Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года

“Он был довольно высокого роста, во всяком случае, много выше среднего, крепко и плотно сложен. У него были густые и вьющиеся темные волосы, но, пожалуй, особенно характерны в его лице были брови, широкие и черные, в сочетании с такими же черными блестящими глазами. На нем была очень простая тюремная одежда того времени — косоворотка без пояса из грубой, суровой парусины... Я вспомнила фотографию, где он был снят в элегантном черном костюме с галстуком — на ступенях Большого театра, где шел тогда Пятый съезд Советов...

Но и эта теперешняя одежда его не портила. Какая-то своеобразная, может быть, несколько тяжеловесная небрежная грация и элегантность чувствовались в его движениях под свободной, всегда безукоризненно свежей серой рубашкой, в его манере ходить, держа руки в карманах и чуть покачиваясь, подобно моряку на суше”.

“Впоследствии я видела его в ссылках в Челябинске и Воронеже, — и о том же рассказывали мне товарищи, бывшие с Камковым в тверской ссылке: всюду вокруг него царил дух полного демократизма. Любой из когда-либо близких по убеждениям, будь то мальчишка или девчонка, ничем не выделяющиеся, находили в доме Камкова полное гостеприимство, самый радушный прием, теплую заботу и материальную поддержку”.

“Борис Давыдович был в то время еще молод — ему и сорока не было, но он успел прожить бурную и яркую жизнь, многое передумал, перечувствовал и переоценил. Именно в те годы заключения (а сидел он уже около трех лет) происходил и завершался в его внутреннем мире процесс созревания мысли и таланта, тот процесс, который едва лишь наметился, когда наша революция бросила его прямо в пекло политической жизни и борьбы.

Именно тогда, на Кисельном, он обдумывал план своей будущей работы “Уроки Парижской коммуны”, где нашли выражение и были точно сформулированы его взгляды на тот путь, по какому должно идти развитие социалистической революции, чтобы она привела к подлинно демократическому устройству общества и не выродилась в свою противоположность. Ясно, последовательно и логично развертывались в этой книге мысли, которые в наши дни робко пытаются положить в основу своего государственного строя коммунисты Югославии…”.

“Борис Давыдович отличался необыкновенным обаянием в личном общении с людьми. Умный, остроумный и веселый, он тогда еще сохранял неизменную жизнерадостность, доставлявшую много удовольствия окружающим. Никто другой не умел так громко и заразительно, от души смеяться, не знал столько веселых историй, не мог вовремя пошутить, чтобы прогнать грусть, нет-нет да и закрадывающуюся порой без спроса в сердце... Всегда ровный и добрый в общении с товарищами, будь то почтенный цекист или совсем зеленый юнец, он пользовался огромным авторитетом в своем коллективе и неизменным уважением со стороны всех остальных”.

“Борис Давыдович всегда, еще в эмиграции, занимал в П.С.-Р. самые левые позиции. Участие его в Октябрьской революции было вполне логичным, оно закономерно вытекало из его взглядов и соответствовало его революционному темпераменту. Сразу же после приезда в Россию весной 1917 года он был избран в Петроградский Совет, и вокруг него сгруппировались эсеры-интернационалисты, из которых вскоре создалась Партия левых эсеров, ставшая затем второй правящей партией советской страны. История блестящего успеха и падения этой партии, имевшей, казалось бы, все шансы прочно занимать свое место в организации двухпартийной системы власти Советов, была еще свежа тогда в нашей памяти”.

Данный материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, либо касается деятельности такой организации (по смыслу п. 6 ст. 2 и п. 1 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ).

Государство обязывает нас называться иностранными агентами, при этом мы уверены, что наша работа по сохранению памяти о жертвах советского террора и защите прав и свобод человека выполняется в интересах России и ее народов.

Поддержать работу «Мемориала» вы можете через donate.memo.ru.