СУДЬБЫ РОССИИ
сборник статей

И. А. Курганов

Крестьянство в судьбах России

1. Крестьянство и партия

«Песня песней» коммунизма — «Манифест коммунистической партии» говорит, что капиталистическое общество все более и более раскалывается на два больших враждебных лагеря, два больших, стоящих друг против друга, класса — класс буржуазии, или собственников средств производства, и класс пролетариата или рабочий класс, лишенный средств производства. Что касается крестьянства, то «Коммунистический Манифест» относит его к средним классам и считает, что, как средний класс, крестьянство всем ходом экономического развития обречено на распад: одна часть крестьянства богатеет и поднимается в состав буржуазии, а другая, более значительная часть, разоряется и опускается в состав пролетариата. В результате этого процесса сельско-хозяйственное производство становится обычным капиталистическим производством, имеющим капиталистов-фермеров с одной стороны и сельскохозяйственных рабочих-пролетариев с другой. Коммунистическая партия ориентировалась не на крестьянство, а на пролетариат и в борьбе за свою власть стремилась использовать прежде всего, именно, пролетариат. К крестьянству коммунистическая партия относилась и относится отрицательно, так как крестьяне являются не только непосредственными тружениками, но, одновременно, и частными собственниками средств производства. Коммунистическая партия борется против частной собственности на средства производства, значит, и против крестьян, поскольку они являются такими собственниками. В свою очередь и крестьяне, зная это, относились и относятся к коммунистической партии тоже отрицательно. Но Россия — страна крестьянская. Из общего состава населения России в 1913 году жило в деревне 82,3% и в городе всего 17,7%. Как же могло случиться, что коммунистическая революция произошла в первую очередь именно в России? Коммунистическая революция произошла в России вследствие ряда благоприятно сложившихся для большевиков обстоятельств, в частности, вследствие того, что крестьянство дореволюционной России жило плохо¹ и было не однородным. В экономическом отношении крестьянство (как это можно установить не только по официальной советской статистике, но и по объективной земской статистике) распадалось в основном на три группы; зажиточные «крестьяне («кулаки»²) — 15%, крестьяне среднего достатка (середняки) — 20% и маломощные крестьяне (бедняки) — 65%. Значит две трети крестьян были маломощными, жили очень бедно и несомненно желали радикальных перемен. Коммунистическая партия хорошо это учитывала и еще в 1894, а затем, в 1905 г. Ленин писал о необходимости союза рабочего класса с беднейшим крестьянством³.

Коммунистическая партия победила в революции отчасти потому, что она хорошо учитывала классовую структуру России вообще и это расслоение крестьянства в особенности. В соответствии с этой структурой партия разработала свою революционную тактику, которая полагала необходимым трудности преодолевать по частям, отдельными этапами; причем, для каждого этапа иметь соответствующие лозунги. Широко известны, например, три, связанных с крестьянским вопросом, лозунга коммунистической партии, выражавшие политическую тактику революционного времени. Напомним их в сокращенном виде.

Первый лозунг — союз рабочего класса со всем крестьянством против царя и помещиков, т. е. против дворянства. Этот лозунг нашел свое осуществление во время Февральской революции.

Второй лозунг — союз рабочего класса с трудовым крестьянством против буржуазии и в первую очередь против городской буржуазии. Этот лозунг нашел свое осуществление в Октябрьскую революцию. «Коммунистическая Партия Советского Союза, говорится в уставе КПСС, организовав союз рабочего класса и трудового крестьянства, добилась в результате Великой Октябрьской Революции 1917 года свержения власти капиталистов и помещиков».

Третий лозунг — союз рабочего класса с беднейшим крестьянством против кулаков или деревенской буржуазии⁴, то есть лозунг «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации». Этот лозунг нашел свое осуществление в третьей революции, революции сверху, известной под именем коллективизации. Коллективизация представляла собою именно революцию, то есть

«глубочайший революционный переворот, скачек из старого качественного состояния общества в новое качественное состояние, равнозначный по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 г.»⁵

В результате коллективизации частные собственники средств производства в сельском хозяйстве были ликвидированы и деревня стала в этом смысле бесклассовой.

Деревня стала бесклассовой, но психологически осталась крестьянской и по-прежнему враждебной коммунизму.

«Было бы ошибочно думать, — говорил Сталин, — что ежели даны колхозы, то дано все необходимое для построения социализма. Тем более ошибочно было бы думать, что члены колхозов уже превратились в социалистов. Нет, придется еще много поработать над тем, чтобы переделать крестьянина — колхозника, выправить его индивидуалистическую психологию и сделать из него настоящего труженика социалистического общества»⁶

Но дело, конечно, не только в психологии, хотя и она имеет существенное значение. Дело прежде всего в том, что коммунистическая партия, как единая и монопольная политическая партия, не может существовать не только в крестьянской стране, ибо, как говорил Ленин,

«...пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная база, чем для коммунизма»⁷

но она не может существовать и в стране, где ведущими являются два класса. Это — политическая аксиома, которую Ленин отлично понимал и на которую он неоднократно указывал партии. Уже будучи на смертном одре он в своем политическом завещании специально подчеркивал, что

«Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол»⁸.

В этом суть. Либо «соглашение» в смысле слияния классов и превращения страны в бесклассовое общество, обеспечивающее «устойчивость» монопольной партии, либо падение и гибель. Вот почему сразу же после коллективизации, то есть после третьей революции наступил период подготовки четвертой революции, идеей которой является уже ликвидация всего колхозного крестьянства как класса и превращение его в разновидность индустриального пролетариата. Эта идея нигде и никем не сформулирована в качестве лозунга, но во всей политике коммунистической партии по крестьянскому вопросу она безусловно и неукоснительно подразумевается.

Конечно, превращение крестьянства в разновидность рабочего класса — процесс достаточно сложный и достаточно длительный. Он требует, прежде всего, «переделки» или перевоспитания самих крестьян, как мелких товаропроизводителей и как носителей враждебной коммунистической партии психологии.

«Уничтожить классы, — говорил Ленин, — значит не только прогнать помещиков и капиталистов — это мы сравнительно легко сделали — это значит также уничтожить мелких товаропроизводителей, а их нельзя прогнать, их... можно (и должно) переделать...»⁹,

и, затем, кроме переделки крестьян, процесс этот требует создания таких политических и экономических условий в стране, которые объективно необходимы, как предпосылка четвертой революции. Но подготовка этих условий (о них речь впереди) требует также очень больших сроков. И если подготовка второй — октябрьской революции требовала от большевиков всего 8 месяцев, а подготовка третьей — коллективизаторской революции требовала уже 12 лет, то подготовка четвертой — завершающей революции требует еще более длительных сроков и проблема сводится к тому — какая революция наступит раньше — «крестьянская революция сверху», или антикоммунистическая революция «снизу». Во всяком случае подготовка «крестьянской» революции сверху идет усиленными темпами и последние 20 лет, в течение которых она ведется, дали уже существенные результаты. Колхозное крестьянство разными путями подводится и во многом оно уже подведено вплотную к превращению его в разновидность индустриального пролетариата, в группу сельско-хозяйственных рабочих. На некоторых (но не всех) моментах этого подготовительного процесса, имеющего большое значение для судеб России, мы и остановимся в общих чертах.

2. Личное хозяйство

После коллективизации личное хозяйство колхозников — это самый важный и, в сущности, последний плацдарм, на котором колхозники отстаивают свое бытие в качестве крестьян и это последний бастион крестьянства, который партия штурмует уже 20 лет, справедливо полагая, что не уничтожив личного хозяйства, не оборвав последних корней экономической независимости колхозников нельзя считать коммунистическую революцию завершенной и нельзя преобразовать колхозное крестьянство в простую рабочую силу.

Личное хозяйство колхозников состоит из двух связанных между собою отраслей: приусадебного участка и домашнего скота.

Приусадебные участки имеют, как известно, ничтожные размеры и общее количество занятой ими земли по сравнению с земельными фондами колхозов составляет всего 1,8% (Земли под сельскохозяйственными угодьями колхозов — 396,6 милл. га, а под приусадебными участками колхозников — 6,9 милл. гектаров). Но так как на этой микроскопической площади проявляется личная заинтересованность, личная инициатива и независимое хозяйственное творчество колхозников, то приусадебные участки дают большой экономический эффект и приобретают серьезное значение не только для самих колхозников, но и для всего народного хозяйства. Достаточно, например, сказать, что около половины всех овощей производится в СССР на приусадебных участках.

Однако, партия в своем отношении к приусадебным участкам руководится не экономическими, а указанными выше политическими целями. Под разными предлогами партия упорно и систематически ведет линию на сокращение приусадебным участков и превращение их в экономический нуль. В 1935 году партия резко ограничивает приусадебные участки (см. устав с.-х. артели). В 1939 году (27.5) снова сокращает их. В 1946 году (19.9) корректирует их, требуя возврата всего, что колхозники во время военного развала прирезали к приусадебным участкам. Наконец, в 1956 году партия организует буквально поход против личного хозяйства колхозников вообще и приусадебных участков в особенности. Уже в начале года промелькнули в печати заметки о нерадивых колхозниках и их приусадебных участках. Затем, на XX съезде партии 24.2.56 г. выступил по шпаргалке коллективного руководства партии некто Орловский — председатель колхоза «Рассвет» Белорусской ССР — со следующим фарисейским заявлением:

«В нашем колхозе приусадебный участок уже стал, по сути дела, второстепенным источником доходов колхозной семьи. Поэтому следовало бы провести работу по уменьшению размеров приусадебных земельных участков, находящихся в личном пользовании колхозников. Это мероприятие позволило бы увеличить земельный фонд колхоза, а главное, еще больше укрепить трудовую дисциплину. Многие наши колхозники подают заявления с просьбой сократить размер приусадебного участка наполовину — до 0,30 га. Эти просьбы мы, конечно, удовлетворяем. В настоящее время уже 60% колхозников имеют приусадебные участки по 0,30 гектара»¹⁰.

