Памяти Подшивалова

ИГОРЬ ПОДШИВАЛОВ

vs .

ОЛЕГ ДУБРОВСКИЙ

(ПОЛЕМИКА)

Содержание:

1. Письмо Олега Дубровского Игорю Подшивалову от 4.11.1990.

2. Письмо Игоря Подшивалова Олегу Дубровскому от 27.11. 1990.

3. Письмо Олега Дубровского Игорю Подшивалову от 10.12.1990.

4. Письмо Олега Дубровского Игорю Подшивалову от 7.04.1991

5. Письмо Игоря Подшивалова Олегу Дубровскому от 25.06.1991.

6. Письмо Олега Дубровского Игорю Подшивалову от 12.07.1991.

7. Письмо Игоря Подшивалова Олегу Дубровскому от 18.07.1991.

8. Письмо Олега Дубровского Игорю Подшивалову от 1.08.1991.

9. Письмо Игоря Подшивалова Олегу Дубровскому от 14.09.1991.

10. Письмо Олега Дубровского Игорю Подшивалову, февраль 1992г.

11. Письмо Игоря Подшивалова Олегу Дубровскому от 30.03.1992.

12. Письмо Олега Дубровского Игорю Подшивалову от 9.04.1992.

13. Письмо Игоря Подшивалова Олегу Дубровскому от 25.04.1992.

Подшивалов Игорь Юрьевич (1962-2006), – российский либеральный журналист. Уже в начале 80-х годов ХХст. пропагандировал идеи анархизма в студенческом самиздате Иркутска. После образования Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС), один из ее бессменных лидеров, вплоть до краха организации. В 90-е годы, в своем идейном развитии непрерывно сдвигался вправо. Во второй половине десятилетия - на православно-патриотических позициях, примкнул к белоказачьему движению. В августе 2006г. погиб в результате несчастного случая.

Дубровский Олег Борисович, 1955 г.р., - украинский промышленный рабочий, по основной специальности – трубопрокатчик. Активист социалистического и рабочего движения. Организатор ряда экономических забастовок на нескольких заводах Днепропетровска в 90-е годы ХХст. Анархо-синдикалист, анархо-коммунист, с 1994г. – на идейных позициях троцкизма.

Олег Дубровский Игорю Подшивалову

от 4 ноября 1990г.

Здравствуй, Игорь!

Пишу тебе во время работы Третьего съезда КАС, в работе которого, надеюсь, ты принимаешь участие.

Прежде всего, мы, активисты Днепропетровской группы анархистов, поддерживаем те мнения по организационному вопросу, которые ты изложил в замечательной статье «КАС – организация, а не тусовка». Надеюсь, что на съезде обсуждение оргвопроса получит конструктивное развитие и приведет к желанному укреплению структуры КАС.

После обсуждения твоей статьи наши анархо-коммунисты пошли еще дальше – предложили введение кандидатского стажа, периодические чистки «партийных» рядов, создание института освобожденных работников на содержании у организации. Обсуждение подобных предложений ни к чему не привело; не получилось даже конструктивного разговора. «Бюрократы проклятые» - выразился один из наших товарищей, таково было и мнение большинства. Я сам тоже, поддерживая твои предложения, выступил против подобной большевизации.

Возьмем, к примеру, кандидатский стаж. С одной стороны, казалось бы, вот приходит человек, которого мы совсем не знаем, которого рекомендовать некому, тут кандидатский стаж напрашивается сам собой, но с другой… анархистские убеждения восстают против подобных форм укрепления организации.

Получили мы из Москвы и копии нескольких твоих статей из иркутской «Советской Молодежи». Это прекрасно, что ты можешь в таком объеме использовать официальную прессу для пропаганды наших идей, да и самого факта нашего существования, - что очень важно, ибо дремучесть и предубеждения по отношению к черному знамени еще преобладают в общественном сознании.

По полученным материалам должен сделать несколько замечаний.

1. Фактическая неточность: хотя, возможно, это ошибка В. Белоцерковского, материал «Рабочие волнения в СССР в начале 60-х годов». События в Днепродзержинске были не в 1962г., а в 1972г., летом, 1-го июля (Так называемый «День Молодежи»). В мае 1972г. я закончил среднюю школу. Это было жаркое, душное лето, помню, день 1-го июля был как всегда жарким и солнечным. Теплым вечером, в поздних летних сумерках, улицы были заполнены молодежью, взбудораженной событиями в Днепродзержинске. Ведь Днепропетровск и Днепродзержинск совсем рядом: смыкаются как территориями, подчиненными горсоветам, так и чудовищным желто-серым облаком смога. С последнего (вверх по течению Днепра) моста у нас виден лес труб днепродзержинских заводов. От вокзала до вокзала на электричке 30 минут. Так вот, уже в тот день, весь Днепропетровск был взъерошен слухами о Днепродзержинском восстании, хотя в местные средства массовой информации, как водилось тогда, ничего не попало. Описание событий в целом верно, ошибка в дате, но ошибка серьезная, ибо общественно-политическая ситуация 1972г. значительно отличается от ситуации 1962г.

2. Этот вопрос более сложный, имеющий принципиальное значение. Набросок этого письма я сделал еще в конце октября, он стал (вместе с твоей статьей «Шаг к гражданскому согласию») предметом обсуждения в нашей группе. Итогом этого обсуждения было принятие заявления к Третьему съезду КАС, заявления принципиального характера, по отношению к Октябрьской революции. Думаю, наш товарищ, анархо-коммунист Л. Ильдеркин получил возможность его огласить на съезде. Основой заявления послужил первоначальный набросок этого письма, в целом одобренный и принятый за основу во время обсуждения.

