Троцкие будут держать ответ перед обманутыми ими солдатами и рабочими. Но за преступления вождей массы не должны нести наказания».

Д.Рид: " ...В воскресенье 29 октября, казаки под колокольный звон всех церквей вступили в Царское Село, причем сам Керенский ехал на белом коне. С вершины невысокого холма они могли видеть золотые шпили и разноцветные купола, огромную серую массу столицы, расстилавшуюся по тоскливой равнине, а за ней – стальные воды Финского залива.

Боя не было. Но Керенский допустил роковую ошибку. В 7 часов утра он послал 2-му Царскосельскому стрелковому полку приказ сложить оружие. Солдаты ответили, что они соблюдают нейтралитет, но разоружаться не желают. Керенский дал им десять минут на размышление. Это озлобило солдат; вот уже восемь месяцев, как они сами управляли собой через свои полковые комитеты, а теперь запахло старым режимом... Через несколько минут казачья артиллерия открыла но казармам огонь и убила восемь человек. С этого момента в Царском не осталось ни одного "нейтрального" солдата...

Петроград был разбужен треском ружейной перестрелки и громким топотом марширующих людей. Под серым небом дул холодный ветер, предвещая снег. На рассвете сильные отряды юнкеров заняли военную гостиницу и телеграф, но после кровопролитного боя были выбиты. Телефонная станция была осаждена матросами, которые залегли за баррикадами, построенными из бочек, ящиков и листов жести посреди Морской, или укрылись на углу Гороховой и Исаакиевской площади, обстреливая всех проходящих и проезжающих. Время от времени мимо них проезжал автомобиль под флагом Красного Креста. Матросы не трогали его...

Воззвание Комитета спасения родины и революции, Петроград, 29 октября. "Войсками Комитета спасения родины и революции освобождены все юнкерские училища и казачьи части. Занят Михайловский дворец. Захвачены броневые и орудийные автомобили. Занята телефонная станция, и стягиваются силы для занятия оказавшихся, благодаря принятым мерам, совершенно изолированными Петропавловской крепости и Смольного института,- последних убежищ большевиков. Предлагаю сохранять полнейшее спокойствие, оказывая всемерную поддержку комиссарам и офицерам, исполняющим боевые приказы командующего армией спасения родины и революции полковника Полковникова и его помощника подполковника Краковецкого, арестовывая всех комиссаров так называемого Военно-революционного комитета. Всем воинским частям, опомнившимся от угара большевистской авантюры и желающим послужить делу революции и свободы, приказываем немедленно стягиваться в Николаевское инженерное училище (инженерный замок). Всякое промедление будет рассматриваться как измена революции и повлечет за собой принятие самых решительных мер. Председатель Совета республики Авксентьев. Председатель Комитета спасения родины и революции Гоц. Комиссары Всероссийского комитета спасения родины и революции при командующем армией спасения: член военного отдела Комитета спасения родины и революции Синани и член военной комиссии Центрального комитета партии социалистов-революционеров Броун".

М.Ракитин-Броун: "Ранним утром, когда первые шаги наши оказались удачными, мною был составлен приказ ко всему населению Петрограда (речь идет о воззвании, опубликованном 29 октября от имени Комитета спасения родины и революции). Ввиду отсутствия в данный момент Гоца и Авксентьева их подписи получить не удалось, и приказ пошел в печать в копии с печатными подписями на машинке Гоца и Авксентьева.

Я и Синани написали воззвание от имени Комитета спасения родины и революции, которое подписали за себя и за Гоца с Авксентьевым и дали напечатать в 8 часов 30 минут утра 29 октября... В подлиннике мы оставили им для подписи место, так как их в тот момент не было, и мы не сомневались, что они подпишут, так как на самом деле они руководили восстанием"

Доклад революционному трибуналу (обвинительное заключение) по делу В.М.Пуришкевича от 19 декабря 1917 г.: "Следствием установлено, что в юнкерском восстании, организованном... с ведома самого Пуришкевича, принимали участие и сам Боде... и целый ряд юнкеров, занесенных в алфавитный список Боде... Немалую услугу в этом деле оказали организации Пуришкевича и лица, непосредственно в них не состоящие, но принимавшие не менее деятельное участие в организации юнкерского восстания. К этим лицам должны быть причислены на основании добытых следствием данных; А. Гоц, полковник Полковников, подполковник Халтулари, штабс-капитан М. Броун, в настоящее время скрывающиеся, а также полковник Б. М. Муфель, непосредственно руководивший юнкерскими операциями по захвату Михайловского манежа и телефонной станции, и А. Брудерер, назначенный «Комитетом спасения родины и революции» комиссаром Владимирского военного училища".

В.М.Пуришкевич: "Юнкера, которые были в нашей организации в распоряжении Боде, были двинуты для занятия телефонной станции, Михайловского манежа и Инженерного замка вопреки распоряжению моему и Боде и подчинялись только провокационным приказаниям полковника Полковникова и Комитета спасения родины и революции, с коими я лично не имел никаких сношений".