И хотя на 20 съезде по этому вопросу больше не было сказано ни одного слова, а в резолюциях съезда не было записано ни одного решения, однако, уже через две недели по окончании съезда коллективное руководство партии опубликовало рекомендацию-директиву относительно дальнейшего сокращения и экономического аннулирования приусадебных участков.

В рекомендациях, опубликованных 10.3.56 в качестве постановления ЦК КПСС и Сов. Министров СССР говорится, что

«Личное приусадебное хозяйство колхозного двора должно носить подсобный характер, оно необходимо пока общественное хозяйство колхозов недостаточно развито для того, чтобы одновременно в полной мере удовлетворить и общественные нужды колхоза и личные потребности колхозников... Необходимо стремиться, чтобы... приусадебный участок и доходы, получаемые от него действительно играли подсобное значение... чтобы на приусадебных участках разводились сады, ягодники, как украшение быта колхозников»¹¹.

Такова общая линия на экономическое упразднение или аннулирование приусадебных участков, на превращение их из производственных хозяйств в «украшение быта колхозников». Правда, это пока перспективная линия. Пока колхозы не удовлетворяют потребностей народа, — что признает и коллективное руководство партии (интересно, что даже отсталое сельское хозяйство дореволюционной России не только удовлетворяло все потребности народа, но и давало огромное количество продуктов для вывоза за границу), — пока приходится мириться с наличием приусадебных участков и в качестве производственных хозяйств. Однако коллективное руководство партии особо подчеркивает, что приусадебные участки должны быть только подсобными, не обеспечивающими существования колхозной семьи, и что

«следует не допускать увеличения приусадебного земельного фонда за счет общественных земель колхоза, наоборот, стремиться к его сокращению»¹¹

Такое сокращение и началось в 1956 году. В отличие от предыдущих сталинских сокращений теперешнее сокращение, проводимое коллективным руководством партии, стремится не только уменьшить размеры приусадебных участков, но и превратить их в орудие колхозного закабаления, в средство принуждения всех работоспособных членов колхозной семьи к работе в общественном хозяйстве. Коллективное руководство партии требует

«При определении размера приусадебных участков исходить из того, чтобы семьи колхозников, в составе которых имеются трудоспособные колхозники, не работающие в колхозе, или принимающие недостаточное трудовое участие в общественном хозяйстве артели, имели бы размеры приусадебной земли меньше, чем семьи колхозников, добросовестно работающие в колхозе»¹³.

Говоря о «недобросовестных», «нерадивых» колхозниках, о тех, которые

«не занимаются общественно-полезным трудом, то есть систематически не работают в колхозах»¹¹,

коллективное руководство партии, считая, очевидно, работу на приусадебных участках общественно-бесполезным трудом, требует

«чтобы колхозы в отношении этой категории лиц сами решали, следует ли им представлять возможность пользоваться приусадебными участками»¹¹.

Таким образом, в 1956 году партия начала, во-первых, сокращение размера приусадебных участков; во-вторых, превращение размера приусадебных участков в величину не постоянную, зависящую от трудового участия колхозной семьи в общественном хозяйстве (ряд колхозов отрезают поэтому от существующих приусадебных участков общие массивы, в которых каждый колхозный двор имеет кроме оставшегося при доме постоянного участка второй участок, размеры которого ежегодно пересматриваются); в третьих, превращение приусадебных участков в средство принуждения всех членов колхозной семьи к работе в колхозе; в четвертых, ликвидацию приусадебных участков «нерадивых» колхозников, а значит и превращение части колхозного населения в пролетариат.

Это, начатое в 1956 году, развернутое наступление партии на последний оплот крестьянства — приусадебные участки — проходит не везде гладко. Ряд колхозов пробуют затянуть выполнение рекомендации ЦК КПСС и уклониться от их выполнения, то есть пытаются еще вести какую то борьбу за приусадебные участки. Борьба эта не новая и до сих пор велась с переменным успехом. Были периоды, когда колхозники не только отстаивали свои приусадебные участки, но и «не законно» увеличивали их размер. Так было в первые годы после сплошной коллективизации¹². Так было и во время войны, когда колхозники, пользуясь ослаблением контроля партии, снова увеличили свои участки¹³. И каждый раз партия не только восстанавливала «законный» размер приусадебных участков, но и сокращала этот размер. Сейчас положение серьезнее. Партия не только сокращает размер приусадебных участков, но и изменяет их характер, их смысл. И сейчас колхозники реагируют на это новое наступление партии особенно болезненно. Глухое брожение в деревне несомненно усиливается.

Наступление партии захватывает и другую отрасль личного хозяйства колхозников — их индивидуальное животноводство. В индивидуальном животноводстве так же как и на приусадебных участках проявлялась личная заинтересованность, личная инициатива и независимое хозяйственное творчество колхозников и поэтому несмотря на партийные тормозы колхозники и здесь сохраняли некоторую экономическую базу крестьянского бытия. На 1 октября 1955 г. было, например, следующее количество скота в колхозах и у колхозников: (в тысячах)¹⁴

Таким образом, коров и коз у колхозников было больше, чем в колхозах. И так как коровы у колхозников дают более высокие удои, чем коровы в колхозах, ибо

«...уже более десяти лет удои молока в колхозах... не превышают 1000-1070 кг в год от одной коровы»¹⁵,

— то ясно, что количество молочных продуктов, получаемых от индивидуального животноводства колхозников превышает количество молочных продуктов, получаемых от общественного животноводства колхозов то меньшей мере в полтора раза. Это, конечно, имеет известное экономическое значение не только для колхозников, но и для всего народного хозяйства СССР. Но и здесь линия партии определяется не экономикой, а политикой и прежде всего политикой постепенной пролетаризации колхозников. Правда, иногда, в трудные периоды советской экономики, партия бывает вынужденной временно отступать от этой линии и делать заявления о важности личного животноводства колхозников, но все эти заявления бывают вынужденными и, в лучшем случае, говорят о кратковременном отступлении, а чаще всего являются обычной фальшивкой пропагандного значения. Так, например, на 1 съезде колхозников-ударников в 1933 году Сталин заявил:

«Пройдет еще год-два, — и вы не найдете ни одного колхозника, у которого не было бы коровы. Уж мы, большевики, постараемся, чтобы все колхозники имели у нас по корове»¹⁶.

В действительности большевики постарались сделать всё, чтобы подорвать индивидуальное животноводство и подрезать корни экономической независимости колхозников. Они лимитировали индивидуальное животноводство, принудительно контрактовали телят, облагали скот колхозников высокими налогами и т. д. И не через год-два, а через двадцать лет на сентябрьском (1953) пленуме ЦК КПСС Хрущев подвел следующие итоги этих стараний большевиков:

«По сравнению с довоенным уровнем поголовье коров, находящихся в личной собственности населения, сократилось на 6,5 милл. голов. Количество бескоровных хозяйств колхозников увеличилось до 45 процентов»¹⁷.

В СССР 19,7 милл. колхозных дворов. Через 20 лет после того, как Сталин обещал постараться чтобы все колхозники имели по корове, 8.875.000 колхозных дворов остались без коров. Та же линия на пролетаризацию колхозников под прикрытием фальшивых обещаний проводится и коллективным руководством партии. В сентябре 1953 г. была опубликована директива ЦК КПСС:

«...до конца покончить с практикой ущемления интересов колхозников в отношении скота, находящегося в их личной собственности»¹⁸,

а уже в марте 1956 года публикуется постановление ЦК КПСС и СМ ССОР, в котором говорится, что

«вряд ли есть необходимость сохранять ранее установленное количество скота, которое может иметь колхозный двор»¹⁹.

В мире нет ни одного «буржуазного» государства, которое было бы заинтересовано в обнищании крестьянства и следило бы за тем, чтобы крестьянские дворы имели не больше одной коровы. Наоборот, все «буржуазные» государства стремятся содействовать процветанию крестьянства и заботятся о том, чтобы крестьянские дворы имели не меньше одной коровы. И только руководители коммунистической партии, сознательно и упорно пролетаризирующие крестьянство, но принужденные пока терпеть крестьянские элементы в деревне, строго следят за тем, чтобы эти элементы не развивались, а, наоборот, постепенно падали.

В соответствии с приведенной выше директивой «коллективного руководства» партийные организации на селе в 1956 году начали работу по дальнейшему (пока, впрочем, осторожному) сокращению индивидуального животноводства колхозников и дальнейшей пролетаризации деревни.