Мы не разделяем тот угол зрения, под которым ты освещаешь проблему конфликта между КАС и СДПР по поводу высказывания некоего эсдека. Но особенно вызывает недоумение открытое письмо МО КАС по этому поводу. Наших анархистов, я имею в виду, прежде всего, мыслящую и пишущую их часть, мучает какой-то комплекс, некий комплекс исторической вины. Он проявляется в непрерывных ретроспективных оправдываниях, в попытках (как в упоминаемом письме МО КАС) отмежеваться от Октября, в публичном отрицании революции, в приверженности к эволюции.

Если социал-демократический деятель высказался в том смысле, что «октябрьский переворот устроила банда анархистов, отвергнувших социальные реформы», то пусть термин «банда» останется на его совести, подобные выражения следовало бы отнести за счет низкой общей и политической культуры этого субъекта, а требовать публичной сатисфакции по этому поводу у СДПР, это просто самим себя унижать. Но суть вопроса состоит в том, что подход к Октябрю неверен как у этого эсдека, так и у МО КАС.

Очевидно, среди московских анархистов до сих пор не утвердилось мнение, что вооруженное выступление против Временного правительства в конце 1917г. было неизбежным, а значит, необходимым. Если этого понимания и сейчас нет, то единственное, что можно посоветовать, - это больше читать на тему Октября (особенно альтернативных официальной историографии исследований) и размышлять над прочитанным.

«Путч» не устроили анархисты и не организовали большевики. Элемент стихийного возмущения был в Октябре гораздо большим и, можно сказать, преобладающим настроением, чем это принято считать сейчас в результате многолетнего воздействия красной «исторической науки» и пропаганды. Эту стихию удачно оседлали и использовали большевики, в основном, благодаря (Велика роль личности в истории!) ярким авантюрно-диктаторским дарованиям Ленина и Троцкого. Не будь в том месте и в то время этих, по своему гениальных, личностей, большевики не смогли бы так вовремя выступить, то есть, так вовремя оказаться на самом гребне волны стихийного возмущения вооруженных масс. Но не используй большевики свои шансы на успех, восстание против Временного правительства все равно бы произошло, но доминировали бы в нем левые эсеры и анархисты.

Но даже в том варианте, который реализовала история, анархисты, левые эсеры и максималисты принимали гораздо большее участие. Красная пропаганда и лже-историки, подчиненные задачами целям этой пропаганды, десятилетиями делали все для того, чтобы свести роль левых радикалов другой окраски в Октябре практически к нулю. Хорошо сказал Энгельс: «Могильщики революции стали ее душеприказчиками». То же самое произошло и у нас. Могильщики Октября обокрали мертвых, - уничтожив пламенных революционеров, они приписали себе их заслуги и подвиги, их славу борцов и разрушителей старого порядка.

Да, Кропоткин действительно выступал на Государственном совещании в Москве в августе 1917г., действительно «высказался за реформистский путь развития», призвав все партии к сотрудничеству. Но, являясь бесспорным духовным отцом и интеллектуальным лидером российских анархистов, он, в данном случае, не отражал господствующих в анархистской среде настроений и взглядов, которые, надо признать, были более адекватны тогдашней общественно-политической ситуации, чем пожелания только что вернувшегося из сорокалетней эмиграции Кропоткина. Достаточно сказать, что именно анархисты были застрельщиками весенне-осенних политических кризисов 1917г., которые торпедировали буржуазную демократию и потрясали Временное правительство. Да и вступил, в этом случае, Кропоткин в противоречие с собственным учением, которое никак нельзя обвинить в склонности к реформизму.

Отмежевываться нам от Октября, представлять дело так, будто анархисты, «за исключением отдельных групп», были за реформистский путь развития, и делать это лишь на основе одного выступления Кропоткина, это значит:

• во первых, грешить против исторической истины;

• во вторых, искажать и опошлять сущность анархизма;

• в третьих, это значит уподобляться тем современным либеральным демократам, которые клянут революцию вообще, поднимают на щит реформизм и всеми силами открещиваются от своих экстремистских предшественников.

Не надо путать, как это бывает сплошь и рядом, Октябрьскую революцию с узурпацией и экспроприацией ее результатов и достижений большевистской диктатурой.

Октябрьский переворот был разрушением буржуазно-государственного порядка и уже только поэтому мы должны его приветствовать. Что, как, зачем и какой ценой было построено на его основе – это уже другой вопрос, это вопрос предательства революции. Смешивать его с самим фактом вооруженного выступления в Октябре – неверно.

И хватит комплексовать по этому поводу! Отмежевываясь от Октября, московские анархисты отмежевываются от самих себя, от своей сути, от своей истории!

Нашими лозунгами должны быть:

«Да здравствует Октябрьская революция!»;

«Слава анархистам – героям Октября!»;

«Большевики-государственники - предатели революции!».

И еще: участвуем ли мы «посильно в борьбе за демократизацию в стране»?

Анархизм, и надо говорить об этом прямо, есть деструктивная идеология. Анархизм призван УСТРАНИТЬ преграды на пути к социальной самоорганизации. Исходя из этого опорного положения – наше отрицательное отношение к представительной демократии. Надо не уподобляться различного рода и цвета филистерам и не рядиться вновь в одежды либеральных демократов, а заявлять прямо и принципиально, надо называть вещи своими именами: мы не боремся за демократизацию, мы посильно используем процесс этой борьбы в целях дестабилизации и деструкции существующей власти. Анархисты – не демократы!!!

Вот те некоторые замечания, которые я считал необходимым высказать.

Посылаю параллельно заказным письмом два документа:

1. Ориентировку, состряпанную на нас в идеологических недрах Днепропетровского обкома КПСС и распространяемую им по парткомам предприятий. Занятный документ. Посмотри на себя глазами врага.

2. Свою статью «Как я готовил 11-е июля. Заметки анархиста» - о подготовке всесоюзной стачки 11-го июля в Днепропетровске. Может, поместите ее в сибирском «Голосе Труда».