Д.Рид: "Целый день во всех частях города шли стычки между юнкерами и красногвардейцами, битвы между броневиками... Залпы, отдельные выстрелы, резкий треск пулеметов слышались издалека и вблизи. Железные ставни магазинов были опущены, но торговые дела шли своим чередом. Даже кинематографы с потушенными наружными огнями работали и были набиты зрителями. Трамваи ходили, как всегда. Телефон действовал. Вызвав станцию, можно было ясно слышать перестрелку. Все аппараты Смольного были выключены, но Дума и Комитет спасения находились в постоянной телефонной связи со всеми юнкерскими училищами, а также с Керенским в Царском Селе."

Н.А.Ховрин, член Центробалта: "В Петрограде было неспокойно. Один за другим вспыхивали юнкерские мятежи. Теперь, несколько десятков лет спустя, видно, что новая революционная власть допустила ошибку, не разоружив юнкеров сразу же после ареста Временного правительства. Но в те дни такая мера не казалась необходимой.

В тот день, когда это случилось, я находился в ВМРК. Неожиданно со стороны Исаакиевской площади послышалась пулеметная стрельба. Все, кто находились в помещении, схватились за оружие и помчались на улицу. Перед нашими глазами предстала такая картина: два броневика кружили по площади и вели огонь по рослому матросу, который прятался за колоннами собора. К груди он прижимал раненую руку и морщился от боли. Прибежавшие из Адмиралтейства моряки, прячась за штабелями дров, пытались подобраться к машинам поближе. Но свинцовый ливень не давал возможности подступиться к ним. Наша же стрельба была бесполезной — пули отскакивали от брони.

Похозяйничав перед Исаакием примерно с полчаса, броневики направились на улицу Гоголя. Один из них на углу почему-то остановился. Мы выскочили из-за укрытий и бросились к машине, дружно навалились на нее и опрокинули набок. В дверцу застучали прикладами, кто-то крикнул:

— А ну, вылазьте, гады!

Медленно открылся люк, показался бледный человек в кожаной тужурке. Увидев, что стоящий рядом матрос замахнулся штыком, он отшатнулся и срывающимся голосом попросил:

— Не надо, я не стрелял, я — шофер!

Следом за ним вылезли еще двое. Под солдатскими шинелями у них были офицерские кителя. Обоих тут же пристрелили, а трупы сбросили в реку. С этими лютыми врагами нельзя было церемониться.

Очень часто враги сами вызывали нас на жестокость, бессмысленно убивая наших товарищей. Матросы беспощадно мстили за гибель друзей.

Никогда не забуду случай, который произошел во время осады восставшего юнкерского Павловского училища. Моряки и солдаты обстреливали засевших в здании юнкеров, пытались ворваться внутрь, однако каждый раз отступали, оставляя на мостовой раненых и убитых. Мятежники держались стойко. Но вот в окне показалась высунутая на штыке белая тряпка.

— Братва, гляди — сдаются юнкера! — воскликнул кто-то.

— Наконец-то додумались! — раздались голоса.

Все вышли из-за укрытий и направились к подъезду. Но едва дошли они до середины двора, как из окон в упор ударили пулеметы... Десятки убитых и раненых упали на камни двора.

Ярости наступавших не было предела. Они ворвались в здание. Расправа была короткой... "

А.А.Краковецкий: "Наш штаб был маленьким островком, окруженным враждебной стихией; нас просто обволакивали: шла сама вооруженная масса"

А.Р.Гоц: "По просьбе наличных членов пленума Комитета спасения родины и революции в казачьи полки с просьбой поддержать юнкерское восстание 11 ноября отправились Чайковский и Авксентьев".

Д.Рид: "В 7 часов утра во Владимирское юнкерское училище явился отряд, солдат, матросов и красногвардейцев. Он потребовал от юнкеров сдачи оружия в двадцать минут. Юнкера ответили отказом. Через час, подготовившись, они попытались выступить, но были отбиты сильным огнем с угла Гребецкой и Большого проспекта. Советские войска окружили училище и начали обстрел, вдоль здания взад и вперед двигались два бронированных автомобиля, ведя огонь из пулеметов. Юнкера по телефону просили помощи. Казаки ответили, что не решаются выступить, так как перед их казармой расположился сильный матросский отряд с двумя орудиями. Павловское училище было окружено. Большинство юнкеров-михайловцев сражалось на улицах..."

Бывший министр внутренних дел Временного правительства А.М.Никитин, телеграмма: "Петроград. 29 октября, 11 часов 35 минут дня. Циркулярно. Экстренно, вне очереди. События в Петрограде развиваются благополучно. Керенский с войсками приближается к Петрограду. В петроградских войсках колебание; телефонная станция занята юнкерами. В городе происходят стычки. Население относится к большевикам с ненавистью. Комитет спасения принимает энергичные меры к изолированию большевиков. Временное правительство принимает необходимые меры к восстановлению деятельности всего правительственного аппарата при полной поддержке служащих. Министр внутренних дел Никитин".