3. Общественное хозяйство

Недостаточно, однако, пролетаризировать колхозников и лишить их независимой материальной базы путем постепенного разорения и экономического упразднения индивидуального хозяйства, надо еще заставить их работать в общественном хозяйстве, приучить их являться в колхоз как рабочий является на фабрику. Но это так же требует длительной подготовки, тем более, что российская деревня издавна испытывала аграрное перенаселение и общественное хозяйство колхозов, пока в них не был создан необходимый аппарат, не могло использовать имеющиеся в деревне свободные рабочие руки.

По подсчетам экономистов дореволюционная деревня имела десятки миллионов излишней рабочей силы. Революция 1917 года аграрное перенаселение отнюдь не ликвидировала. Правда, в 1917-19 годах сельско-хозяйственный земельный фонд был перераспределен и крестьяне получили около 150 милл. га помещичьих, монастырских и казенных земель, но эти земли в основном обрабатывались и раньше, поэтому перераспределение их не увеличило земельного фонда вообще и не сократило рабочей силы в деревне. Наоборот, в связи с перераспределением земли возвратилось из города значительное количество бывших крестьян и количество рабочих рук в деревне временно даже увеличилось. По исчислениям Огановского в 1924/25 г 43% сельского населения было избыточным.

Положение не изменила и коллективизация. Правда, в процессе коллективизации, проводившейся партией с обычной бесчеловечностью, с кровью и неисчислимыми жертвами, деревня потеряла большое количество людей. Точной цифры погубленных коммунистами крестьян нет, но во всяком случае она не менее 5 милл. человек. Обычно называют цифры от 5 до 12 милл.²⁰ Последовавший затем голод так же унес в могилу несколько милл. человек. Всё это, конечно, сократило количество рабочих рук в деревне. Но естественный прирост в деревне высок и в течение нескольких лет эти потери были покрыты. В то же время самый факт укрупнения сельского хозяйства и последовавшей затем механизации несколько (впрочем, на первых порах крайне незначительно) сокращал потребность в рабочей силе и таким образом увеличивал аграрное перенаселение деревни.

Положение, однако, менялась в связи с индустриализацией страны. Некоторые экономисты утверждают даже, что коллективизация была проведена с целью высвобождения рабочих рук для новых фабрик и заводов. Утверждение не правильное, но новые фабрики и заводы действительно требовали огромного количества рабочих рук и они были взяты из перенаселенной деревни. В связи с этим соотношение городского и сельского населения резко изменилось и вопрос аграрного перенаселения приобрел несколько иной характер. Это видно из следующих цифр, относящихся к СССР в современных границах:²¹

Как видим, количество городского населения увеличилось на 58,9 милл. человек, а население деревни сократилось на 17,9 мил. чел. Значит деревня отдала городу весь свой естественный прирост и, кроме того, почти 18 милл. своего основного населения. В то же время фонд сельско-хозяйственных земель увеличился на 92 милл. га (путем включения в состав используемых для с.-х. производства новых земель). И, поскольку количество населения в деревне сократилось, а количество обрабатываемой земли увеличилось, аграрное перенаселение было в какой то степени ослаблено. Ослабление аграрного перенаселения с одной стороны и развернувшаяся в конце тридцатых годов подготовка к большой войне с другой стороны дали партии повод впервые установить для колхозников обязательный минимум трудодней. Каждый колхозник обязывался отрабатывать в колхозе минимум 60-80-100 трудодней в год (в зависимости от района) и, таким образом, в трудовом отношении прикреплялся к колхозу. Это был первый шаг по пути фабричного режима для колхозников.

Второй шаг был сделан в начале войны. Война потребовала от деревни очень большого количества людей, и колхозы почувствовали временный недостаток мужской рабочей силы. Партия воспользовалась этим и в 1942 году повысила обязательный минимум трудодней в полтора раза. Каждый колхозник обязывался отработать в колхозе уже 100-120-150 трудодней в году. Трудовое закрепление колхозников усилилось.

Но война кончилась. Люди (конечно, далеко не все) вернулись на свои места. Хозяйство вошло в нормальную колею и как будто бы можно было снять фабричный режим обязательного минимума трудодней в колхозах. Однако, партия 10.3.1956 г. дала директиву о новом повышении этого минимума «исходя из потребности трудовых затрат в общественном хозяйстве колхоза». В соответствии с этой директивой развернулось новое наступление на крестьян, в процессе которого не только резко повышается минимум трудодней, но и происходит дальнейшее закрепление колхозников за общественным хозяйством.

Обычно утверждают, что это новое наступление партии на свободу крестьянства связано с недостатком рабочих рук в деревне. О недостатке рабочих рук в деревне говорил на сентябрьском пленуме ЦК КПСС (1953) и Н. Хрущев. Но это не верно. Можно допустить, что существует известный недостаток мужской квалифицированной рабочей силы в деревне, но недостатка рабочих рук вообще, особенно, в последние годы, по нашему мнению, не существует. В последние годы несколько повышается производительность труда в промышленности и относительно сокращается спрос на рабочую силу для города. Должна повышаться производительность труда и в сельском хозяйстве вследствие нарастающей механизации и, значит, должен сокращаться спрос на рабочую силу и в деревне. В то же время подрастает новое поколение и в последние годы вливаются в состав рабочей силы достигшие 16-17-летнего возраста молодые люди, родившиеся в 1935-40 годах, т. е. в годах рекордной рождаемости в СССР. Ежегодный прирост рабочей силы, скажем, в 1953-1956 годах был в среднем, примерно, 2.500.000 человек²². Поскольку на шестую пятилетку запланировано увеличение количества рабочих и служащих (в городе и в деревне) на 7,1 милл. человек, то есть в среднем 1.420 т. человек в год, а прирост рабочей силы до 1958 года будет значительно выше этой цифры, то ясно, что в какой то более или менее значительной части (от 400 т. до 1 м. ч. в год) он увеличит население деревни. Правда, с 1958 года наступит перелом (в связи с низкой рождаемостью во время войны), но пока говорить о недостатке рабочих рук в деревне не приходится. Конечно, исключения для отдельных периодов, районов, отраслей и специальностей возможны, но мы говорим не об исключениях, а об общем положении.

Более правильным является утверждение, что новый поход партии на крестьянство вызывается недостаточной производительностью труда в сельском хозяйстве. В самом деле. Из общего состава населения СССР — 200,2 милл. человек — в деревне проживает 113,2 милл., то есть 56,6%. Если из этого количества исключить административный персонал и служащих, проживающих в деревне, то население прямо и непосредственно связанное с сельско-хозяйственным производством составит минимум 43% или 86 милл. человек. Между тем, скажем, в США — стране наиболее близкой к СССР по условиям сельско-хозяйственного производства — из общего состава населения — 167 милл. человек прямо и непосредственно связано с сельско-хозяйственным производством всего 10%, то есть 16-17 милл. (людей в рабочем возрасте всего 6,5 милл.). Но эти 10% населения производят столько сельско-хозяйственных продуктов, что страна от них «задыхается» и не только вывозит их за границу, но во многих случаях раздает их другим нуждающимся странам даром. А в СССР 43% населения не могут прокормить своего народа; народ живет в полуголодном состоянии и страна ввозит сельско-хозяйственные продукты из за границы. Дело, очевидно, не в недостатке рабочих рук, а дело в низкой производительности труда.

В 1955 году Советский Союз и США обменялись сельскохозяйственными делегациями. Г. Г-ий по поводу поездок этих делегаций пишет:

«Впечатления членов обеих делегаций в некотором отношении совпали. Советские делегаты были больше всего поражены высокой производительностью труда на американских фермах, а американские делегаты низкой производительностью в колхозах и совхозах...». В печати приводились даваемые различными членами делегаций оценки: в пять, в семь раз ниже американской... Но это относится к сельско-хозяйственной деятельности в собственном смысле слова. Общая производительность труда в колхозах и совхозах еще значительно ниже вследствие огромного количества занятых в управлении и канцеляриях. Один из делегатов заметил, что из одних счетоводов можно было бы составить армию, чтобы завоевать весь мир»²³.

Производительность труда в социалистическом сельском хозяйстве ниже, чем в американском не в семь раз, а, по нашему мнению, в три-четыре раза, но и такое отставание имеет колоссальное значение. Факт недостаточной производительности труда в сельском хозяйстве СССР признают и вожди КПСС и министры СССР. Министр Бенедиктов пишет, например, что

«...по уровню производительности труда совхозы и, в особенности, колхозы нашей страны еще серьезно отстают от фермерских хозяйств США и некоторых других капиталистических стран»²⁴.

Можно указать ряд причин низкой производительности труда в сельском хозяйстве СССР, но основной причиной является несомненно безразличное отношение колхозников-крестьян к общественному хозяйству колхозов, как к постороннему, чужому, казенному делу, как к государственной барщине. Именно поэтому производительность труда в сельском хозяйстве СССР чрезвычайно низка и при наличии аграрного перенаселения деревни колхозы могут испытывать в отдельных случаях (как исключение, а не как правило) и недостаток рабочих рук.