С анархистским приветом!

Дубровский Олег.

Игорь Подшивалов Олегу Дубровскому

от 27 ноября 1990г.

Здравствуй, Олег!

Ильдеркин тебе уже, конечно, рассказал о том, что было на съезде. Я сделал все, что мог. Мои предложения поддержаны частью Московской организации (Исаев, Тупикин, Кравченко, Букетов, Шершуков, Бройдо и Цовма), В. Щепотовым (Питерский АКРС), Хазовым (Тверь), сибирскими организациями и вашей группой в лице Ильдеркина. Я, правда, не понял позиции Дубовик.

Я не считаю, что кандидатский стаж необходим. Дело не в трех месяцах. Если я уверен в товарище, то буду настаивать на его приеме через неделю (хотя такого случая еще не было),но если человек не работает, если он под разными предлогами оставляет меня одного перед толпой разъяренных обывателей, так как у него есть более важные дела, то пусть он этими важными делами и занимается. Для члена КАС не может быть дел важнее Анархии. Бездействие – это автоматический выход из ОРГАНИЗАЦИИ анархистов, это нарушение добровольно взятых на себя обязательств, это предательство по отношению к своим братьям. Пусть он считает себя анархистом, но я никогда не признаю его своим соратником, никогда не буду на него рассчитывать в трудную минуту.

С резолюцией по Октябрю я полностью согласен. Это была наша революция. Махно совершил ее в Гуляй-Поле за полгода до узурпации большевиков. Но я не стал голосовать за нее по чисто политическим, если хочешь, конъюнктурным причинам. Я не хотел давать лишний повод анархо-урле, которая и так обзывает меня большевиком и даже фашистом (безмозглый пэтэушник из Киева, имеющий представление об анархизме по фильму «Свадьба в Малиновке», крикнул после моего выступления: «Хайль Подшивалов»). Я не хотел отпугивать тех честных парней, которые еще не разобрались в нашей истории и находятся под влиянием завываний псевдодемократов, проклинающих все на свете революции, вплоть до английской и американской. Мы обязательно заявим о том, что Октябрь – дело народа, а не малочисленной партии большевиков, но для этого нужен подготовительный период, нужно писать о революции, писать о роли в ней рабочих и крестьян, которые знать ничего не знали о большевиках, а начали жечь помещичьи усадьбы и делить землю еще весной 1917г. Лучшим примером такой работы является книга Кропоткина «Великая французская революция». Это история народной борьбы, а не борьбы партий. Думаю, что москвичи это понимают (все-таки историки), но открещиваются от Октября по той же причине. Велика ненависть к большевикам, отождествляемым с революцией!

Статья о Днепродзержинске перепечатана из «Общины». Видимо, ошибка в дате в зарубежном издании Белоцерковского. Я же ничего об этом восстании не знал. Что касается борьбы за демократизацию, то я не вижу в этом ничего плохого. После вечного рабства людям тяжело принять на свои плечи бремя свободы. Свобода для раба – яд, к которому нужно привыкать постепенно, иначе он оборзеет. Демократизация – это движение к свободе. Анархия на пустом месте не появится, она в душе человека, так пусть человек хотя бы привыкнет уважать себя, уважать свое право быть за и против чего-либо, тогда он будет уважать это право и для других. Анархия – это цель, демократия – путь, по которому нам придется пройти, хотим мы того или нет.

Передай привет всем товарищам от анархистов-сибиряков.

Да здравствует Анархия и да здравствуем мы!

Игорь Подшивалов.

Олег Дубровский Игорю Подшивалову

от 10 декабря 1990г.

Здравствуй, Игорь!

Суммируя всю информацию о Третьем съезде, можно заключить, что организационных проблем он не решил и в этом отношении закончился безрезультатно.

Реакция на резолюцию по Октябрю показала преобладание в КАС идейного оппортунизма, главным носителем которого я считаю МО КАС. Это выхолащивание и опошление революционной сути анархизма накладывает свой отпечаток и на декларируемые цели и задачи, и на практическую деятельность. Чего стоят все эти попытки превращения КАС перед грядущими социальными потрясениями, перед неизбежным обострением классовой борьбы в процессе реставрации частно-капиталистических отношений, в сеть клубов по анархо-синдикалистским интересам, а собственно МО КАС в некий методологически-информационный придаток к независимому рабочему движению.

Отрицание для КАС роли революционного авангарда – тоже закономерное следствие подобных идейных позиций, хотя элементарное знание ясно показывает, как принципиально отличается понятие революционного авангарда по анархистски, от пугающего жупела ленинской концепции.

В наше время сложных и противоречивых общественных процессов, во время тотального наступления духовной, идеологической и политической реакции и не менее тотального отрицания идеала социализма, мы, анархисты, должны обязательно нащупать свою социальную базу и стремиться стать революционным авангардом того социального слоя, который наиболее восприимчив к нашим идеям. Действуя, в подавляющем большинстве случаев, в больших индустриальных городах и имея своей идейной основой такие коллективистские, революционные формы анархизма, как анархо-синдикализм и анархо-коммунизм, мы, всем ходом вещей, приходим к промышленному пролетариату и прежде всего, к тем его слоям, которые окажутся под угрозой или будут выброшены на улицу в результате экономических новаций.

Я ни в коем случае не идеализирую пролетариат. Находясь в его рядах с 1972г., много наблюдая и размышляя, я еще в 70-е годы пришел к категорическому отрицанию марксистской догмы о его некоей особой исторической миссии, к отрицанию известного положения марксистской теории о том, что пролетариату, уже только благодаря его социальному статусу, открыта некая социальная истина, на основании знания которой, он может гнать в «светлое будущее» все остальное общество.

Более того, еще тогда, в 70-е, я пришел к выводу о том, что «советский рабочий класс» деклассирован и притом очень серьезно.