Д.Рид: "В половине двенадцатого прибыли три полевых орудия. Юнкерам снова предложили сдаться, но вместо ответа они открыли стрельбу и убили двух советских делегатов, шедших под белым флагом. Тогда началась настоящая бомбардировка. В стелах училища были пробиты огромные бреши. Юнкера отчаянно защищались; шумные волны красногвардейцев, шедших в атаку, разбивались ожесточенным огнем... Керенский по телефону отдал из Царского приказ – не вступать ни в какие переговоры с Военно-революционным комитетом.

Советские силы, доведенные до бешенства неудачами и потерями, заливали разбитое здание морем стали и огня. Сами их предводители не могли остановить ужасной бомбардировки. Комиссар Смольного, по фамилии Кириллов, попытался сделать это, но ему пригрозили самосудом. Красногвардейцев ничто не могло остановить».

"Новая жизнь", ...Общее число убитых и раненых достигло 200 человек. В одну только Обуховскую больницу за день 31 октября было доставлено 60 трупов - все это были жертвы мятежа, а из Мойки извлечено 11 трупов юнкеров, убитых солдатами и красногвардейцами. Во время стрельбы по телефонной станции был убит воспитанник Пажеского корпуса 15-летний Вулич, ставший жертвой самосуда разъяренной толпы."

Д.Рид: "В половине третьего юнкера подняли белый флаг: они готовы сдаться, если им гарантируют безопасность. Обещание было дано. Тысячи солдат и красногвардейцев с криком и шумом ворвались во все окна, двери и бреши в стенах. Прежде чем удалось остановить их, пять юнкеров были заколоты насмерть. Остальных, около двухсот, под конвоем отправили в Петропавловскую крепость группами по нескольку человек, чтобы не привлекать внимания толпы. Однако по дороге толпа набросилась на одну из таких групп и растерзала еще восемь юнкеров... В бою пало свыше ста солдат и красногвардейцев... Через два часа в думу было сообщено по телефону, что победители двинулись к Инженерному замку. Дума немедленно послала двенадцать своих членов для распространения среди них последнего воззвания Комитета спасения. Некоторые из посланных не вернулись назад... Все другие училища сдались без сопротивления, и юнкера без всяких осложнений были в полной безопасности доставлены в Петропавловскую крепость и в Кронштадт..."

Из показаний бывшего эсера А.А. Краковецкий на предварительном следствии по процессу с.-р., 8 апреля 1922 г.: «Как известно, наше восстание не нашло себе поддержки среди частей гарнизона и было изолировано рамками чисто юнкерского движения, к которому примкнули только определенные группировки офицерства самого разношерстного в политическом смысле состава.

После неудачных для нас боев, сосредоточивающихся вокруг пехотных училищ, мы получили распоряжение из комитета Защиты прекратить дальнейшую борьбу в виду ее полной безнадежности. Около 5 или 6 час. вечера я оставил здание Николаевского Инженерного училища]и в течении нескольких дней скрывался в Петрограде, а затем выехал в Киев».

Л.Б.Красин - Красиной Л.В., жене, 1 ноября 1917 г.: "На 4-й день переворота, когда вся сила в городе была уже давно в руках большевиков, правые элементы, так называемый] комитет спасения, под влиянием раздутых и, как потом оказалось, даже ложных слухов о "победах" Керенского под Гатчиной, в Пулкове и Царском, решились на безумный шаг обратного захвата телефонной станции, крепости, Михайловского манежа и прочего], послав для этой цели юнкеров. Предполагалось, кажется, участие и 3-х полков казаков, находящихся в Питере, но они не только не выступили, а даже будто бы выдали план всей авантюры. Результатом этой предпринятой в воскресенье попытки были уличные бои, окончившиеся, конечно, полным разгромом несчастных юнкеров, которых перебили около 200, причем кроме того были убитые и со стороны красногвардейцев, матросов и солдат. Здание Владимирского училища, где юнкера засели с пулеметами, было обстреляно даже из пушек. Не обошлось и без самосудов и расстрелов. Сотни юнкеров арестованы и в качестве заложников посажены в крепости и Кронштадте. Не будь этой воскресной авантюры, весь переворот в городе прошел бы почти бескровно. За городом дошло до форменного сражения, причем бомбардировке и обстрелу подверглось в понед[ельник] (третьего дня) также и Царское Село..."

А.Ф.Керенский: "Неопределенность положения, отсутствие точных сведений, масса нелепых слухов создавали в городе, особенно к ночи, крайнюю нервозность, готовую в любую минуту превратиться в панику. Как раз в эту ночь на 29-е и в утро следующего дня в Петербурге разыгралось трагическое кровавое недоразумение. В то время в петербургском гарнизоне, – как в полках, так и в специальных войсках было еще достаточно организованных антибольшевистских элементов, готовых при первом удобном случае с оружием в руках выступить против большевиков. Если к этому добавить военные училища, которые почти все тогда готовились к восстанию, да три казачьих полка, то в Петербурге оказался бы весьма серьезный антибольшевистский «кулак», который в нужное время мог бы нанести решительный удар в тыл большевистским войскам, занимавшим у Пулкова позиции фронтом к моему отряду. Сверх того, в это время все партийные боевые организации, в особенности П. С.-Р., были тоже мобилизованы... Однако, по случайным, еще недостаточно выясненным обстоятельствам, а также и по злой воле предателей-провокаторов, все готовые к бою антибольшевистские силы были пущены в действие раньше, чем мы могли их поддержать, или, по крайней мере, воспользоваться восстанием в Петербурге для атаки на большевистские войска у Пулкова.

