главная / о сайте / юбилеи / анонсы / рецензии и полемика / дискуссии / публикуется впервые / интервью / форум

СУДЬБЫ РОССИИ
сборник статей

Я. С. Тимашев

Религиозность в Советской России

Во что сейчас, через 40 лет революции, веруют русские люди? И во что больше не веруют? Или, может быть, они ни во что не веруют? Точные ответы на эти вопросы дали бы нам знание о духовном облике современной России.

Но точного ответа быть не может, и не только потому, что есть железный занавес. Духовный облик народа есть равнодействующая между верованиями составляющих её личностей, а эти верования не поддаются точному установлению и учету. Во многих странах переписи включают вопрос о вероисповедной принадлежности — но ответы на такой вопрос часто бывают чисто формальными. За последние годы в некоторых странах, в частности, во Франции, были произведены выборочные анкеты о верованиях. Во Франции такая анкета показала, что около 75% населения в какой-то мере верует в Бога. На географических картах территории разных стран закрашиваются в цвета, символизирующие разные религии. Испания, естественно, показывается густо католической; но вспомним о страшных антирелигиозных эксцессах во время гражданской войны. Значит ли это, что Испания стала воинствующе-безбожной? Конечно, нет. Для наших дней вообще характерна многосложность, раздробленность духовного облика. Выраженье такого облика в точных цифрах, даже ясных словах, представляет труднейшую проблему познавательного порядка, а учет влияния, которое такой духовный облик оказывает на общественное мнение и, следовательно, на постановку практически-политических вопросов, становится одним из трудно учитываемых факторов политической проблематики.

В сущности, даже на вопрос о духовном облике России ко времени революции у нас нет точного ответа. В конце прошлого века можно еще было утверждать, что духовно русский народ был расколот на две неравные части: огромное большинство, крестьянство и еще связанные с ним элементы рабочего класса, продолжали жить под знаком «бытового православия», а в интеллигенции и попавших под её влияние элементах рабочего класса господствовала разбитая на многие секты «религия прогресса», которая в настоящее время в некоторых западных странах (напр., в Голландии) регистрируется как «гуманизм»; были, конечно, и другие группы. Но в начале 20-го века произошли существенные сдвиги. В интеллигенции началось и быстро усиливалось движение, которое можно обозначить термином «назад к идеализму», а иногда и к традиционной религии, а в крестьянство всё больше просачивалась интеллигентская религия второй половины XIX века.

В таком состоянии русский народ был застигнут двойной революцией 1917 года, из коих вторая, коммунистическая, ревностно взялась за перестройку духовного облика России по одному из вариантов интеллигентской религии. К несчастью для России и всего мира, этот вариант никак не мог бы быть покрыт понятием гуманизма, так как строился, и продолжает строиться, на основе классовой ненависти и на признании допустимости насилия, как орудия прогресса.

Здесь не место входить в описанье перипетий этого «действа», напоминавшего давнишние попытки победителей обратить побежденных в свою веру. Нас интересуют только результаты. На этот счет имеются заслуживающие некоторого доверия данные, относящиеся к 1937 году, т. е. к моменту, делящему ровно пополам обозреваемое сорокалетие. В тот год была произведена перепись, включавшая вопрос об отношении к вере. Kaк известно, результаты переписи никогда не были опубликованы — можно думать, отчасти потому, что именно по вопросу о духовном облике народа перепись принесла власть имущим глубокое разочарование. Знаем мы об этом из брошюры тогдашнего возглавителя Союза Воинствующих Безбожников Е. Ярославского. По его словам, из числа жителей старше 16 лет одна треть городских и две трети сельских заявили, что они сохранили веру. Эти данные почти несомненно заимствованы из переписи — отдельных сообщений, на ней основанных, было в то время сделано немало. И так как из таких же сообщений хорошо известно распределение населения между городом и деревней, то можно вычислить, что от 55 до 60% взрослого населения заявит себя верующими. В то время такие заявления были социально невыгодны, и потому выше приведенные цифры надо считать скорее преуменьшенными, нежели преувеличенными. Вероятно, в 1917 г. процент неверующих был меньше, нежели в 1937 г., но падение цифры было гораздо слабее, нежели предполагалось в официальных кругах.