Но что делать?!

Надо, хотя это и звучит на грани марксизма, будить его классовое самосознание, подымать, даже еще не на борьбу, - на элементарное сопротивление существующему режиму и реставрации капитализма. Ведь мы, в отличие от либералов, не мыслим себе свободы без социальной справедливости.

В плане упомянутого «нащупывания» была создана прилагаемая листовка.

24-го ноября в спорткомплексе «Олимп», а это штаб-квартира НПУ – Народной Партии Украины, одновременно, это штаб-квартира ее основателя и председателя, легального советского миллионера Л. Табурянского, состоялось совещание представителей всей днепропетровской оппозиции с целью выяснить возможности объединения для отпора красному партаппаратному натиску, который развернулся после известного ультиматума «представителей трудящихся» трех областей: Одесской, Херсонской и Николаевской Верховному Совету УССР. Я присутствовал, как представитель КАС. Наше понимание и отношение к текущему моменту я изложил данной листовкой.

Ты бы видел эту бурю благородного негодования либеральной публики! Национальная интеллигенция буржуазно-демократического толка из УРП, НПУ, РУХа, группы «Выбор», Еврейского общества, которая спит и видит здесь порядки по образцу финляндских, взорвалась криками: «Большевизм!»; «Вы ничем от большевиков не отличаетесь!»; «Семнадцатый год!»; «Это мы уже проходили в семнадцатом году!» и т.п. Один из известных местных деятелей Украинской Республиканской партии (УРП) призвал совещание осудить позицию КАС и всеми средствами демократических организаций бороться против подобной агитации, как опасной социальной демагогии.

Распространяя машинописный вариант этой листовки на заводах, мы встречаем противоположную (совершенно положительную) реакцию со стороны рабочих и бешеную злобу заводской администрации. Листовка настолько попала в цель, что мы пришли к выводу о необходимости ее максимального распространения. В связи с этим, а также с отсутствием у нас множительной техники, мы обратились за помощью ко всем известным нам анархическим группам. Обращаемся с подобной просьбой и к иркутянам: если возможно, размножьте и пришлите нам хоть часть тиража. Необходимые расходы можем взять на себя. Если со своих позиций находите возможным и приемлемым, то распространяйте эту листовку и на предприятиях Иркутска. Было бы очень хорошо, если бы в масштабах КАС шла вот такая согласованная, целенаправленная агитация. Из сибирских анархистов особенно надеемся на Вашу помощь и на помощь издателей «Голоса Труда». Кроме Иркутска, мы имеем сейчас координаты Хабаровска, Байкальска, Новосибирска, Новосибирской области, Томска и Омска, - всюду пойдет аналогичное предложение.

В чем отличие нашей деятельности от деятельности другой ( в основном, буржуазно-демократического толка, с национальной окраской) оппозиции? В том, что очень мало появляясь «на людях» - в центре города, в местах уже традиционных оппозиционных тусовок, мы, своими просто мизерными силами, ведем низовую работу.

Смею утверждать, что на Левобережье Днепропетровска, на предприятиях Индустриального района, кроме нас, анархистов, не видно и не слышно никого. РУХ, УРП, НПУ, обладающие огромными, по сравнению с нами, силами и солидной материальной базой, там не показываются.

Получается так, не знаю только, объективные это причины или нет, что деятельность буржуазно-демократической оппозиции ориентирована на социальные слои, непосредственно не связанные с материальным производством. Все их планы направлены либо на овладение нынешними структурами Советской власти, либо на создание параллельных.

Наша стратегия: вместо захвата власти – захват производства. Тактика же сейчас направлена на то, чтобы подрывать на предприятиях власть и авторитет «заводского деспотизма» - заводской администрации. Атака на власть должна начинаться и разворачиваться именно на местах работы.

Но как все это выглядит сейчас, с нашими, до смешного, мизерными силами? Обычно так: к окончанию смены, ко мне на работу приходит кто-то из товарищей с литературой. Я, как есть, в замасленной робе (надо же соблюдать пролетарский антураж!), но с черно-красным значком на груди, и товарищ, проникаем на территорию намеченного на этот раз предприятия и начинаем обход производственных помещений, где обычно в это время уже работает вторая смена. Пишем мелом лозунги, клеим, раскладываем, но в основном, раздаем непосредственно в руки листовки и литературу. При этом завязываются споры-разговоры, обсуждения, - когда чувствуешь непосредственный настрой людей в рабочих спецовках. Скандалы случаются очень редко, серьезных попыток срыва нашей работы пока не было. Хотя иногда бывает, как я получал информацию, что людей, с которыми беседовал, которым давал нашу прессу, потом таскают по начальству, где учиняют форменные допросы с угрозами административной расправы и т.д.

Вот такую работу низового агитатора-анархиста я считаю гораздо более важной, чем толкотню в центре, начиная от пикетов перед мраморными стенами красных «комов» и кончая продажей оппозиционной прессы по крутым для нашего обывателя ценам. Кстати, в пику буржуазным демократам, свою прессу мы либо раздаем бесплатно, либо продаем по минимальным ценам. Нельзя на идее делать бизнес, чем уже занимаются многие распространители демократической прессы.

Относительно демократии вопрос очень сложный. Для нас он теоретически сводится к вопросу о том, чем будет переходный к анархическому обществу период. Что касается демократии буржуазной (что бы там не говорили о том, что есть просто демократия), ценности которой нам сейчас усиленно навязываются, то я не могу не видеть ее пороков, того обмана, который скрывается за ее блестящей вывеской парламентаризма и политических свобод.

Убежден, что на пути к подлинной свободе, где-то и когда-то анархисты обязательно столкнутся с необходимостью взорвать буржуазную демократию.

С анархистским приветом!

Олег.

Олег Дубровский Игорю Подшивалову

от 7 апреля 1991г.