Конечно, если бы мы были хоть вовремя осведомлены о событиях в столице, мы немедленно бросились бы на помощь, как бы врасплох ни застало нас известие о восстании. Весь ужас положения заключался в том, что не только спровоцированное восстание вспыхнуло преждевременно, по о нем мы в Царском Селе весь день ничего не знали. Только около 4 час. дня, когда все было уже кончено, меня вызвали по телефону из Михайловского замка и сообщили о разгроме и о том, что оставшиеся в живых повстанцы умоляют о помощи... Но что я мог теперь сделать? Как мог Петербург восстать без всякой связи с нами?! Этот вопрос приводил меня в отчаяние и бешенство!

Поздно вечером в Гатчину приехали из Петербурга некоторые из моих политических друзей и привезли с собой страшный ответ на этот мучивший меня вопрос. Оказывается, по плану заговорщиков, восстание должно было вспыхнуть в нужный момент в полном соответствии с ходом военных действий моего отряда. В заседании военного совета, происходившем вечером 28 октября, никакой резолюции о немедленном восстании принято не было. Это произошло позже, когда заседание кончилось и большая часть участников его разошлась. В этот момент в помещение заседания Совета явилось несколько военных с крайне тревожным, но едва ли верным известием. Большевики, узнав о готовящихся событиях, решили с утра 29 приступить к разоружению всех военных училищ; больше поэтому медлить нельзя, завтра же нужно рисковать... И действительно,"утром началась канонада, происхождение и смысл которой сначала оставались непонятными большинству гражданских и военных руководителей антибольшевистского движения в Петербурге. Провокация вполне достигла своей цели. Антибольшевистские боевые силы были вовремя и на голову разбиты в столице. Я с отрядом не мог больше ни на что рассчитывать в Петербурге. Зато большевистские войска, стоявшие против нас, сильно ободрились.

Не могу не подчеркнуть поведение во время этого несчастного восстания 29-го тех казачьих полков, которые, дав лично мне торжественное обещание исполнить свой долг, так всю ночь на 26 октября и «седлали своих коней». Эти полки остались верны себе. Несмотря на предварительные переговоры, несмотря на все ужасы, творившиеся на улицах Петербурга, когда юнкера и штатские расстреливались и топились сотнями, несмотря на все это казаки остались «нейтральными». Старик Чайковский, кажется, с Авксентьевым ездили в казармы умолять казаков о помощи. Все было тщетно. По рассказам участников восстания, полк. Полковников и ему подобные тоже остались верны своей тактике: руками большевиков разбить Вр. Правительство и ненавистную демократию, а затем создать сильную национальную диктаторскую власть."

"За Родину и Революцию", No 1 от 29 октября (11 ноября) 1917 г: "Товарищи солдаты!.. Еще не все потеряно: революционные войска, руководимые общеармейским комитетом, уже подходят к Петрограду.". Нет, товарищи солдаты, вы не пойдете на это кровопролитие! Не подчиняйтесь Военно-революционному комитету! Мятеж большевиков близок к концу... помогайте Временному правительству и товарищу Керенскому. Спасайте родину и свободу!".

"Дело Народа", No 194 от 30 октября (12 ноября) 1917 г.: "К рабочим, солдатам и гражданам!.. Не ройте окопов! Долой оружие! Долой предательские засады! Солдаты, возвращайтесь в казармы!.. С войсками, идущими к Петрограду, идет председатель Центрального комитета партии эсеров, член Исполнительного комитета и почетный председатель Всероссийского совета крестьянских депутатов В. М. Чернов".

В.Б.Станкевич, телеграмма от 30 октября 1917 г., Царское Село: "Всем Всем" ..За последние три дня Комитет спасения родины и революции установил непосредственные сношения с министром-председателем Керенским. Министр-председатель все время подробно осведомлялся о деятельности Комитета, и наоборот - Комитет в курсе всех шагов и предположений министра-председателя. Это дало возможность теснейшим образом объединить и координировать действия и выступления Комитета в Петрограде и отряда войск, действующих по направлению в Петроград. Вчера у министра-председателя была делегация Комитета спасения. Личные переговоры дали возможность установить полное совпадение взглядов и намерений по вопросу о государственной власти и соединение всех сил революционной демократии. Все освобожденные министры находятся в Петрограде и принимают непосредственное участие в делах Комитета спасения. Комиссар Станкевич".

П.Н.Краснов: "Утром 1-го ноября вернулись переговорщики и с ними толпа матросов. Наше перемирие было принято, подписано представителем матросов Дыбенко, который и сам пожаловал к нам... он очаровал в несколько минут не только казаков, но и многих офицеров.

– Давайте нам Керенского, а мы вам Ленина предоставим, хотите ухо на ухо поменяем! – говорил он, смеясь".