Сельское хозяйство имеет свою специфику; его производственный цикл переплетается с естественным циклом природы и от работников сельского хозяйства, соприкасающихся с живой природой, требуется более творческое, более одухотворенное отношение к труду, чем, скажем, в промышленности. В индивидуальном крестьянском хозяйстве всё это было; в общественном колхозном хозяйстве таких возможностей не найдено. Что же касается материальной заинтересованности, то она в общественном хозяйстве сведена к арифметике затрат мускульной силы колхозника; это, конечно, совсем не та материальная заинтересованность, какая была у крестьянина в своем собственном хозяйстве. Понятно поэтому, что сельское хозяйство СССР после его коллективизации оказалось в упадке. И пока сельское хозяйство остается в существующем «переходном периоде» упадок будет продолжаться. Нужно либо повернуть на крестьянский путь, либо на фабричный. Повернуть на крестьянский путь партия не может, так как это значило бы восстановить крестьянство как класс, который неизбежно потребует своей крестьянской партии и, таким образом, лишит коммунистическую партию ее души и ее жизни — политической монополии. Коммунистическая партия в крестьянском вопросе может придерживаться только фабричного пути. Но фабричный путь и виде совхозов экономически не выгоден: себестоимость продукции совхозов по сравнению с себестоимостью продукции американских ферм фантастически высока. Однако, и здесь, как и всюду в СССР, решает не экономическая целесообразность, а коммунистическая необходимость. Партия давно встала на фабричный путь, на путь пролетаризации крестьянства и превращения его в рабочих зерновых, мясных и т. п. фабрик. Одним из последних этапов этого пути и является наступление партии на крестьянские элементы деревни, организованное в 1956 году. Не в недостатке рабочих рук и не в производительности труда самой по себе, а именно в этом заключается суть последнего наступления партии. В процессе этого наступления:

1) Повышаются нормы выработки на один трудодень и резко, в 2-3 раза, повышается обязательный минимум трудодней (до 300-350 трудодней в год). Таким образом, в 3-4 раза увеличивается трудовая нагрузка колхозников в общественном хозяйстве. Всё рабочее время колхозника должно поглощаться общественным хозяйством колхоза так же, как рабочее время промышленного рабочего поглощается фабрикой.

2) Устанавливается обязательный минимум выходов на работу независимо от количества выработанных трудодней. Колхозники обязаны выходить на работу хотя бы некоторые из «ударников» установленный минимум трудодней уже выработали. Количество выходов на работу приближается или будет приближаться к количеству рабочих дней в году и, таким образом, колхозник каждый день будет являться в колхоз на работу так же, как рабочий каждый день является на фабрику.

3) За невыполнение обязательного минимума выходов на работу устанавливается штраф в виде резкого снижения оплаты уже отработанных трудодней. Таким образом, колхозник наказывается за прогул так же как рабочий, но только более сурово.

4) Обязательный минимум трудодней и обязательный минимум выходов на работу распространяется на всех трудоспособных членов колхозной семьи. Отныне колхозником считается не только тот, кто «добровольно» вступил в члены колхоза, как добровольного объединения, а всякий рожденный в колхозной семье человек. Все трудоспособные люди деревни являются «собственностью» колхозов, колхозно-крепостным населением. И если промышленный рабочий может иметь в семье не работающих иждивенцев, то колхозник этого права уже лишен. Все члены колхозной семьи от рождения являются «равноправными» членами колхоза и обязаны работать.

К этому в основном сводится новое наступление партии на крестьянские элементы деревни, организованное в 1956 г. в порядке укрепления общественного хозяйства.

4. Новое крестьянство

Для того, чтобы превратить колхозника-крестьянина в рабочего-пролетария недостаточно еще экономически аннулировать личное хозяйство колхозника и административно обязать колхозника работать в общественном хозяйстве колхоза, — необходимо еще создать такой производственно-экономический строй в колхозах, который превращал бы сельско-хозяйственный труд в разновидность труда индустриального, а крестьянскую психологию колхозника в психологию рабочего или служащего. В организации этого строя большое значение имеет производственная и экономическая сторона колхозной жизни. Мы остановимся сначала на производственной стороне и начнем с укрупнения колхозов.

Укрупнение колхозов проведено после войны и оно иллюстрируется следующими цифрами²⁵:

Как видим, колхозы стали после войны крупнее в три раза. Такое укрупнение преследовало прежде всего задачу организации в колхозах крепкого политического аппарата, укомплектованного квалифицированными и, главное, преданными партии коммунистами, способными заставить всё население деревни работать на партию. Такой аппарат теперь создан и партия смогла в 1956 году решиться на обрисованное выше резкое повышение трудового участия колхозников в общественном хозяйстве. Обязав всё трудоспособное население деревни отдавать всё свое рабочее время колхозу партия возложила на этот аппарат обязанность обеспечить колхозников работой, ибо

«Интересы советского общества требуют, чтобы были найдены пути наиболее полного использования сельскохозяйственной рабочей силы»²⁶.

В связи с этим предполагается преодолеть сезонность в колхозной работе путем соответствующего сочетания различных производств, в частности, предполагается усилить местную переработку продуктов, затем,

«занять колхозников в зимнее время каким-либо кустарным промыслом»²⁷.

и, наконец, в широчайшем масштабе развернуть строительство. Речь идет не об агрогородах, идея которых была не продуманной во-первых потому, что сельское хозяйство требует не сосредоточения, а рассредоточения рабочей силы и, во-вторых потому, что строительство агрогородов было вообще непосильной задачей, ибо партия не может обеспечить нормальным жилищем население существующих городов, в которых живет всего 87 милл. человек (в немыслимой тесноте и убожестве, зачастую без водопровода и канализации) и, конечно, она не могла построить в порядке казенного энтузиазма новые города для 113 милл. человек. Речь идет сейчас о строительстве общественных центров деревни, т. е. о строительстве, которое в связи с укрупнением колхозов, организацией в них крепкого административно-партийного аппарата и мобилизацией всего трудоспособного населения деревни на работу по трудодням, — стало возможным. Пользуясь даровой рабочей силой колхозников и не затрачивая ни одной копейки государственных средств, партия уже развернула в деревне действительно большое строительство. Строятся больницы, библиотеки, клубы, детские дома, кино, бани, прачечные, хлебопекарни, столовые, скотные дворы, местные дороги, админинистративно-управленческие здания и т. д., то есть строятся общественные сооружения, которые постепенно образуют собою новые центры, изменяющие лицо современной деревни.

Основной целью укрупнения колхозов и надо считать поэтому создание крепкого партийного аппарата, способного включить в работу на партию и государство всё работоспособное население деревни и превратить деревню в «концлагерь».

Не менее важной целью укрупнения колхозов является и создание наиболее благоприятных условий для «перевоспитания» людей с крестьянской психологией.

В мелких колхозах сохранялась еще старая крестьянская атмосфера, имела еще большое значение старая деревня, ее традиции, ее соседские связи, ее родственные отношения, ее крестьянский быт. В крупном колхозе всё это теряет свое значение. Колхозник крупного колхоза уже не чувствует колхоза, как своего деревенского объединения; он не участвует в повседневном решении производственно-бытовых вопросов колхоза в целом; он отдален и отделен от колхоза административным аппаратом, как перегородкой; он знает уже не колхоз, в целом, а только своего бригадира, как рабочий знает на фабрике своего мастера: он уже не крестьянин, а сельскохозяйственный рабочий.

Но укрупнение колхозов преследовало цель перестройки не только «социального» положения колхозников, а и всего производственного быта деревни, всего характера сельскохозяйственной работы. В первую очередь речь идет здесь о механизации сельского хозяйства.

В старой деревне и в первоначальном мелком колхозе двигательной силой был рабочий скот, лошадь, а теперь — механический двигатель, мотор. Процесс механизации колхозного производства показывают следующие цифры²⁸:

Рабочий скот (лошадь, вол) уходит с полей. Поля всюду обрабатываются теперь машинами. Машинами они обрабатываются и в колхозах. В советском сельском хозяйстве имеется сейчас 1.489.000 тракторов и 338.000 комбайнов. На шестую пятилетку

«предусмотрено поставить сельскому хозяйству около 1 миллиона 650 тысяч тракторов... 560 тысяч зерновых комбайнов, 250 тысяч комбайнов для уборки кукурузы и много других сельскохозяйственных машин»²⁹.

Основные сельскохозяйственные работы уже сейчас механизированы прибл.: вспашка на 98%, посев зерновых на 92-97%, уборка зерновых на 81%, сенокошение на 49% и т. д. Постепенно, хотя сравнительно с западом еще далеко недостаточно, механизируются и другие работы. Но если на западе фермер стоит над машиной, то в СССР работник состоит при машине. Состоя при машине он в процессе своего труда психологически превращается постепенно в рабочего. Тракторист и комбайнер, обрабатывающие землю при помощи своих машин, меньше всего похожи на крестьянина. Это уже рабочие.

Механизация сельского хозяйства происходит во всём мире, но в Советском Союзе она имеет свои особенности, которые играют очень существенную роль в судьбе колхозов и колхозного крестьянства.

Основой современного сельского хозяйства является, как известно, полеводство. Партия сосредотачивает все средства механизации полеводства исключительна в МТС. Колхозы не имеют права обладать, скажем, тракторами или машинами полеводства, работающими при помощи тракторов и иных механических двигателей. Они могут обладать лишь конными сенокосилками, конными граблями и мелкими, главным образом ручными, машинами для обслуживания животноводства (корнерезки, жмыходробилки и т. п.). Но тот факт, что все средства механизации полевых работ сосредоточены в руках МТС, а колхозы лишены этих средств производства, вносит своеобразные черты в положение МТС, колхозов и колхозников. МТС из простых прокатных пунктов, какими они были в свое время задуманы, постепенно превращаются в руководящие центры прикрепленных к ним колхозов. Колхозы, лишаясь полеводства, из условно «самостоятельных» организаций сельского хозяйства постепенно превращаются в своеобразные «филиалы» МТС. Колхозники — пахари и сеятели свободных полей, где складывалось когда-то крестьянское миросозерцание, постепенно превращаются в подсобных работников главным образом несезонных отраслей сельского хозяйства.