Здравствуй, Игорь!

К сожалению, ты почему-то так и не ответил на письмо с листовкой «Рабочий!», отправленное еще в декабре. Так мы и не узнали Вашего мнения относительно этого документа.

Я, вообще-то, надеялся, что у нас наладится как обмен информацией, так и какое-то обсуждение спорных вопросов, к тому же, элементарная вежливость не позволяет мне лично оставлять без ответа любую полученную корреспонденцию.

Этим письмом посылаю тебе свою статью «Ренегаты!». Возможно, ее удастся опубликовать в иркутской молодежной газете, в которой ты сотрудничаешь. Предыстория ее такова: 9-го января 1991г. центральный орган ЛКСМ Украины, газета «Комсомольское Знамя» опубликовала статью харьковского экс-анархиста Е. Соловьева под красноречивым названием «Прощай, Анархия!». Моя статья является ответом на эту откровенную проповедь ренегатства. Редакция «Общины» статью проигнорировала, более того, как выяснилось после конференции по Кронштадту, Исаев даже не знает о ее существовании. Очевидно, Тупикин положил ее в стол, даже не поставив в известность других членов редакции. До полной ясности я воздержусь от оценки подобных действий тех, кто обязался объективно освещать в «Общине» точку зрения всех членов Конфедерации.

Параллельно посылаю экземпляр №5 журнала «Украинский Час», в надежде на знание украинского языка. Там помещена вторая часть моей статьи, написанной еще в 1989г. на 175-летие Бакунина, где я пытаюсь сформулировать наше отношение к демократии.

Олег Д.

Игорь Подшивалов Олегу Дубровскому

от 25 июня 1991г.

Здравствуй, Олег!

Я долго не отвечал на твои письма, потому, что с тобой общаться даже на расстоянии, довольно трудновато.

Я еще на Втором съезде подумал, что анархизм не совместим ни с каким фанатизмом, в том числе и с революционным. А ты фанатик. Твоя листовка, которую ты предложил размножить, дохнула на меня тем большевизмом, который я больше всего ненавижу. То же обилие восклицательных знаков, та же фразеология, рассчитанная на самые темные стороны человеческой натуры. Ты призываешь к революции кровавым путем и хотя у тебе нет слов о вооруженной борьбе, они звучат в каждой твоей строке. Ребята пытались отредактировать твою листовку, но это оказалось совершенно бесполезно. Мне же проще написать десяток новых, без революционной истерики. Твоя точка зрения по многим вопросам достаточно известна мне по разговорам с неплохим, но вконец задуренным тобою Ильдеркиным. Ничего не имею против самой сути листовки, но сам предпочитаю говорить об этом человеческим языком, а комбедовско-трибунальской пулеметной трескотней пусть изъясняются оэфтешники, троцкисты, ниноандреевцы и прочие диктатурщики. Для меня анархизм и гуманизм нераздельны.

Теперь о твоей статье. Ты упрекаешь Тупикина и «Общину» в том, что они не опубликовали ее и делаешь для себя далеко идущие выводы. А ты не подумал, нужна ли такая статья «Общине» - лучшему анархистскому журналу в стране? В сорока семи номерах «Общины» опубликована одна моя статья о Кронштадте и два-три информационных письма, и я считаю это за честь, хотя посылал материалов в десять раз больше. А ведь я, между прочим, профессиональный журналист. В свою газету я статью тоже не понес. Что там написал какой-то Соловьев в украинской газете, в Сибири никого не интересует. Вообще меня возмущают постоянные нападки на москвичей со стороны микроскопических организаций, неизвестных даже в своем городе.

Вместо того, чтобы распространять идеи анархизма, продавать ту же «Общину», издание которой требует огромных умственных и физических затрат, создавать корреспондентские пункты КАС-КОР на местах, добывать информацию о развитии профсоюзного движения в своем регионе, «пламенные р-р-революционеры» зан имаются самой настоящей травлей тех, кто действительно работает в анархистском движении уже долгие годы. То в «Солидарности», то в «Несторе», то в питерском АДС появляются клеветнические статьи против КАС, позорящие саму идею анархизма.

Один подонок Червяков делает для дискредитации анархизма больше, чем вся коммунистическая пресса, вместе взятая.

Я предполагал, что ты со своим революционаризмом неизбежно дойдешь до союза с троцкистами. Жаль, что в очередной раз не ошибся. Анкудинов дал мне прочесть программу ЕРБ – еще одной эфемерной организации после ИРА, АДА, РПЯ, ИРЕАН и т.д. Скоро у вас и маоисты появятся. Неужели и Виктор Щепотов занимается этими малопривлекательными игрушками? Впрочем, вряд ли. Он достаточно умный мужик и сыт Димой Жвания по горло. Настоящий анархист никогда не будет «железной рукой загонять людей к счастью».

Олег, я намеренно написал тебе в жестком тоне. Нам нет нужды расшаркиваться друг перед другом. Если фанатизм и самолюбие подавили в тебе чувство Свободы, то можешь просто разорвать это письмо. Если же в тебе осталось что-то от анархиста-человека, который никому бездумно не подчиняется и никем не повелевает, то тебе есть над чем подумать. Я надеюсь на второе. Ты, в конце концов, просто взрослый человек, не чета вечному мальчику Стрелковскому, который не в состоянии ответить за свои слова и поступки, несмотря на солидный возраст, или ребятишкам из ИРЕАН, исключенным из КАС за бездеятельность и словоблудие. Веддь подлинной черновой работы непочатый край! Из десятитысячного тиража №47 «Общины» распространено всего 750 экземпляров!

Твою статью в журнале «Украинский Час» я не получил. Высылаю свою статью в «Байкальском целлюлознике», которую протолкнул Анкудинов.

Независимо от того, как сложатся наши дальнейшие отношения, желаю успехов и жму руку.