Из протокола заседания фракции социалистов-революционеров Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, 29 октября 1917 г.: «Фракция с.-р., обсудив вопрос о текущем моменте, считает, что произведенный партией большевиков военный переворот, является авантюрой и грозит гибелью родине и революции. Фракция заявляет, что ЦК партии может всецело рассчитывать на силы фракции в трудные для партии и революции дни. Выход из тяжелого кризиса, вызванного авантюрой преступной, фракция видит: 1) в немедленном роспуске Революционного Комитета; 2) в немедленном прекращении кровопролития внутри страны; 3) в немедленном заключении перемирия на «демократическом фронте» на возможно больший срок; 4) в принятии срочных мер к созданию однородной социалистической власти на платформе: 1) издания закона о переходе земли в ведение земельных комитетов; 2) введения контроля над производством; 3) предложения воюющим странам вступить в переговоры о мире; 4) обеспечения созыва Учредительного собрания в назначенный срок. Фракция считает, что только однородная власть, состоящая из представителей социалистических партий, будет пользоваться доверием широких демократических масс и способна спасти страну и революцию»

А.П.Будберг, из дневника, 3 ноября: "Полученные из Петрограда и Москвы газеты рисуют картину всеобщей резни, начавшейся во многих местах России; инде режут большевиков, инде большевики истребляют всех инакомыслящих. Общее везде только то, что остановить резню и водворить порядок некому. В Москве по городу и Кремлю работает большевистская тяжелая артиллерия и пущены в ход даже восьмидюймовки. В Петрограде разгромлены все военные училища; говорят, что в Владимирском училище уцелело только четыре юнкера.

...Искупительной жертвой Петроградской авантюры явились юнкера военных училищ. Керенский вызвал их для спасения собственной власти и связанной с ним собственной безопасности, но как только дело приняло скверный оборот, то позорно удрал, бросив на пожрание большевиков всех тех, кто за него стал.

Все эти митинговые божки из надрывчатых и истеричных пустобрехов, очень храбры только на словах. Керенский клялся умереть за революцию, а на деле занялся спасением собственной жизни, предоставив другим умирать и платить своей кровью за его слепоту, дряблость и абсолютную негодность».

Из протокола заседания фракции социалистов-революционеров Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, 29 октября 1917 г.: «Во время заседания фракции явились тт.юнкера из Константиновского артиллерийского училища с просьбой поддержать их в их отказе подчиниться приказу Воен.-Револ. комит. выступить на петр. позиции. Фракция делегировала в училище тт.Гамбарова и Панаха для моральной поддержки юнкеров и для предотвращения кровопролития. Фракция также решила поставить в известность об этом Городскую Думу и Военно-Революционный комитет. В последний были отправлены тт.Диесперов и Белецкий».

Д.Рид: "Один эсер, мой приятель, отвел меня в сторону. "Я знаю, где скрывается Комитет спасения, – сказал он мне. – Хотите пойти поговорить с. ними?"

Уже наступили сумерки. В городе снова шла обычная жизнь: торговали магазины, горели по улицам огни, и в обоих направлениях медленно двигались густые толпы народа, продолжая всегдашние споры.

Дойдя по Невскому до дома № 86, мы прошли во двор, окруженный высокими корпусами. Мой друг особенным образом постучал в дверь 229-й квартиры. Внутри послышалась возня, хлопнула внутренняя дверь. Затем наружная дверь слегка приоткрылась, и мы увидели женское лицо. Быстро оглядевшись, женщина впустила нас. То была женщина средних лет, со спокойным выражением лица. "Кирилл! – крикнула она,– все в порядке!" В столовой кипел самовар, на столе стояли тарелки с хлебом и селедкой. Из-за оконной гардины вышел человек в офицерской форме, из чулана появился другой человек, переодетый рабочим. Оба были очень рады видеть американского корреспондента и не без удовольствия заявили мне, что их наверняка расстреляют, если они попадутся большевикам. Имен своих они не назвали, но оба были эсеры.

"Почему вы печатаете в своих газетах такую невероятную ложь?" – спросил я.

Офицер без всякой обиды ответил: "Да, знаю. Но что же нам делать? (Он пожал плечами.) Должны же вы понять, что нам необходимо создать в народе известное настроение...",

Второй перебил его. "Все это со стороны большевиков – сплошная авантюра! У них нет интеллигенции. Министерства не будут работать... Россия – это не город, а целая страна... Мы понимаем, что им не удержаться больше нескольких дней, потому мы и решились поддержать крупнейшую из выступающих против него сил – Керенского и помочь восстановить порядок".

"Все это прекрасно,– заметил я. – Но зачем же вы объединяетесь с кадетами?"

Лжерабочий откровенно усмехнулся. "Говоря по правде, сейчас народные массы идут за большевиками. У нас пока что нет последователей. Мы не можем мобилизовать ни горсточки солдат. Настоящего оружия у нас нет... До известной степени большевики правы. В настоящий момент в России имеются всего две сколько-нибудь сильные партии – это большевики и реакционеры, прячущиеся под крылышком у кадетов. Кадеты думают, что они пользуются нами, но на самом-то деле мы пользуемся ими. Когда мы разгромим большевиков, то повернем против кадетов..."