Что же произошло потом? Никаких цифр на этот счет не имеется, если не считать заявления, недавно сделанного митр. Николаем Крутицким в Америке; по его словам, число верующих сейчас составляет 50 миллионов. Их, однако, никто не считал; но можно думать, что цифра недалеко отстает от действительности. Основания так думать таковы. Сейчас в России как число православных епископов, так и число православных приходов несколько меньше половины числа на 1914 год. Между тем численность населения «православного корня» (т. е. тех православных, которые жили в 1914 г. и еще живы сейчас, и их потомства) приблизительно на 25% выше, нежели в 1914 г. Если считать, что обслуживание православных приходами (а через них епископами) изменилось лишь незначительно (это, конечно, очень спорно), то выходит, что сейчас число верующих православных (неверующих, но официально православных, как бывало до революции, теперь быть не может) составляет около 40 или 45 миллионов (в 1914 г. их было немного более 100 миллионов). Прибавим к ним миллионов 10 или 15 верующих иных исповеданий — и мы получим цифру в 50-60 миллионов. Это, конечно, лишь грубое приближенье, но пути к лучшему приближению не видно.

Что же духовно представляют остальные 150-160 миллионов? — По новейшим подсчетам, основанным на недавних заявлениях власть имущих, население СССР немного превышает 200 миллионов, что, между прочим, подтверждает подсчет, предложенный мной в «Новом Журнале». Обращено ли оно в веру, проповедуемую властями предержащими и представляемую догматическую фиксацию одного из вариантов интеллигентской религии конца 19 века? Отнюдь нет. На такое массовое обращение не претендует и сама власть. Чрезвычайно интересные данные были опубликованы в течение антирелигиозной компании 1954 г. (прерванной хорошо известной резолюцией ЦК 11 ноября того года). В деревнях на храмовые праздники в открытые церкви народ валит валом. Конечно, собираются все верующие из округи. Но на традиционных пиршествах можно видеть и секретарей коммунистической партии и комсомола, и председателей колхозов, и местную интеллигенцию. Такие же странные сборища (включая советских служащих высоких рангов) можно было видеть около «святого ключа» в Глинкове под Москвой, а на озере Святояр (в которое, согласно легенде, опустился град Китеж) было замечено немало учащейся молодежи, включая комсомольцев. Партийная печать неоднократно обличала коммунистов, по ночам крестящих детей или венчающихся в церкви.

Что это за люди? Верующими в традиционном смысле их трудно считать, но и подлинно обращенными в новую веру они, конечно, не являются. Это смятенные души, пребывающие где-то между двумя полюсами духовного притяжения. Как еще в 1940 г. отметил Е. Ярославский и как было подтверждено в 1954 г., эти смятенные души часто обнаруживали тягу к магии, к суевериям, к гадалкам и лже-пророкам. Духовно они опустились до шаманизма, т. е. до язычества в его низших формах. Конечно, далеко не все; многие просто отреклись от старого, но не пристали к новому и стали духовно-индифферентными, явление для России новое — как давно подметили иностранцы, когда русский человек переставал верить в Бога, он начинал верить в атеизм (а по словам Е. Ярославского — в черта).

Есть основание полагать, что две группы — новоязычников и индифферентных, т. е. просто духовно опустошенных, составляют вместе большинство русского населения. Ибо число подлинно приемлющих новую религию в её полноте по всем вероятиям очень невелико.

Сравнительно многие принимают социально-экономическую программу коммунизма, но спотыкаются, когда дело доходит до коллективизации сельского хозяйства. Другие приемлют политическую программу властителей России — до тех пор, пока входящий в её состав непрерывный террор не задевает их самих или их ближних. Но коренное ядро новой веры, материалистическая философия, диалектическая схема развития (на почве которой сегодняшнее «да» так часто становится завтрашним «нет»), теория классовой борьбы и полной предопределенности будущего? Эти объекты официальной веры всегда были трудно доступны даже сравнительно образованным лицам; они принимались скорее через посредство веры в вождей, много более доступной, нежели вера в абстрактные принципы. Теперь, когда официально заявляется, что в течение 25 лет верховный жрец этой веры был чудовищем и лже-пророком, сомнения должны были закрасться в души многих, слишком многих...