Игорь Подшивалов.

Олег Дубровский Игорю Подшивалову

от 12 июля 1991г.

Здравствуй, Игорь!

Вот это здорово – против шерсти! Критика всегда полезна – стимулирует…

Когда меня спрашивают: ты кто прежде всего, - революционер или анархист, - я отвечаю: не могу разорвать эти понятия, для меня быть анархистом значит быть революционером. Если коротко, если в двух словах, то Ваш оппортунизм, Игорь, в том и состоит, что Вы разрываете эти два понятия. Но это недопустимо! Это есть выхолащивание, ПРИСПОСОБЛЕНИЕ анархизма, как учения, к мощнейшей контрреволюционной волне (в широком плане, как неприятие революций вообще), которую поднял крах сталинизма в мировом масштабе. Советую освежить в памяти классику (это всегда полезно), хотя бы бакунинские «Государственность и Анархию», «Нашу программу», кропоткинские «Речи бунтаря» и «Хлеб и Волю». И не думаю, чтобы там, у классиков, нашлось место для приспособленцев анархизма к тред-юнионизму!

Весьма показательна твоя реакция на листовку. «Большевизм», «фразеология, рассчитанная на самые темные стороны человеческой натуры», «революционная истерика» - точь-в-точь те же ярлыки вешали и вешают на нее наши местные буржуазные националисты, которые спят и видят добропорядочную буржуазную независимую Украину и прямо захлебываются от поросячьего восторга по поводу частно-капиталистических порядков. Не должно ли настораживать то, что реакция анархиста идентична реакции буржуазного демократа, что революционный пафос он называет «комбедовско-трибунальской пулеметной трескотней»?! Интересно, какую бы уничтожающую характеристику ты бы дал листовкам и воззваниям революционных повстанцев-махновцев?! Листовка должна звать, поднимать на борьбу, пробуждать желание к действию, которого, самого элементарного, так не хватает в нашем болоте апатии, равнодушия и мелкобуржуазной потребительской психологии. И в этом, потребительско-накопительском мещанском болоте извольте вести агитацию «человеческим языком», – оппортунистов коробит от «комбедовщины»!

Интересны метаморфозы в жизни этого общества. Еще громоздятся во многих официальных кабинетах десятки темно-синих томов с трудами Ульянова-Ленина, а если вникнуть в их содержание, - какая, по настоящему подрывная, по отношению к нынешнему и к ближайшему в будущем общественному устройству, идеология развернута там!

Знаешь, я уже много лет пристально и по возможностям как можно глубже изучаю историю РСДРП – КПСС и собственно большевизм. Вначале, этот интерес был вызван необходимостью знать предмет лучше, чем идеологический противник – официальные толкователи от КПСС. Но прошло время, время размышлений и новых знаний, и чем больше ругани и свистопляски разворачивается сейчас вокруг большевизма и Октябрьского переворота, тем больше симпатий вызывает у меня большевизм, который ты так ненавидишь. Я разглядел сам, без подсказки западных «советологов», то огромное влияние, которое оказал бакунизм на саму концепцию ленинизма, я понял, что объединяло и что развело потом большевиков и анархистов (коммунистов и революционных синдикалистов) в революции, что дало возможность Троцкому написать:

«В героическую эпоху революции большевики шли с действительно революционными анархистами рука об руку».

И, разумеется, теперь я четко различаю большевизм и ненавистную диктатуру красной бюрократии. «Правда, в формальном смысле, сталинизм вышел из большевизма», «… но… не логически, а диалектически: не в порядке революционного утверждения, а в порядке термидорианского отрицания. Это совсем не одно и то же» (Л. Троцкий).

Большевизм, делавший революцию, тот самый «анархо-большевистский мятеж», разгромивший затем всю генеральско-казачью свору, окончательно сошел с политической сцены с разгромом сталинистами левой оппозиции. Но, «формы, обрядность, фразеология, знамена остались до некоторой степени старые, и эта внешняя шелуха обманывает поверхностные взоры. Существо же изменилось в корне, между сталинизмом и большевизмом пропасть гораздо больше, чем когда бы то ни было была между большевизмом и меньшевизмом»(Опять тот же Троцкий).

В течение лета я собираюсь обратиться к нескольким анархистским изданиям с серией небольших статей, общий смысл которых заключается в призыве: хватит тратить львиную долю своей печатной площади на поливание грязью как большевизма, так и собственно, коммунистической идеи, к тому же, на нижайшем литературном и теоретическом уровне. Подобная «полемика» только дискредитирует современную анархическую мысль. Наши литераторы забыли или стараются забыть о том, что у нас и у марксистов конечная цель одна. И только, по моему мнению, конструктивная полемика с марксистами, а то и совместный теоретический поиск, могут принести пользу современному анархизму. Чем выливать помои на коммунизм, что безопасно, хотя и некорректно, лучше уж тратить соответствующую газетную площадь на размышления о том, как представляется анархистским литераторам безвластное общество, каким они видят переход к нему и методы этого перехода. Критики, вернее, низкопробного критиканства, полно, а вот таких материалов что-то не видно.

«Теперь о … статье». Понят я был тобою, как видно, совершенно превратно. Меньше всего руководит мною уязвленное самолюбие. Тем более, что в смысле стилистики, в смысле качества изложения на бумаге определенных мыслей, у меня нет никаких претензий и амбиций. «Ведь я, между прочим» не «профессиональный журналист», а полуграмотный пролетарий (десять классов советской средней школы со средним баллом аттестата «3,5»), с не сходящими бляхами мозолей и ежедневно парящийся на паросиловом оборудовании.