"А будут ли большевики допущены в новое правительство?"

Он почесал в затылке. "Это сложный вопрос,– проговорил он.– Конечно, если их не пустить, они, наверно, опять начнут все сначала. Во всяком случае тогда у них будут шансы на то, чтобы определять равновесие сил в Учредительном собрании, если только Учредительное собрание вообще будет собрано".

"И, кроме того,– перебил офицер.– это вызывает вопрос о допущении в правительство кадетов. Основания те же самые. Вы ведь знаете, что кадеты фактически не хотят созыва Учредительного собрания, не хотят, поскольку большевики могут быть теперь же разбиты". Он покачал головой. "Нелегко дается нам, русским, политика! Вы, американцы, рождаетесь политиками, вы занимаетесь политикой всю жизнь, а у нас, сами знаете, всему этому нет еще и года..."

"Что вы думаете о Керенском?" – спросил я.

"О, Керенский виноват во всех грехах Временного правительства,– ответил другой собеседник.– Он заставил нас войти в коалицию с буржуазией. Если бы он исполнил свою угрозу и подал в отставку, то получился бы министерский кризис всего за шестнадцать недель до Учредительного собрания, а этого мы хотели избежать".

"Но разве в конце концов не так получилось?"

"Да, но как же мы могли это знать? Керенские и Авксентьевы обманули нас. Гоц тоже не намного радикальнее их. Я стою за Чернова, ибо он настоящий революционер... Вы знаете, не далее как сегодня Ленин велел передать, что он не возражал бы против вхождения Чернова в правительство.

Конечно, мы тоже хотели отделаться от правительства Керенского, по нам казалось, что лучше дождаться Учредительного собрания... Когда все это началось, я стоял за большевиков, но ЦК моей партии единогласно высказался против. Что же мне было делать? Партийная дисциплина...

Через неделю большевистское правительство развалится на куски. Если бы только эсеры могли стоять в стороне и ждать, то власть прямо упала бы им в руки. Но если мы будем ждать целую неделю, то в стране настанет такая разруха, что немецкие империалисты одержат полную победу. Вот почему мы начали восстание, имея за собой только два полка солдат, обещавших поддержать нас, но и те оказались против нас... Остались одни юнкера..."

"А как же казаки?"

Офицер вздохнул. "Не двинулись с места. Сначала они сказали, что выступят, если их поддержит пехота. Кроме того, они говорили, что у Керенского и так есть казаки, а, стало быть, они уже сделали свое... Потом они стали говорить, что казаков всегда считают прирожденными врагами демократии... А в конце концов "большевики, говорят, обещали не отбирать у нас земли, нам бояться нечего, мы держим нейтралитет".

Пока шел этот разговор, все время входили и выходили какие-то люди – в основном офицеры со срезанными погонами. Мы могли видеть их в прихожей и слышать их тихие, но энергичные голоса. Сквозь отвернувшуюся портьеру я случайно увидел приоткрытую дверь в ванную комнату, где на стульчике сидел плотный офицер в полковничьей форме и что-то писал в блокнот, лежавший у него на коленях. Я узнал бывшего петроградского коменданта полковника Полковникова, за арест которого Военно-революционный комитет не пожалел бы целого состояния.

"Наша программа? – говорил офицер.– Вот она. Передать землю земельным комитетам. Рабочим должна быть предоставила полная возможность участвовать в управлении промышленностью. Энергичная мирная политика, но без такого ультиматума, с каким большевики обратились ко всем странам. Большевикам не удастся исполнить те обещания, которые они дали массам, не удастся даже внутри страны. Мы им не позволим ...Они украли у нас программу по аграрному вопросу, чтобы добиться поддержки крестьянства. Это нечестно. Если бы они дождались Учредительного собрания..."

"Дело не в Учредительном собрании! – прервал его другой офицер.– Если большевики собираются разводить здесь социалистическое государство, то мы ни в коем случае не можем работать с ними! Керенский сделал огромную ошибку, когда заявил в Совете республики, что он уже отдал приказ арестовать большевиков. Он просто открыл им свои карты..."

"Но что же вы собираетесь делать теперь?" – спросил я.

Оба поглядели друг на друга. "Увидите через несколько дней... Если на нашей стороне будет достаточно фронтовых войск, то мы не станем входить с большевиками в какие-либо соглашения. А если нет, ну тогда, может быть, придется..."

В.Б.Станкевич, член ЦК ТНСП, в октябре 1917 г. - комиссар при Ставке Верховного главнокомандующего: “Неожиданная слабость наших сил и неожиданная энергия, развитая большевиками, казались нам ошеломляющими. ...Провал восстания, быть может, отчасти мог быть объяснен и техническими моментами. Организация антибольшевистских сил была создана наспех. Не было ни достаточного количества телефонов, ни продуманного и планомерного распределения ролей. Много личных сил, недостатка в которых не чувствовалось, пропадало неиспользованными."