Механизация толевых работ силами МТС меняет положение деревни и в других отношениях. Не останавливаясь на этом специально (это особая тема), отметим лишь один штрих. Известно, например, что колхозы располагают не одинаковым количеством земли на душу населения, т. к. в свое время они объединили деревни разной земельной обеспеченности. Но если раньше разное количество земли требовало от колхозников разного количества труда для ее обработки, а разное количество труда колхозников давало им, при всех прочих равных условиях, и разное количество хлеба, то теперь, после механизации полевых работ и производства этих работ силами МТС, хлеб является в основном уже не результатом труда колхозников, а результатом труда работников МТС. Между тем, хлеб распределяется среди колхозников и колхозники разных колхозов получают на трудодни разное количество хлеба, уже не потому, что они вложили в производство хлеба разное количество труда, а потому, что их предки когда-то владели разным количеством земли. Это своеобразное влияние предков за земельную ренту колхозников есть по существу результат того, что колхозы лишили колхозников земли, а МТС лишили их земледельческого труда. Но колхозники, лишенные земли и земледельческого труда, уже перестают быть крестьянами.

Но не только механизация сельско-хозяйственных работ изменяет характер сельско-хозяйственного труда и облик колхозника. Еще более серьезное значение имеет специализация сельскохозяйственного труда, неизбежная в крупном колхозе.

Прежний крестьянин — это, раньше всего, организатор и универсальный работник своего небольшого хозяйства. Он, в хозяйственном отношении, был разносторонней творческой личностью. В отличие от крестьянина рабочий, прежде всего, исполнитель и узкий специалист, прикрепленный к своему рабочему месту и изо дня в день выполняющий одни и те же трудовые функции. Любое крупное предприятие основано на техническом разделении труда и, следовательно, на специализации трудовых процессов. Колхоз — крупное предприятие — то же основан на техническом разделении труда и колхозник неизбежно становится узким специалистом, изо дня в день выполняющим одни и те же трудовые функции. Он объективно превращается, таким образом, в рабочего.

Специализация сельско-хозяйственного производства в колхозах развивается по линии отдельных отраслей производства: полеводство, животноводство, овощеводство и т. д. Затем, внутри этих отраслей, специализация идет по видам производства. Скажем, полеводство подразделяется на зерновое, кормовое и т. д., а животноводство на свиноводство, овцеводство и т. д. Каждый из этих видов производства обслуживается определенным количеством колхозников, которые в свою очередь подразделяются на бригады и фермы, а внутри их на отдельные «профессии». Поскольку, например, каждый колхоз имеет в среднем (на 1.10.55 г.): 123 коровы, 265 свиней, 942 овцы и 125 лошадей, то в каждом колхозе существуют несколько ферм и скотных дворов, в которых работают уже специалисты скотники (с подразделением на скотников по выращиванию, по откорму, по нагулу), доярки, конюхи, чабаны и т. д. Все эти работники прикреплены к своим рабочим местам и изо дня в день осуществляют одни и те же трудовые функции. Это, в сущности, уже не крестьяне, а рабочие.

В связи с резким расширением трудового участия колхозников в общественном хозяйстве, проводимым в соответствии с директивой партии от 10.3.1956 г., и большим увеличением рабочей силы в колхозах, резко расширяется строительство в деревне и большое количество колхозников (в некоторых колхозах до 30% трудоспособного населения) зачисляется в строительные бригады. Эти колхозники после некоторого обучения работают в качестве каменщиков, плотников, штукатуров, столяров, кровельщиков, мастеров кирпичного дела и т. д. Организуются так же бригады подсобных производств — шорники, пимокаты, колесники и т. д. Каждый из этих колхозников работает в своей узкой области и в производственном отношении является обычным рабочим, ни чем не отличающимся от рабочих городских строительных и промысловых организаций. Таково положение колхозников в производственном отношении.

Но если в производственном отношении колхозники значительно приблизились к положению рабочих и во многом они стали уже рабочими, то в экономическом отношении они сохраняют еще существенные различия. Рабочие ежемесячно получают гарантированную заработную плату, а колхозники получают в конце года по трудодням то, что им остается после «расчетов с государством». Так как огромная часть того, что колхозники создают в течение года (доходы колхоза), идет государству, то колхозникам остается незначительная часть доходов колхоза, достаточная лишь для того, чтобы они не умерли с голода и могли продолжать свою работу на партию³⁰. Экономическое различие между колхозниками и рабочими сводится, таким образом, к оплате труда. Но и это единственное различие постепенно сглаживается. В частности, колхозы всё больше и больше включаются в товарно-денежный оборот и в расчетах колхозов с колхозниками центр тяжести будет всё больше и больше переноситься с натуральной формы на денежную. В постановлении ЦК КПСС и СМ СССР от 10.3.1956 дается уже следующая директива: «В целях дальнейшего повышения материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного хозяйства рекомендовать колхозам по решению общих собраний выдавать колхозникам ежемесячно в течение года авансом на трудодни не менее 25% денежных доходов, фактически получаемых от всех отраслей общественного хозяйства, и 50 процентов денежных средств, получаемых в виде авансов по контрактации, закупкам и обязательным поставкам сельско-хозяйственной продукции»³¹.

Таким образом, колхозники, как и рабочие, будут теперь ежемесячно получать «жалование» в виде авансов в счет денежных доходов. В конце года они будут получать окончательный расчет по денежным доходам и, кроме того, свою долю в натуральной форме. По всей видимости натуральная форма будет постепенно сокращаться, продукты колхоза в возрастающем количестве будут сдаваться и продаваться государству, а колхозники в возрастающей степени будут получать денежную оплату трудодней и покупать продукты у государства. Понятно, что разница в ценах будет сохраняться такой, которая не улучшит положение колхозников, а обеспечит им лишь физиологический минимум, ибо при существующей системе колхозники обречены на полуголодное существование, хотя бы и всю оплату труда они получали в денежной форме.

Но необходимо особенно подчеркнуть, (поскольку это не всегда учитывается), что форма оплаты труда сама по себе еще не снимает экономического различия между колхозниками и рабочими. Суть этого различия состоит не столько в форме оплаты труда, сколько в гарантии размера этой оплаты. Рабочий получает гарантированную заработную плату и имеет гарантированный уровень своего материального положения, не зависящий от того, с каким результатом фабрика, на которой он работает, закончила свой хозяйственный год — с прибылью или с убытком. Колхозник этой гарантии не имеет; он получает не гарантированную заработную плату, а аванс в счет той части доходов колхоза, которая останется после расчетов с государством. На фабриках доходы рабочего гарантированы, а доходы государства нет, в колхозах, наоборот, доходы государства гарантированы, а доходы колхозника нет. В этом суть экономического различия между колхозниками и рабочими.

Но и в этой части происходит некоторое, правда, пока незначительное, сближение между колхозниками и рабочими.

Во-первых, повышается удельный вес в сельском хозяйстве совхозов (особенно в связи с освоением целины) и расширяется работа МТС — то есть государственных предприятий, работники которых получают гарантированную заработную плату. Приведем для иллюстрации следующие цифры³²:

Таким образом, на гарантированной заработной плате находится почти шесть миллионов работников сельского хозяйства, что вместе с семьями составит уже серьезную величину, причем величину постепенно возрастающую.

Во-вторых, происходит частичный «перевод» колхозников в рабочие. В октябре 1953 года произошел мало кем замеченный факт такого перевода, о котором в одной из таблиц статистического сборника «Народное Хозяйство СССР» говорится, что

«Начиная с октября 1953 года, в таблицу включена численность рабочих тракторных бригад, переведенных в соответствии с решением партии и правительства из колхозников в рабочие МТС»³³.

Количество колхозников, переведенных в состав рабочих МТС на гарантированную заработную плату не указано, но на основе косвенных показателей можно утверждать, что переведено, примерно, полтора милл. работников (1,5-1,8 милл.), что вместе с семьями составит примерно пять миллионов человек. Значит, одним росчерком пера пять миллионов крестьян превращены в рабочих.

Переход из крестьян в с-х рабочие происходит теперь непрерывно, но лишь в меру увеличения штатов МТС и совхозов. Однако, возможно, что некоторые категории колхозников (например, строительные бригады) будут постепенно переводиться на гарантированную заработную плату и внутри колхозов. Тем не менее перевод всех колхозников на твердую гарантированную заработную плату экономически пока не возможен³⁴. Для этого необходимо, во-первых, поднять производительность труда в сельском хозяйстве и себестоимость сельскохозяйственной продукции к среднемировому или по крайней мере к среднеевропейскому уровню, что при наличии колхозов немыслимо и, во-вторых, для этого необходимо освободиться от гигантских затрат, связанных с коммунизацией мира, в частности, от затрат на тяжелую военную промышленность, на вооружение и индустриализацию Азии и на финансирование подрывной работы во всем мире, так как все эти затраты производятся в основном за счет крестьянства.