Но когда статья не отвергается, будучи предварительно разгромленной строгой критикой, а просто ложится в стол, и о ее судьбе автору ничего не известно в течение нескольких месяцев, - принята она или отвергнута, и автор ждет, вместо того, чтобы двинуть ее в другие издания, а драгоценное время уходит(ведь не только профессиональные журналисты знают, что материал имеет свойство стареть), то как это назвать и какие делать выводы?! К тому же, материал был весьма актуален для анархистского движения. Когда, потеряв надежду на какую бы то ни было реакцию редакции «Общины», я в мае направил статью в структуры КАУ, то мне написали – а где же ты был раньше?! Подобная статья была нужна в КАУ как воздух в январе-феврале, когда в Харькове все развалилось, и звучала откровенная проповедь государственнического ренегатства. Вот так!

Признаться, раньше я как-то верил в пункт Оргдоговора о том, что редакция «Общины» обязуется освещать позицию всех секций Конфедерации. Но когда не менее десятка материалов просто оставлено без внимания или оттерто под самыми незначительными предлогами, то веры этой уже нет, и хорошо видно, как редакция оберегает «Общину» от материалов, диссонирующих с ее собственной позицией. Как написал мне когда-то В. Тупикин по поводу моей статьи «Анархизм и национализм»: « «Община» это что-то вроде анархистского «Огонька» и мы не можем вводить в заблуждение читателей относительно позиции издания в этом вопросе. Комментарий – можно, но вот места для него нет…».

Комментарии действительно излишни…

Тебя возмущают нападки на москвичей? Конечно, выходки хама Червякова возмутительны и все больше смахивают на провокацию. Еще зимой мы порвали с ним всяческие отношения. Не знаю, какие козни строят против МО КАС представители АДА, АДС, АССА, и прочих, я лично никогда не скатывался на инсинуации и низкопробную вульгарщину. Относительно критике в оппортунизме, - или опровергайте ее или принимайте как должное, так прямо и говорите: да, мы оппортунисты по отношению к ортодоксальному анархизму. У тебя же выходит вот что:

• идейную критику прекратить, ибо не вы, а мы занимаемся делом, ибо вы микроскопические, а мы заметные, и помогать:

• распространять идеи анархизма ( в нашей, естественно, трактовке);

• «продавать ту же «Общину»»;

• собирать информацию о развитии профсоюзного движения, то есть превратиться в информационный придаток к политически дезориентированному рабочему движению.

Это вообще характерная позиция: преподносить себя, как того, «кто действительно работает … долгие годы», а оппонента, как того, кто ни черта не делает, а лишь занимается «самой настоящей травлей».

Разве нельзя предположить, что понятие «действительной работы» может существенно отличаться в зависимости от идеологических установок? К тому же, насколько я знаю, ни «Солидарность», ни питерский «Свободный договор», ни «Нестор» к революционным анархистам отношения не имеют.

Хотя, к сожалению, история повторяется, и никто так не дискредитирует анархизм, как сами анархисты. Революционаризм есть тоже разный. Вот, на Третьем съезде КАУ в Житомире 1 – 2 июня, некий Фронт Анархо-революционного Авангарда (ФАРА) призвал всех и вся к вооруженному восстанию против властей всех мастей (!). Я бросился наводить справки, ибо, во первых, ни разу до этого не слышал о подобной сверхрадикальной организации, а во вторых, - у ребят что-то не в порядке, - либо с головой, либо во взаимоотношениях с компетентными органами этого государства.

Вот что удалось узнать:

Сей «Фронт(!)…Авангарда(?!)» создан 23.04.1991г. в начале, как фракция радикалов в КАУ, затем, как совершенно «самостоятельная» организация. Считают себя анархо-коммунистами и заявляют: «Мы прилагаем все силы, чтобы начать процесс революций на планете». Руководит «Фронтом» реввоенсовет (!). Выпускают два раза в месяц листок «ЧЕ», по имени своего кумира – Эрнесто Че Гевара.

Подвиги «Фронта», о которых мне стало известно:

• Реввоенсовет ФАРА учредил орден Боевого Черного Знамени;

• наградил почетным боевым оружием «т. Эрнста» за борьбу с буржуазией;

• приговорил к смерти Степана Хмару (бывший политзэк, депутат Верховного Совета УССР, заместитель председателя УРП, герой политических страстей вокруг парламента Украины осенью-зимой-весной) и Андрея Исаева(!!!!);

• выразил протест против того, что анархистские организации вводят у себя членские взносы. РВС ФАРА заявил, что анархисты могут добывать необходимые средства только путем экспроприаций буржуазии и государства (!!!);

• в Киеве: распространяются листовки с призывами к мировой революции; боевики ФАРА звонили в штаб-квартиру Украинского Националистического Союза, пугали подложенной взрывчаткой; проведен митинг в центре Киева в честь дня рождения ЭрнестоЧе Гевары.

• имеются боевые отряды, в частности, в Киеве – «Кобра»;

• отношение к национал-освободительному движению выражается в лозунгах: «Смерть бандеровским буржуям!» и т.д.

Вот такие пироги! Можно задать вопрос, - что это? Я расцениваю это так: либо это непроходимая глупость(та ситуация, когда дурак опаснее врага), либо провокация, либо провокация, оседлавшая глупость. С такими р-р-р-революционерами я не желаю иметь ничего общего. Они призывают АКРС, ИРЕАН и ЕРБ откликнуться, как единомышленников(!). Возможно, скоро появится заявление о категорическом отмежевании АРКС от этих субъектов. Проект сего заявления пришлем И. Анкудинову.

Да, забыл, структура ФАРА, якобы, действует: Киев – Староконстантинов – Москва - Солигорск. РВС в Киеве.

Вот это действительно «малопривлекательные игрушки».