С.П.Мельгунов, член ЦК ТНСП: "... В октябре 1917 г. наступила новая эпоха, не связанная с основными идеями революции 17 года. В октябре столкнулись большевики, не скрывавшие стремления установить диктатуру своей партии, и революционная демократия – социалистические либерально-демократические партии. Последний лагерь был ослаблен неспособностью организовать подлинное сопротивление тем, кто еще вчера считался соратником по борьбе с самодержавием.

Октябрь не был реализацией февраля…, неизбежным захват власти большевиками сделали лишь ошибки тех, кто могли его предотвратить”.

Созданный в Петрограде Комитет спасения должен был действовать в контакте с Временным правительством, но вся его деятельность выражалась в бесконечных и бесплодных переговорах с борющимися сторонами. В столице было три казачьих полка, но с казаками Временное правительство находилось в состоянии конфликта: “казаки боялись Керенского, а Керенский боялся казаков”. В Петрограде было несколько десятков тысяч офицеров, но Временное правительство не решилось прямо призвать их к вооруженной борьбе против большевиков: то ли оно растерялось, то ли опасалось, как бы не вышло “контрреволюции” или каких-нибудь “эксцессов”. В результате Временное правительство оказалось совершенно изолированным и бессильным, и на защиту его собрались в Зимнем дворце только несколько сот юнкеров да “ударниц” женского батальона. Однако и эти немногочисленные защитники вскоре обнаружили, что для защиты не заготовлено ни боевых, ни продовольственных запасов, и к вечеру стали помаленьку расходиться и эти “защитники”.

Ю.О.Мартов - П.Б.Аксельроду, 19 ноября: "В Питере, вопреки предостереженьям Федора Ильича [Дана], кто-то "разрешил" нескольким офицерам поднять юнкеров на попытку захватить большевиков врасплох. Дело кончилось расстрелом этих несчастных и массовыми самосудами над ними со стороны матросов и солдат. В результате восставшие массы получили первую "спайку крови", а городская Дума и оборонцы, ставшие во главе борьбы против новой власти, стали массам ненавистны, как первые виновники кровопролития (при захвате Зимн[его] дворца жертвы были ничтожны с обеих сторон). В Москве было еще хуже: эсеры (военные и думские) попытались не допустить захвата власти и вызвали шестидневную уличную битву с ужасными (не менее 2000) результатами. И здесь солдатская масса победила. Войтинский затесался в авантюру Керенского, который вздумал чуть ли не с 1000 казаков идти отвоевывать Петербург. Все это только усиливало ленинцев."

В.М.Чернов: "За это время всю тактику ЦК (социалистов-революционеров) определило два решающих шага: 1) демонстративный уход с[оциалистическо]-р[еволюционной] фракции со съезда Советов, и 2) несчастное юнкерское восстание, непосредственно руководимое крупным деятелем военной секции ЦК Брудерером. Оба эти шага были предприняты без предварительного формального собрания и решения ЦК. Первый шаг был решен в составе с[оциалистическо]-р[еволюционной] фракции Советов, руководимой А.Р. Гоцем, после окончательного раскола в ней и решении "левых с[оциалистов]-р[революционеров]-интернационалистов" остаться.

Что касается до второго шага, то ЦК объявил публично о своей полной непричастности к нему. Руководителем восстания Брудерером было объявлено распоряжение о вооруженном выступлении юнкерских училищ за подписью Гоца и Авксентьева, причем один фигурировал в качестве вице-председателя ВЦИКа рабоче-солдатских советов (первого созыва), а второй в качестве председателя Исполкома крестьянских Советов. Однако оба они отрицали (впрочем, под дамокловым мечом большевистских репрессий и, быть может, ради "конспирации") подлинность своих подписей. В протоколах ЦК есть даже постановление о "следственной комиссии", которая должна выяснить вопрос о происхождении юнкерского восстания. Возможно также, что Брудерер превысил свои полномочия и дал подписи Авксентьева и Гоца "авансом", имея лишь их "принципиальное" сочувствие самой идее выступления, но не конкретное одобрение времени, места и способа. Волнение, возбужденное делом о юнкерском восстании, объясняется не только тем, что "стратегически" восстание было явно "покушением с негодными средствами" и могло кончиться лишь тем, чем кончилось, т[о] е[сть] самым настоящим "вифлеемским избиением младенцев", но еще и тем, что, по позднейшим следственным данным, юнкерские училища оказались реально во власти белой контрреволюционной монархической организации Пуришкевича, которая готовилась использовать и советскую и партийную эсеровскую "фирму" лишь как прикрытие для собственных реставраторских планов."

В.И.Игнатьев, член ЦК ТНСП и военной организации Комитета спасения: "Юнкерское восстание в Петрограде сорганизовала военная организация Комитета спасения без ведома пленума Комитета. Военная организация и юнкера поверили в твердость и неуклонность линий поведения комитета. Девять десятых комитета было в стороне от выступления, и в нужный момент это движение не поддержало. Казаки тоже не сдержали обещания и не выступили. Тогда, член ЦК ТНСП и в то же время член Комитета спасения Чайковский (вместе с Авксентьевым) поехал к Дутову и умолял его сдержать слово и двинуть казачьи части на помощь юнкерам: казаки не пошли, юнкера погибли, а прибывшие с фронта делегаты и рабочие массы Петрограда не были вовлечены в это дело, потому что комитет еще не самоопределился. Часть массы пошла и погибла. Постепенно комитет стал рассасываться, его деятельность стала “замирать”.