Что касается руководителей, то для них марксизм-ленинизм (в его новейшем истолковании) может быть, служит «рабочей гипотезой» (по выражению О. В. Анисимова) и, конечно, прекрасной основой для пропаганды в странах, где духовное чудовище еще не воплотилось в жизнь. Но они сами? По всем вероятиям для них эта вера значит тоже, что вера для авгуров — в век заката античного язычества.

Итак, духовно нынешняя Россия далеко не монолитна. Пока удерживается диктатура, разнобой прикрывается давлением сверху, подобно тому как хорошо построенный котел удерживает взрывную силу расширяющихся от нагрева газов. Что будет, если и когда эта крышка снимется? Пока об этом не стоит гадать.

Но всё же стоит осветить еще один вопрос — не будет ли этому духовному разброду положен конец в процессе смены поколений, через посредство советской школы, неукоснительно насаждающей в подрастающих поколениях официальное вероучение? Есть основание думать, что это не так.

Дело в том, что установленные выше типы духовной настроенности — традиционная вера, смешение старой и новой веры, впадение в ново-язычество, духовное безразличие, подлинное приятие новой веры — не разделяет население России на столько же «вертикальных групп», (вертикальными называются такие группы, которые включают в себя в нормальной пропорции представителей разных возрастных групп). Напротив того, можно установить существование духовного или религиозного цикла в жизни отдельных личностей, в пределах которых человек перемещается из одного типа в другой. Об этом можно было догадываться давно, но только недавно удалось получить свидетельство, вопрос вполне уясняющее. В 1955 г. в России после 13 лет вновь побывал Джон Лоренс, видный баптистский деятель. Как и многие другие, он отметил, что среди посетителей церквей (в том числе и православных) замечено преобладание лиц среднего и старшего возраста. Но, добавляет он, за эти 13 лет средний возраст посетителей те повысился. Этот факт возможен, как правильно говорит Лоренс, только на почве возврата к церкви лиц среднего возраста раньше бывших неверующими. На почве этого и многих других показаний можно установить следующий «нормальный духовный цикл». Для большинства русских детей жизнь начинается с религиозной фазы: от матери и бабушки они научаются молитвам — основным положениям веры. Как говорил еще Ярославский, религию спасли и продолжают спасать матери и бабушки. Потом ребенок попадает в школу. Там ему объясняют, что всё слышанное им дома — вздор; вместо того ему преподносится в лапидарной форме «единственно правильное и единственно научное мировоззрение». Не все, но большинство в него обращаются. Но вот школа кончена, начинается активная жизнь. Юноша или девушка ожидают, что им удастся приобщиться к великому строительству на благо человечества. Вместо того — мертвая рутина, подхалимство, взяточничество, полное презрение к ближнему, да и к народу в целом. А новая вера, кульминирующая в создании рая на земле, должна быть проверена и подтверждена тут и теперь. Если этого не случается, легко происходит душевный переворот. Его результатом оказывается приобщение к одному из промежуточных топов — человек становится или духовно безразличным, или двоевером, или, сам того не сознавая, впадает в примитивное язычество. Но многих ни одно из этих состояний не может удовлетворить. Случайное соприкосновение с церковью и верующими — и бывший борец за новую веру возвращается в лоно предков; немало подобных рассказов можно найти в советской прессе.

Итак, группа верующих пополняется не только младенцами, но и новообращенными, и, конечно, значительное число людей, несмотря ни на что, остаются религиозно настроенными и в те годы, когда большинство от традиционной религии отходит. В сохранении этого духовного цикла — а он поддерживается всем строем с его разительным противоречием между высокими идеалами и человеконенавистнической практикой — залог того, что в следующий период своей истории Россия войдет ни до конца опустошенной духовно, ни отдающейся полностью той вере, которую в России зовут марксизмом-ленинизмом.

Данный материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, либо касается деятельности такой организации (по смыслу п. 6 ст. 2 и п. 1 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ).

Государство обязывает нас называться иностранными агентами, при этом мы уверены, что наша работа по сохранению памяти о жертвах советского террора и защите прав и свобод человека выполняется в интересах России и ее народов.

Поддержать работу «Мемориала» вы можете через donate.memo.ru.