В последнее время партия пытается освободиться от некоторой части затрат на тяжелую промышленность и под впечатлением венгерских событий пытается усилить легкую промышленность, однако освободиться от этих затрат в более или менее серьезной степени партия не может, ибо в результате последних достижений науки и техники земной шар объективно стал единым миром, единым домом всего человечества. Но еще Линкольн в свое время говорил, что «Дом... не может постоянно пребывать в состоянии наполовину свободным, а наполовину рабским... Всё станет либо тем либо другим». И если мир не будет коммунистическим, то есть рабским, он будет демократическим, то есть свободным. А в свободном мире нет места монопольно-тоталитарной партии коммунизма. Гибель ее неизбежна.

Генеральной линией партии была и всегда будет поэтому линия на коммунизацию мира — «мировую революцию». Но раз эта линия остается, то остаются и расходы с нею связанные, остаются и экономические препятствия к переводу всех колхозников на заработную плату.

Партия подвела деревню к ликвидации крестьянства раньше, чем подвела демократический мир к ликвидации «капитализма» и свободы. Какое то время партия должна еще «сосуществовать» и, следовательно, колхозную систему, являющуюся системой ограбления крестьянства, должна сохранять.

Административная «революция сверху», направленная к окончательной ликвидации крестьянства как класса, не снимается но отодвигается. Однако чтобы смягчить невыносимое положение колхозников и не допустить «революции снизу» партия проводит некоторые меры по повышению оплаты трудодня (повышение цен на с.-х. продукты) и меры материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного хозяйства. Но пока колхозники остаются колхозниками, то есть трудятся в качестве рабочих, а получают в качестве «хозяев» — все эти меры носят и будут носить паллиативный характер.

Итак, колхозники представляют собою уже новое крестьянство. Постепенная ликвидация личного хозяйства, увеличение трудового участия в общественном хозяйстве, укрупнение колхозов, механизация сельского хозяйства, специализация сельскохозяйственного труда — всё это серьезно изменило облик колхозников и в социально-производственном отношении сблизило их с рабочими. В самом деле:

1. Крестьяне, как и рабочие, трудятся на государственных предприятиях (колхоз лишь формально числится общественным предприятием), находящихся в полном распоряжении партии и преследующих чуждые народу хозяйственно-партийные цели.

2. Крестьяне, как и рабочие, пользуются во время работы не своими средствами производства, (земля, машины, скот), а средствами производства, которые находятся в полном распоряжении партии и которые используются партией в своих партийных целях.

3. Крестьяне, как и рабочие, создают продукт, который является по существу не их собственностью, а собственностью государства и которым всецело распоряжается партия в своих партийных целях.

4. Крестьяне, как и рабочие, являются только исполнителями единого народно-хозяйственного плана, «плана-директивы» и ведут свою работу в соответствии с этим обязательным для них планом.

5. Крестьяне, как и рабочие, являются принудительно организованной рабочей силой. Они прикреплены к месту своей работы, подчинены партийным надсмотрщикам и контролерам, они не имеют права отказываться от работы и менять место работы. Крестьяне, кроме того, не имеют паспортов и являются крепостными людьми своих колхозов.

6. Крестьяне, как и рабочие, в производственном отношении подвергаются фабричному сдельно-потогонному режиму, основанному в советских условиях на принципе принуждения и поощрения, кнута и пряника. С одной стороны — беспощадные наказания за невыходы на работу или прогулы, за невыполнение норм, плохое качество работы и т. д. С другой стороны — почетные звания, ордена, медали, портреты и т. д.

7. Крестьяне, как и рабочие, являются зверски эксплоатируемым населением страны, живут в полуголодном состоянии, в скученности и в жалкой нищете.

8. Крестьяне, как и рабочие, являются совершенно бесправным населением страны. Они не могут требовать от партии улучшения своих жизненных условий, не могут создавать независимые от партии объединения, не могут организовать забастовки и т. д. Всё это считается контр-революцией и подавляется партией с беспощадной жестокостью.

9. Естественно, что крестьяне, как и рабочие, относятся к партии оппозиционно, в состав партии не вступают и в своем большинстве являются убежденными антикоммунистами.

Таким образом, положение крестьян уже во многом совпадает с положением рабочих. Но крестьяне и рабочие составляют 80% населения страны. Это и есть народ Советского Союза, народ безжалостно угнетаемый и стремящийся к свободе. И когда современные народники говорят о необходимости борьбы за освобождение народа они имеют в виду не только крестьян, но и рабочих, а так же ту часть интеллигенции, которая отрицает угнетение народа и готова бороться за народ, за его свободу и счастье.

5. Современная деревня и проблема политических изменений в России

Совершенно несомненно, что деревня переживает сейчас переломный период. Старая хозяйственная система, сочетавшая общинное землевладение с личным хозяйством независимого крестьянского двора, в котором творчески трудилась самостоятельная крестьянская семья, — давно ушла в прошлое и тех крестьян, которые духовно сложились в условиях этой системы до революции, в современной деревне уже нет. На смену старой хозяйственной системе пришла новая колхозная система, сочетающая монополизировавшее землю общественное хозяйство с почти безземельным личным хозяйством колхозников, сохраняющим лишь видимость крестьянского двора. Это — переходная система, в которой элементы крестьянского характера (личное хозяйство) постепенно ослабляются, а элементы пролетарского характера (труд на стороне) постепенно усиливаются. В условиях именно этой переходной системы духовно сформировался современный колхозник, представляющий собою в деревне ведущую и в какой то мере двойственную фигуру. С одной стороны — это крестьянин, получивший от прошлых поколений крестьянское миросозерцание, поддерживавшееся до последнего времени иллюзией «независимости» своего крестьянского двора, а с другой стороны это уже рабочий-пролетарий, живущий в условиях специализированного труда, организованного в постороннем хозяйстве и контролируемого на основе сдельщины. Как крестьянин он стремится уберечь от разорения свое личное хозяйство и сохранить некоторые позиции крестьянского бытия, а как рабочий, он стремится к справедливому вознаграждению своего труда и начинает требовать твердой заработной платы. Такова одна особенность современной деревни.

Другой особенностью современной деревни является состав ее населения. Современная деревня по своему личному составу не является уже чисто крестьянской деревней и не является еще чисто рабочим поселком — это такой населенный пункт, в котором живут и колхозники, и служащие, и рабочие, и лица интеллигентных профессий, не говоря уже о том, что и в составе самих колхозников встречаются теперь интеллигентные люди со средним образованием и специальной подготовкой³⁵. Прямых данных о демографическом лице современной деревни мы, к сожалению, не имеем, но мы можем, тем не менее, привести следующий косвенный расчет³⁶:

а) Из общей численности населения СССР 200,2 милл. чел. в деревне живет 113,2 милл. чел.

б) Общее количество рабочих и служащих в СССР вместе с семьями 58,3%, т. е. 116,6 милл. чел.

в) Городское население СССР, относящееся целиком к группе рабочих и служащих — 87,0 милл. чел.

г) Следовательно, состав населения деревни образуют:

рабочие и служащие с семьями:

116,6 — 87,0 = 29,6 или 26%.

колхозники: 113,2 — 29,6 = 83,6 или 74%.

Таким образом, четвертую часть населения современной деревни составляют служащие, рабочие и интеллигенция. Всякий, кто знает старую деревню, поймет какой колоссальный переворот произошел в личном составе современной деревни. В деревне живут и работают: агрономы, зоотехники, ветеринары, лесоводы, инженеры, техники, врачи, педагоги, библиотекари, бухгалтера, финансовые инспектора, а также служащие сельсоветов, милиции, народных судов, почты, кооперации, заготовительных органов, производственных предприятий колхозов, и, наконец, рабочие. Современная деревня стала не однородной. Она, как видим, имеет существенную и очень влиятельную прослойку сельской интеллигенции, рабочих и служащих, т. е. лиц городских профессий. В деревню пришел город и наложил на нее отпечаток городской жизни.

С другой стороны и город не остался без влияния деревни. Деревня в свою очередь пришла в город и наложила свой отпечаток на его «психологию». В 1913 году в городе было 24,7 милл. чел., а сейчас 87,0 милл. Увеличение на 63 милл. чел. произошло в значительной степени за счет деревни. Две трети рабочих, служащих и интеллигенции в городе — крестьяне и дети крестьян, люди, связанные с деревней, люди, психологически не оторвавшиеся от деревни, люди для которых судьба деревни отнюдь не безразлична.

Поэтому настроение деревни имеет значение не только для деревни, но и для города. То же можно сказать и об армии. Свыше половины солдат и заметное количество офицеров в армии — люди деревни, люди, находящиеся во власти деревенских интересов, люди, поддерживающие непрерывный контакт с деревней и остро чувствующие ее настроения. Таким образом, настроение деревни имеет большое значение и для сельского населения, и для городского населения, и для советской армии, и, следовательно для судеб России вообще.

В каком же настроении находится деревня в настоящее время? Материальное положение в деревне несомненно улучшается, но улучшение это незначительно и на настроение деревни существенного влияния оказать пока не может. Настроение деревни определяют более глубокие причины. В свое время писатель-народник Г. И. Успенский говорил, что крестьянин переносит и может много перенести, если он остается крестьянином.