Из защитительной речи члена ЦК ПСР А.Р. Гоца на процессе с. - р., 1 августа 1922 г.: «“Комитет спасения Родины и Революции” начал это движение 29 октября и никогда впоследствии он от него не отрекался. Эпизод с моим, якобы отречением – здесь был совершенно ложно изложен прокурором. Прокурор многое запамятовал. И это характерно, что всякий раз, когда прокурор, обладающий феноменальной памятью делает ошибки, то эти ошибки всегда бывают в сторону отягчения обвинения. С самого первого восстания моя роль в нем была совершенно явной и открытой.

В день 29-го был арестован Брудерер, у которого был отобран при аресте документ о назначении его комендантом Владимирского военного училища, подписанный мною, как членом комитета Спасения. И все другие приказы в этот день подписывал я же, а не Авксентьев, так как именно я был в Штабе в Инженерном Училище. И мой отказ от подписи на апокрифическом документе, о котором здесь слишком много говорилось, означал только то, что в нем было, а именно, что этого документа я не видал и его я не подписывал.

Мною для руководства движением был назначен полковник Полковников. Это было сделано не потому, как думает прокурор, чтобы привлечь казачьи части на нашу сторону. Нет, Полковников был назначен потому, что мы его считали самым способным и выдающимся военным руководителем. Нам был ближе Краковецкий, но мы его считали недостаточно энергичным и решительным и поэтому он был намечен лишь в начальники Штаба, как ближайший помощник Полковникова. В нашем распоряжении был еще другой полковник, социал- революционер Куропаткин, который был бы более подходящим лицом для руководства движением, но он из скромности сам отказался от руководящей роли и взял на себя лишь выполнение одного из самых важных боевых заданий – захват Петропавловской крепости. К сожалению он был убит в самом начале восстания. Что касается Полковникова в политическом отношении, то если он и возбуждал наши сомнения, это было отнюдь не в смысле его правизны, а напротив, в смысле его уклона в сторону большевиков. Но тогда нам эти упреки его в большевизме казались необоснованными – вот почему я и счел возможным назначить его для верховнаго руководства.

После неудачи движений 29-го октября мы увидели, что в нашем распоряжении нет сил для немедленного свержения большевиков вооруженной рукой, и мы изменили нашу тактику. Началась тактика последовательной изоляции большевиков от всех социалистических и демократических сил и от народных масс; в то же время, стремясь к объединению демократии, мы делали все усилия потушить гражданскую войну путем переговоров и соглашений. Я имею в виду переговоры по инициативе Викжеля и переговоры в Могилеве. И опять таки здесь вина за неудачу переговоров падает не на нас, а на вас. Это было признано еще тогда же такой близкой к вам группой, как группа “Новой Жизни”, которая открыто писала, что в срыве переговоров виноваты большевики. Это же подтверждается и выходом в отставку и многих членов тогдашнего большевистского правительства, которые мотивировали свой уход тем, что диктатура одной партии, диктатура крови и насилия может лишь привести к гибели и крушению революции».

Список использованной литературы и источников

Амурский И. Е. Матрос Железняков — М.: Московский рабочий, 1968.

Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам! — М.: Воениздат, 1958.

Будберг А. Дневник белогвардейца. — Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001;

Васильев В. Е. И дух наш молод.— М.: Воениздат, 1981.

В.Владимирова "Год службы социалистов капиталистам" Очерки по истории контрреволюции в 1918 году Под редакцией Я. А.Яковлева Государственное издательство Москва Ленинград, 1927

Голинков Д. Л., "Кто был организатором юнкерского восстания в октябре 1917 г.", "Вопросы истории", 1966, № 3;

Дыбенко П.Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. — М.: Воениздат, 1958.

Керенский А. Ф., Гатчина, из сб. ст. «Издалека», Париж, 1922 (3)

Лутовинов И. С., "Ликвидация мятежа Керенского-Краснова", М., 1965;

Мстиславский С.Д. "Сборник. Откровенные рассказы".— М.: Воениздат, 1998

Партия социалистов - революционеров после Октябрьского переворота 1917 года. Документы из Архива ПСР. Собрал и снабдил примечаниями и очерком истории партии в пореволюционный период Маrk Jansen. Amsterdam. 1989.

Партия социалистов - революционеров. Документы и материалы. В 3-х тт./ Т.3.Ч. Октябрь 1917 г. - 1925 г.-М.: РОССПЭН, 2000.

Протоколы заседаний ЦК партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918 г.) с комментариями В.М.Чернова "Вопросы истории", 2000, N 7, 8, 9, 10

Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь-август 1922). Подготовка. Проведение. Итоги. Сборник документов/ Сост. С.А.Красильников., К.Н.Морозов, И.В.Чубыкин. -М.: РОССПЭН, 2002.

socialist.memo.ru – Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года