Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года

"Троцкий, которого я слышал уже искушенным посетителем политических собраний, поразил меня тем чудовищным запасом ненависти, которую излучал из себя настоящий демон революции. Уже тогда в нем чувствовалось нечто действительно страшное. Помню, я также был поражен его диалектическими способностями. На крестьянском съезде он выступал среди предельно враждебной ему аудитории. Казалось, большевистский оратор не сможет сказать ни одного слова. И действительно, вначале оборончески и эсеровски настроенные делегаты прерывали Троцкого на каждом слове. Через несколько минут своей находчивостью и страстностью Троцкий победил аудиторию настолько, что заставил себя слушать. А окончив речь, он даже услышал аплодисменты."

Куторга И. Ораторы и массы. Риторика и стиль политического поведения в 1917 году

"Троцкий достаточно искушенный политик, чтобы понимать, что "в политике решает не только что, но и как и кто".

Троцкий не столь откровенно циничен. Он и этой позиции не хочет сдать без боя. И с моральной точки зрения он пытается защищать Октябрь. Но мораль у него не столько даже особая, сколько своя.

Понимая решающую роль насилия в успехах Октября, Троцкий вводит насилие в рамки общеисторической закономерности, необходимости и целесообразности. По примеру узурпаторов других времен и народов, он и оправдание большевицкого насилия ставит в прямую зависимость от цели, ради которой оно осуществляется, и от того, кто насилие осуществляет. "Применение материальной силы играло и играет огромную роль в человеческой истории, иногда прогрессивную, чаще реакционную, в зависимости от того, какой класс и для каких целей применяет насилие".

Вишняк М. Два пути (Февраль и Октябрь).
Париж, 1931. С.181, 182.

"Троцкий известен своею жестокостью даже в большевицкой среде. Известны его зверские приказы, в которых подчеркивалось, что "единственный порок, непростительный для рабочего класса, это - милосердие, мягкосердечие по отношению к своим классовым врагам". Он сам рассказывает теперь, глухо и в общей форме, как именно прикладывалось его прославленное "каленое железо" на Волге, как он расстреливал командира, комиссара, "известное (?) число солдат".

Сознается Троцкий и в другом злодеянии, в гнусной роли, сыгранной им в процессе эсеровских смертников-цекистов.

"Приведение смертного приговора в исполнение означало бы неотвратимо ответную волну террора. - передает Троцкий свои былые думы. Ограничиться тюрьмой, хотя бы и долголетней, значило просто поощрить террористов, ибо они меньше всего верили в долголетие советской власти. Не оставалось другого выхода, как поставить выполнениe приговора в зависимость от того, будет или не будет партия продолжать террористическую борьбу. Другими словами вождей партии превратить в заложников. Первое свидание мое с Лениным после его выздоровления произошло как раз в дни суда над социалистами революционерами. Он сразу и с облегчением присоединился к решению, которое я предложил: "Правильно, другого выхода нет".

Вишняк М. Два пути (Февраль и Октябрь).
Париж, 1931. С. 184, 185.

"Рискуя быть обвиненным в оскорблении коммунистического величества, я позволю себе все же утверждать, что как оратор, писатель и темпераментный политический боец Троцкий гораздо даровитее и, в этом смысле, выше не только бездарного Сталина, но и "гениального", - по убеждению не одних только официальных большевиков, - Ленина. Не уступал Троцкий Ленину и в мужестве. И не потому, чтобы Троцкий был такой уж Ренальдо Ринальдини или чудобогатырь, а потому, что Ленин вовсе не был таким "мужественнейшим из людей", каким его в согласии с другими советскими иконографами изображает и Троцкий."

Вишняк М. Два пути (Февраль и Октябрь).
Париж, 1931. С. 187.

«Я и раньше много раз видал мимоходом этот портрет в окнах эстампных магазинов…

Но в ту ночь у меня было много времени. Я глядел неотрывно в это лицо… Широкий, нависший лоб с выдвинутым вперед верхом и над ним путаное, высоко вздыбленное руно, глаза из-под стекол злобно скошены, брови сатанически вздернуты кверху, и между ними из глубокой впадины решительной прямой и высокой чертой выступает нос, который на самом конце загибается резким крючком, как клювы птиц-стервятников; ноздри расширены, круто вырезаны и открыты; энергичные губы так плотно сжаты, что под ними угадываешь стиснутые челюсти и напряженные скулы; широкий, сильный, но не длинный подбородок; острая тонкая бородка дополняет мефистофельский характер лица. Но самое главное – это какое-то трудно описуемое выражение в рисунке верхней губы и в складках, идущих от носа вниз к углам губ. Невольно кажется, что этот человек только что нанюхался какой-то страшной гадости, вроде аса-фетиды, и никак не может отвязаться от отвратительного запаха. Это выражение гневной брезгливости я видал, как привычное, у закоренелых кокаинистов и у тех сумасшедших, которые, страдая манией преследования, постоянно нюхают всякую еду, и питье, и все предметы домашнего обихода, подозревая в них скрытую отраву.