«...двухсотлетняя татарщина и трехсотлетнее крепостничество могли быть перенесены народом только благодаря тому, что и в татарщине, и в крепостничестве он мог сохранить неприкосновенным свой земледельческий тип, цельность своего земледельческого быта и, главное, земледельческого миросозерцания»³⁷.

Ни татарщина, ни крепостничество не лишали крестьянина этого его земледельческого быта, его самостоятельного хозяйства, его независимого по своему разумению организуемого земледельческого труда, в котором проявлялась его творческая личность. Но всего этого лишила его коммунистическая система. Коммунистическая система лишила крестьянина основы всех основ — земли, а теперь она лишает его и последних элементов крестьянского бытия, последних крох приусадебной земли, последних ресурсов рабочего времени для своего хозяйства, последних возможностей творческого независимого труда. Понятно, что колхозник всем своим крестьянским существом негодует и протестует.

Когда один из героев последнего рассказа Н. Грибачева — колхозник Фрол — говорит о назначенном партией новом председателе колхоза, что этот председатель

«Участки личные под огородами, где земля хорошая, отчекрыжил, полевыми заменил, а около дворов коноплю высеял. Тоже крику было!»³⁸.

то ясно, что в этом крике, который несется теперь по всей России, и который, как видим, находит свое отражение даже в советской литературе, выражается не только протест колхозников против ликвидации последних позиций независимого крестьянского существования, но и страх за свою судьбу, оказывающуюся теперь почти в полной зависимости от колхоза, страх голода. Колхозник требует либо сохранения личного хозяйства (а в перспективе ликвидации колхозов), либо перевода на твердую заработную плату. Он должен стать либо крестьянином либо рабочим. Переходное и поэтому напряженное положение в деревне продолжаться долго не может.

Существенным является и тот факт, что колхозники в последнее время особенно остро чувствуют полное пренебрежение партии к их нуждам, полное презрение коммунистической власти к личному благополучию человека. Во всех странах мира жизнь трудящихся неуклонно улучшается и только в Советском Союзе улучшение это почти незаметно. Партия реконструирует деревню, строит клубы, кинотеатры, стадионы и разного рода пропагандные «дворцы», но она ничего не делает для улучшения жизни колхозников, для улучшения их жилищ, их снабжения, их питания. Этот контраст в отношениях партии к личному и общественному, ставший почти нестерпимым, нашел свое отражение и в советской художественной литературе. Валентин Овечкин в повести «Трудная весна» говорит:

«В телятниках и свинарниках у вас площадь, кубатура помещения, свет, вентиляция — всё рассчитано по научным нормам. Строите прогулочные дворики, откормочные площадки, ванные, чтобы молодняк рос здоровым, веселым, чистым, упитанным. А в избах колхозников есть эти нормы света и воздуха? Это по-научному, когда семья в шесть, семь душ живет в одной комнате? Тут и кухня и спальня, тут и белье стирают, и моются в кадке, и школьники уроки учат. Колхозные коровы у вас пьют воду из автопоилок, значит у коров водопровод. А колхозница, чтобы чаю согреть, должна итти по воду к колодцу, а колодцев с хорошей водой всего два на всё село. За полтора километра носят воду на плечах! Кому же лучше живется у вас — коровам или колхозникам? Телятам или ребятам?»³⁹

Это унизительное положение колхозного народа понимают теперь все колхозники и в связи с этим глухое недовольство деревни несомненно усиливается. Положение становится напряженным...

Но может ли это напряженное положение деревни уже в ближайшее время вызвать активную борьбу колхозного крестьянства против советской власти, способную перейти в революцию?

Советское крестьянство на протяжении четверти века ведет упорную и непрерывную борьбу с советской властью, борьбу, временами переходящую в очень серьезные и очень активные операции. В процессе этой борьбы крестьянство понесло огромные потери и тем не менее крестьянской революции до сих пор не произошло. И это понятно. Одно крестьянство территориально распыленное, политически не организованное, никак не вооруженное и от ведущих сил города изолированное, совершить революцию в современных условиях не может. Эпоха чисто крестьянских войн и революций закончилась еще в XIX столетии. В современных условиях революция может рассчитывать на успех только в том случае, если в ней участвуют и крестьяне, и рабочие, и военные, и передовые слои интеллигенции, то есть не только деревня, но и город, не только крестьяне, но и основной массив народа всей страны. Кроме того, в современных условиях тоталитарной России важно участие в революционном движении и какой то части правящего слоя, именно той части, которая способна понять нужды народа и в критическую минуту своей родины способна встать на сторону народа, сочетав, таким образом, революцию снизу с революцией сверху. Возможна ли такая общенародная революция в Советской России? Конечно, положение в Советской России иное, чем, скажем, в Венгрии. Национальные мотивы в Советской России не являются катализатором политических событий и созревание революционной ситуации здесь — длительный процесс. Но политические перемены в Советской России неизбежны и отнюдь не исключается, что эти перемены станут результатом революционного взрыва, т. е. результатом народной революции. Народная революция в Советской России, в принципе возможна. Мы не беремся определять характер пути и сроки революционных событий⁴⁰, но не можем не подчеркнуть, что вся обстановка в России складывается в последнее время весьма благоприятно для развития революционных настроений и политических изменений. В правящем слое Советской России начались серьезные колебания и взаимная борьба. Монолитность правящего слоя уменьшается, а монолитность народа, наоборот, увеличивается. Интересы рабочих, крестьян и значительной части интеллигенции сближаются. Весь политический климат в России меняется. Террор смягчается, страх ослабляется, нищета и голод не засекречиваются, недовольство народа обсуждается и политическая активность народа увеличивается. В то же время в политическую жизнь начинает вступать молодежь, духовно сложившаяся во время войны, когда народ уже не трепетал перед властью. С одной стороны, эта молодежь, духовно сложившаяся во время войны, наиболее свободна от «инерции страха и подозрительности», а, с другой стороны, она наиболее угнетаема партией, которая рассматривает ее не только как материал для идеологической обработки и экономической эксплоатации, но и как резерв для всевозможных мобилизаций (в шахты, на целину, на «великие» стройки), разрушающие ее жизнь и ее мечты. Понятно, что лучшая часть молодежи уже начинает мыслить оппозиционно, начинает говорить смело и начинает искать самостоятельные ответы «на проклятые вопросы». Вместе с тем приобретают широкую популярность народнические идеи (конечно, с поправками на современность), идеи свободы и социальной справедливости, за которые боролись со времен Радищева и Герцена передовые люди народа и которые нашли свое отражение в дореволюционной классической литературе, широко доступной современной читающей России и облегчающие формулировку чаяний народа уже в современных условиях. Россия встает на путь духовного возрождения и Россия неизбежно встанет на путь политического освобождения. Вопрос в сроках.

Примечания

1 Интересные материалы о положении дореволюционного крестьянства приводятся в работе народника агронома И. Ф. Скворцова «К земельной реформе новой России» 1956 г., т. I, стр. 85-89.

2 «Кулаки» — деревенские торговцы-ростовщики — занимали в составе населения совершенно ничтожный процент. Коммунисты в пропагандно-политических целях назвали кулаками зажиточных крестьян-тружеников, которых считали своими политическими врагами и против которых коммунистическая пропаганда стремилась настроить народ.

3 В работе: «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов» 1894. Соч. Изд. II, том I, стр. 51-222 и в работе: «Две тактики социал-демократии в демократической революции». 1905. Соч. Изд. II том VIII, стр. 27-126.

4 После октябрьской революции, именно в 1918 году, Ленин сформулировал эту политику так: «Уметь достигать соглашения с средним крестьянством — ни на минуту не отказываясь от борьбы с кулаком и прочно опираясь только на бедноту». См. Соч. т. XXVIII, стр. 171.

5 «История Всесоюзной Коммунистической Партии» (большевиков) Краткий курс. Стр. 291-292.

6 И. В. Сталин «Вопросы Ленинизма». Изд. II, стр. 289-290.

7 В. И. Ленин. Соч. т. XXVI, стр. 46.

8 «Завещание» Ленина» впервые опубликовано в СССР в журнале «Коммунист» 1956. № 9 стр. 17. Заграницей оно было опубликовано в книге — Leon Trotsky. The Real Situation in Russia, translated by Max Eastman, New York, Harcourt, Brace and Comp., pp. 320--323.

9 В. И. Ленин. Соч. Изд. 3, т. XXV, стр. 189. Отметим попутно, что Н. Валентинов в своей, как всегда, содержательной статье «Встречи с Андреем Белым», помещенной в «Новом Журнале» 1956 г. кн. XLVI вспоминает свои беседы по марксизму, которые он вел с Андреем Белым и в которых подчеркивал, что «Капиталистическое развитие по Марксу ведет к уничтожению крестьянства, к его уходу в город или превращение в сельских рабочих». И дальше «Георг Эккариус в брошюре, одобренной Марксом, писал, что мелкое крестьянское хозяйство обречено на гибель, оно балласт в современном социально-политическом развитии», (стр. 88). Так коммунистическая партия и рассматривает крестьянство в СССР. Н. Валентинов делает оговорку, что «Маркса можно толковать и по-иному: факты показывают, что крестьянство не подвергается полному исчезновению» (стр. 89). В СССР оно обречено партией на полное исчезновение безоговорочно.

10 «Правда» 25.2.1956.

11 «Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о уставе сельско-хозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управлении делами артели». См. «Правда» 10.3.1956. Подчеркнуто нами.

12 В указе Верховного Совета СССР от 27.5.1939 г. говорится об этом, например, следующее: «Колхозники обходя закон нелегальным способом стягивают крупные участки земли» (См. «Правда» 28. 5. 1939).

13 В постановлении Совета Министров СССР от 19. 9. 1946 г. колхозники обвинялись уже «в расхищении общественных земель колхозов, в растаскивании колхозной собственности» (См. «Известия» 19.9.1946).

14 Статистический сборник «Народное Хозяйство СССР». 1956 г. стр. 119-120. Данные о количестве скота в колхозах приводятся только для сравнения. В дальнейшем речь идет только о скоте колхозников. Читателей, интересующихся общественным скотоводством, отсылаем к содержательной статье В. Мерцалова «Проблема животноводства в СССР», помещенной в сборнике «Вестник Института по изучению СССР». 1956 г. № 2, стр. 49-74.

15 Из доклада Хрущева на сентябрьском (1953) пленуме ЦК КПСС. Цифра удоев — 1070 кг. на одну корову является средней по всей стране. В отдельных республиках она еще меньше. Скажем, в Грузии — 457 кг., в Азербайджане — 373 кг. В европейских странах удои значительно выше. Для сравнения укажем, что удои во Франции — 2250 кг., в Зап. Германии — 2640, в Дании — 3300 и в Голландии — 3700 кг.

16 И. В. Сталин. «Речь на I съезде колхозников-ударников». Партиздат. 1933 г.

17 «Правда» 15.9.1953 г. Доклад Хрущева на сентябрьском (1953) Пленуме ЦК КПСС. Отметим, что на 1.10.1955 г. у колхозников было 12.187.000 коров. Если считать по одной корове на двор, то из 19,9 милл. дворов бескоровных будет всего 38%. Но цифра Хрущева — 45% — вероятно, правильна, т. к. по уставу колхозники животноводческих, полукочевых и кочевых районов могут иметь больше одной коровы (от 2 до 10).

18 Постановление ЦК КПСС, принятое 7. 9. 1953 г. и опубликованное в «Правде» 19. 9. 1953 г.

19 «Правда» 10. 3. 1956 г. Формально этот тезис относится к районам развитого животноводства, но он сформулирован двусмысленно и понимается как общая директива.

20 Мы можем по официальным материалам установить количество «кулаков» следующим образом. В учебнике политической экономии говорится, что «В дореволюционной России в 1913 г. рабочие и служащие составляли 16,7%... эксплоататорские классы — 15,9% (в том числе кулаки — 12,3%...». (См. «Политическая Экономия». М. 1954, стр 367). Цифра «кулаков» 12,3% (17,1 милл. ч.) взята, вероятно, из ежегодника «Социалистическое Строительство СССР» 1936, стр. XXX. Но там есть еще две цифры. В 1928 году «кулаков» было 3,7% (5618000) и в 1934 году — 0,009%. Следовательно, в процессе октябрьской революции в деревне было разгромлено 11,5 милл. чел. и, затем, в процессе коллективизации ликвидировано еще 5,6 милл. чел. Всего до 1934 года разгромлено и ликвидировано в деревне 17 милл. человек.

21 Таблица составлена по сборнику «Народное хозяйство СССР», стр. 17, 97, 106, 118. Размер посевной площади за 1913 г. несколько расходится с источниками прошлого времени, но расхождение это не меняет общей картины, отраженной в таблице.

22 По вычислениям Н. М. Ясного прирост рабочей силы в текущее десятилетие выражается по годам в следующих цифрах: В 1950 году — 1.300 тысяч человек, в 1951 — 1.300, в 1952 — 1.600, 1953 — 2.600, 1954 — 2.500, 1955 — 2.400, 1956 — 2.100, 1957 — 1.800, 1958 — 800, 1959 — 300 и 1960 — 300. См. журнал «Социалистический Вестник» 1956 г. № 4, стр. 72-74.

23 Г-ий. «Две делегации». Статья в журнале «Социалистический Вестник». 1955 № 9, стр. 169-170.

24 Журнал «Социалистическое сельское хозяйство» М. 1956. № 5, стр. 16. Производительность труда, как это правильно отметил инж. К. Крылов («Вестник института по изучению СССР» 1956 № 3 стр. 65), связана прежде всего с «субъективным факторам», с отношением люден к производству. В СССР отношение это, мы бы сказали, остывает.

25 Стат. сборник «Народное Хозяйство СССР» 1956 г., стр. 128, 129.

26 Журнал «Вопросы Экономики». М. 1956 г., № 7, стр. 67.

27 Журнал «Социалистическое сельское хозяйство». М. 1956 г., № 4, стр. 15.

28 Статист. сборник «Народное Хозяйство СССР». 1956 г. стр. 150. Цифра 93,8% кажется несколько преувеличенной.

29 Н. А. Булганин. «Доклад о директивах XX съезда КПСС по шестому пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1956-1960 годы». М. 1956 г. стр. 48-49

30 30 Сколько бы колхозники не произвели продуктов государство все равно оставляет им ничтожное количество. Оно берет то, что гарантировано ему «по закону» и, затем, «заготовляет» почти всё остальное. В журнале «Социалистическое Сельское Хозяйство (февраль 1955) сообщается, например, что «в колхозе им. Фрунзе на каждый центнер зерна затрачено примерно 0,5 трудодня» (стр. 24), то есть выработано 200 кгр. на трудодень, но выдано колхозникам как это видно из таблицы, приводимой на стр. 29, всего 4 кгр. на трудодень и 10 р. деньгами. Значит, из 200 кгр. зерна 196 пошло государству и в разные фонды и только 4 — колхозникам. При таком «распределении» говорить о материальной заинтересованности колхозников, конечно, не приходится.

31 «Правда» 10. 3. 1956 г. Конечно, этот порядок создает известную видимость сближения колхозников с рабочими и в экономической области. Такую же видимость создает применяемый в отдельных колхозах порядок двухнедельных отпусков всем или некоторым категориям колхозников, пенсий по старости, пособий по болезни и отпусков по беременности. Но всё это — видимость, т. к. всё это производится за счет колхоза, то есть за счет тех же колхозников и положения колхозников в целом не улучшает.

32 Стат. сборник «Народное Хозяйство СССР» 1956 г., стр. 134 и 138.

33 Стат. сборник «Народное Хозяйство СССР» 1956 г. стр. 190. Отметим, что в статье «Сила Нового» (Лит. газ. 18. 10. 1955) Ан. Злобин говорит, что «в штаты МТС было зачислено около миллиона двухсот тысяч постоянных рабочих». (Статья эта комментирована В. А. Александровой в журнале «Социалистический Вестник» 1956 г. № 9, стр. 167). Нам кажется цифра Злобина заниженной.

34 Дело, конечно, совсем не в том, что в основе колхозов лежит «общественно-кооперативная» собственность, а в основе промышленных предприятий лежит «общенародная» собственность и что «Переход к единой коммунистической собственности требует... постепенного поднятия колхозно-кооперативной собственности до уровня общенародной» («Политическая экономия», М. 1954 г., стр. 561) как это настойчиво подчеркивает советская экономическая наука, желая завуалировать действительность. В действительности колхозы могут быть превращены в совхозы и общественно-кооперативная собственность может быть превращена формально (по существу она уже превращена) в «общенародную» собственность простым циркуляром партии, точно так же, как это было сделано в 1935 году в отношении потребительской кооперации, когда огромная городская сеть кооперации и ее миллиардная «общественно-кооперативная» собственность простым циркуляром партии была превращена в государственную торговлю и «общенародную» собственность. Как тогда ни один пайщик кооперации не высказал ни какого протеста, так и сейчас ни один колхозник не выскажет ни какого протеста не потому, что протестовать рискованно, а потому что это бессмысленно: всем ясно, что это превращение имеет лишь формальное значение. И если партия такого циркуляра не издает, если она еще не совершает намеченной революции то, очевидно, есть какие то причины, которые сделать этого ей не позволяют. И причины эти известны. Ликвидация крестьянства как класса, связана не столько с превращением кооперативной собственности в общенародную собственность, сколько с переводом всех крестьян на гарантированную заработную плату. Именно в проблеме гарантированной заработной платы для всех крестьян и заключается суть вопроса и одно из основных противоречий коммунизма на данном этапе его развития в Советском Союзе.

35 Сюда относятся, например, вернувшиеся в колхозы после войны офицеры советской армии.

36 Исходные цифры берем из стат. сборника «Народное Хозяйство СССР» 1956 г., стр. 17, 18.

37 Г. И. Успенский. Избранное. М. 1953 г. стр. 471.

38 Н. Грибачев. «Чужая вина». Рассказ в журнале «Огонек», М. 1956 г., № 42, стр. 10

39 Валентин Овечкин. Повесть «Трудная весна». См. журнал «Новый Мир», М. 1950 г. № 9 стр. 139.

40 См. по этому вопросу содержательную статью Г. Аронсона «Созрела ли большевистская революция для термидора» («Соц. Вестник» 1956 г. № 10), содержательную статью М. Вишняк «К предстоящему 40-летию Февраля» («Новое Русское Слово» 25. 11. 1956 г.) и статью И. Курганова «Мировая война и российская революция» («Народная Правда» 1951 г., № 16).

socialist.memo.ru – Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года