И я настолько долго вникал в этот портрет, что меня, наконец, охватил темный, первобытный, стихийный ужас. …

Я безошибочно понял, что весь этот человек состоит исключительно из неутолимой злобы и что он всегда горит ничем неугасимой жаждой крови. Может быть, в нем есть и кое-какие другие душевные качества: властолюбие, гордость, сладострастие и еще что-нибудь но все они захлестнуты, подавлены, потоплены клокочущей лавой органической, бешеной злобы.»

Александр Куприн. Хроника событий
глазами белого офицера, писателя, журналиста.
М.: Собрание. 2006. С.131,132.

«Случилось так, что большевистская революция нашла себе в лице Троцкого самого яркого выразителя». В то же время она явилась для разрушительных способностей Троцкого той питательной средой, тем бульоном из травы агар-агар, в которой бактериологи помещают зловредные микробы, чтобы получить из них самую обильную разводку. Таким образом, фигурка, едва видимая невооруженным глазом, приняла исполинские, устрашающие размеры.

Влияние Троцкого на советские массы не только громадно, но и чрезвычайно легко объяснимо. Вся страна находится теперь в руках людей, из которых малая часть искренно смешала власть с произволом, твердость с жестокостью, революционный долг с истязательством и расстрелами, между тем как темная толпа нашла неограниченный простор для удовлетворения своих звериных необузданных инстинктов. В их глазах Троцкий – не только наглядное оправдание, высокий пример, точка опоры – о, гораздо больше! - он герой и властелин их воображения, полубог, мрачный и кровавый идол, требующий жертв и поклонения.

Его появление на трибуне встречается восторженным ревом. Каждая эффектная фраза вызывает ураган, сотрясающий окна. По окончании митингов его выносят на руках. Женщины – всегдашние рабыни людей эстрады – окружают его истерической влюбленностью, тем сумасбродным обожанием, которое заставляет половых психопаток Парижа в дни, предшествующие громким казням, заваливать письменными любовными признаниями как знаменитого преступника, так и monsieur Дейблера, носящего громкий титул – Maitre de Paris.»

Александр Куприн. Хроника событий
глазами белого офицера, писателя, журналиста.
М.: Собрание. 2006. С.134,135.

«Обратите внимание на его приказы и речи. «Испепелить…», «Разрушить до основания и разбросать камни…», «Предать смерти до третьего поколения…», «Залить кровью и свинцом…», «Обескровить…», «Додушить…».

В молниеносных кровавых расправах он являет лик истинного восточного деспота. Когда под Москвой к нему явились выборные от его специального отряда матросов-телохранителей с каким-то заносчивым требованием, он собственноручно застрелил троих и тотчас же велел расстрелять всю сотню.»

Александр Куприн. Хроника событий
глазами белого офицера, писателя, журналиста.
М.: Собрание. 2006. С.136.

«Троцкий не умен в обширном и глубоком смысле. Но ум у него цепкий, хваткий, находчивый, легко усвояющий, фаршированный пестрыми знаниями. Стоит только припомнить его изречения – все они украдены без ссылки на источники. Словечко о гильотине, которая «укорачивает человека на голову», принадлежит одному из якобинцев. …

Он не творец, а насильственный организатор организаторов. У него нет гения, но есть воля, посыл, постоянная пружинность.»

Александр Куприн. Хроника событий
глазами белого офицера, писателя, журналиста.
М.: Собрание. 2006. С.136.

"Это человек весьма гибкого ума, ловкий и искусный полемист, легко отвечающий, правда, иногда в чрезмерной грубой форме, своему оппоненту. Его доклады, если нe бывали глубоки по содержанию, то по форме они обыкновенно блестящи. Он не был в суждениях своих столь прямолинейным, как Ленин, и в то время, когда я был в Швейцарии, a затем в Париже, он не был еще большевиком. Правда, в качестве меньшевика-интернационалиста и руководителя издававшейся в Париже газеты "Наше Слово", он занимал позицию, приближавшуюся к течению большевистскому настолько, что его партийным единомышленникам, с которыми он был вместе в Организационном Комитете, приходилось выступать не раз против него, даже на страницах редактировавшегося им же органа. Вспомним хотя бы полемику его с Мартовым, не перечисляя всех несогласномыслящих. Повторяю, он не был в то время большевиком, но несомненно склонялся к нему по мере того, как на пути его публицистической деятельности в Париже французское правительство ставило препятствия. Но даже тогда, когда он приехал в Америку, после высылки из Франции, он не был еще большевиком, хотя склонность его к этому течению проявилась уже сильно, и обольшевичение его происходило там, не без влияния более молодых и менее заметных товарищей.

Процесс обольшевичения вообще происходил как-то незаметно. И если прямолинейность Ленина и его твердокаменность в политике дают основания считать его просто узким фанатиком, то гибкость ума, да и не только ума Троцкого дают место предположениям иного порядка. Опоздав к революции, задержавшись несколько в Америке, Троцкий, еще в 1905 году бывший председателем Совета Рабочих Депутатов в Петербурге и тогда вредивший его деятельности, он примкнул в России к тому течению, которое считало необходимым "углублять" революцию, опираясь на шкурные интересы малосознательных, легко поддающихся гипнозу обещаний, солдат и рабочих".

К.М. Оберучев. "В дни революции: воспоминания

участника великой русской революции 1917-го года.

"Троцкий при благоприятных условиях обязательно вылезет на самый верх. Этот театральный бандит — настоящий авантюрист. Его друзья в социал-демократической партии (меньшевики) говорят о нем: «Троцкий меняет кресла на каждом заседании. Сегодня он сидит с этой партией, завтра — с другой». Сейчас он вместе с коммунистами. Большевики, вероятно, дадут ему все, чего он добивается".

"Из большевистских вождей Троцкий производил на меня впечатление более крупного и одаренного. Но справедливость требует тут же сказать, что он был одарен отнюдь не всесторонне и наряду с выдающимися качествами обладал немалыми недостатками.

Он был превосходным оратором, но оратором типа революционного - зажигательно-агитаторского. Он умел найти и бросить нужный лозунг, говорил с большим жаром и пафосом и зажигал аудиторию. Но он умел вполне владеть своим словом, и на заседаниях Политбюро, где обычно никакого пафоса не полагалось, говорил сдержанно и деловито.

У Троцкого было очень острое перо, он был способный, живой и темпераментный публицист.

Он был человек мужественный и шел на все риски, связанные с его революционной деятельностью. Достаточно указать на его поведение, когда он председательствовал в 1905 году на Петроградском Совете рабочих депутатов; до конца он держался храбро и вызывающе и прямо с председательской трибуны пошел в тюрьму и ссылку".

Б. Бажанов. Воспоминания бывшего секретаря Сталина.

"Благодаря темпераменту Троцкого, его мужеству и его решительности, он был несомненно человеком острых критических моментов, когда он брал на себя ответственность и шел до конца. Именно поэтому он сыграл такую роль во время Октябрьской революции, когда он был незаменимым выполнителем ленинского плана захвата власти; Сталины куда-то попрятались, Каменевы и Зиновьевы перед риском отступили и выступили против, а Троцкий шел до конца и смело возглавил акцию (кстати, Ильич большой храбрости не показал и немедленно уступил доводам окружающих, что ему не следует рисковать своей драгоценной жизнью, и поспешил спрятаться; а Троцкий этим доводам не уступал; так же и до этого, после неудачного июньского восстания Ленин сейчас же скрылся, а Троцкий не бежал, а пошел в тюрьму Керенского.)

Но здесь надо указать и на один важный недостаток Троцкого. Он был слишком человеком позы. Убежденный, что он вошел в Историю, он все время для этой Истории (с большой буквы) позировал. Это было не всегда удачно. Иногда это была большая поза, оправданная ролью, которую играл Троцкий и его социальная революция в мировых событиях; к примеру, когда советская власть во время гражданской войны висела на волоске - "Мы уйдем, но так хлопнем дверью, что весь мир содрогнется" - это тоже для позы и для истории; иногда это было менее оправдано; еще было терпимо, когда Троцкий принимал парады своей Красной Армии, стоя на броневике; но бывало и так, что поза была не к месту и была смешна. [...]

Не подлежит сомнению, что и первое время организации Красной Армии Троцким все шло в лозунгах и речах, о солдатских комитетах, выборных командирах, бестолковщине, демагогии и бандитизме. Но скоро Троцкий сообразил, что никакой армии без минимальных военных знаний и без минимальной дисциплины создать нельзя. Он привлек специалистов - старых офицеров царской армии; одни были куплены высокими чинами, других просто мобилизовали и заставили отдавать их умение под строгим надзором коммунистических комиссаров. А в борьбе за дисциплину пришлось всю гражданскую войну бороться против Сталиных и Ворошиловых. И сам Троцкий при этом многому научился и из агитатора постепенно превратился в организатора. [...]

Я бы сказал, что Троцкий - тип верующего фанатика. Троцкий уверовал в марксизм; уверовав затем в его ленинскую интерпретацию. Уверовал прочно и на всю жизнь. Никаких сомнений в догме и колебаний у него никогда не было видно. В вере своей он шел твердо. Он мог только капитулировать перед всей партией, которую он считал совершенным орудием мировой революции, но он никогда не отказывался от своих идей и до конца дней своих в них твердо верил; верил с фанатизмом".

Б. Бажанов. Воспоминания бывшего секретаря Сталина.

Данный материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, либо касается деятельности такой организации (по смыслу п. 6 ст. 2 и п. 1 ст. 24 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ).

Государство обязывает нас называться иностранными агентами, при этом мы уверены, что наша работа по сохранению памяти о жертвах советского террора и защите прав и свобод человека выполняется в интересах России и ее народов.

Поддержать работу «Мемориала» вы можете через donate.memo.ru.