Относительно союза с троцкистами. Да, нас сейчас многое объединяет, что, собственно, и отразили принципы ЕРБ. Только полемическим перехлестом или недомыслием можно, думаю, объяснить твои выпады типа «оэфтешники, троцкисты, ниноандреевцы и прочие диктатурщики». Итак, ОФТ и ниноандреевское «Единство», инспирированные красной бюрократией, кстати, претендующие на значительность и массовость, и крошечные группы честных и принципиальных революционеров, - «диктатурщики»? Но стоит немного подумать, как, надеюсь, станет ясно, что любая, даже анархическая, повторяю, любая ПОБЕДИВШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ БУДЕТ ДИКТАТУРОЙ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЕЕ ВРАГАМ.

ДИКТАТУРА СВОБОДЫ – улавливаешь диалектику этого понятия?!

Не идиоты и провокаторы, но все серьезные и здравомыслящие революционеры понимают, что сегодня не может быть и речи о революции, что нужно пережить наступление реакции, реставрацию капитализма, которой помешать мы, конечно же, не в состоянии, пережить, не опуская идейного знамени, сохраняя и укрепляя кадры. ЕРБ – союз крошечных революционных групп, и служит этой цели. Нас не смущает, что революционная деятельность заключается сейчас в скромной пропагандистской подготовке, в создании кружков по изучению революционной теории ( в нашем случае: анархо-коммунизма и революционного синдикализма) и очагов сопротивления на предприятиях.

Верю, время наше придет. Когда развернет свои прелести хищник российского капитализма и расцветет на его основе пресловутая демократия, когда эта страна вновь окажется самым слабым звеном в цепи капитализма, тогда у «микроскопических» революционных групп, ведших все время кропотливую теоретическую, агитационную, пропагандистскую и организационную работу, появятся и волонтеры, и рекруты из числа миллионов «осчастливленных» капитализмом трудящихся. Тогда эти революционные группы станут, как говорил Бакунин, штабом революции, армией же будет сам народ. И чем больнее будут ощущения от процесса первичного накопления, тем лучше, «чем хуже будет, тем лучше», тогда вновь испытаем на прочность это ржавое звено капиталистической цепи. И я не понимаю, как у анархиста поворачивается язык эту честную черновую работу по подготовке субъективного момента социальной революции называть «малопривлекательными игрушками»?!

У В. Щепотова, кстати, возражения вызвала лишь формулировка «власти рабочих советов», как сущности переходного периода, в остальном же, принципы ЕРБ, где много включений из АКРС-документа «НА ЧЕМ МЫ СТОИМ», разногласий не вызвали. У него главная задача сейчас, и я посильно помогаю в ее решении, - возобновить выпуск «Черного Знамени», которое, будучи им зарегистрировано в Ленсовете (что Виктор уже считает ошибкой), встретило сплошную обструкцию и саботаж официальных учреждений при попытках организовать печатание его в государственных типографиях.

Меня лично, нет, не возмущает, это слишком громко, скорее вызывает какое-то печальное недоумение, Ваша интрига при подготовке Четвертого съезда КАС, когда «теплая компания», декларировав фикцию оргкомитета, тут же приняла повестку дня съезда и решала, кого приглашать, а кого не приглашать на съезд, чтобы добиться нужных анархо-оппортунизму результатов. А как пренебрежительно Вы отмахнулись от наших тезисов к Вашей повестке дня, - «Стратегии революционного авангарда». Вместо того, чтобы доказать их вредность и пагубность для анархического движения, Вы по барски не сочли их достойными Вашего высокоинтеллектуального внимания!

Работая над собой, я думаю, что смог выработать лояльное отношение к критике, и не переносить ее, пусть и самую острую, на личности. Считаю критику весьма и весьма полезной для шлифовки собственной платформы и аргументации. Но когда, к примеру, лидеры МО КАС ненавязчиво, но постоянно, подчеркивают свою элитарность, свое интеллектуальное превосходство, - это не может не вызывать внутреннего протеста.

Подведем итог: мотивы самолюбия отвергаю начисто, тщеславие никогда не было побудительным импульсом моих действий. Фанатизм… Не мне об этом судить, считаю, – оценка возможна лишь со стороны. Что же касается свободы, то боюсь, что мы немного по разному ее понимаем. Есть свобода подлинная и мнимая, ложная. Мне кажется, что я имею некоторые претензии на понимание этого.

Более полугода назад, в прекрасном письме «КАС – организация, а не тусовка», ты мощно цитировал Петра Аршинова. Позволю себе сделать в заключении этого письма нечто подобное, тем более, как мне кажется, приводимые высказывания Аршинова имеют отношение к нашему с тобой разговору.

«C одной стороны лагерь революционного, РАБОЧЕГО, коммунистического анархизма, лагерь, признающий необходимость организованной борьбы трудящихся, стоящий на позициях революционной классовой борьбы, борющийся за безгосударственное самоуправляющееся коммунистическое общество. Через организацию труда на основе классовой борьбы, через социальную пролетарскую революцию, к рабочему анархическому коммунизму и свободной трудовой личности – вот знамя, под которым сражается первый лагерь.

С другой стороны лагерь ВЕГЕТАРИАНСКОГО, над классового, индивидуалистически-дезорганизованного, анархиствующего либерализма.

Лагерь, не признающий необходимости организации своих сил и сил борющегося труда. Лагерь НАПУГАННЫХ ТОЛСТОВЦЕВ, сомневающихся или вовсе не признающих революционного метода борьбы. Лагерь, стоящий не на классовой базе труда, а на расплывчатой «общечеловеческой» жиже или на гнилых ходулях «свободной личности». В этом втором, весьма пестром и противоречивом лагере, находят себе место анархиствующие толстовцы и ницшеанские сверхчеловеки, весьма радикальные, но по существу буржуазные, индивидуалисты, - типа мирных ФИЛОСОФСТВУЮЩИХ ФРАЗЕРОВ-ДЕКЛАМАТОРОВ ИЛИ БУЙНЫХ ХУЛИГАНСТВУЮЩИХ СУВМАСБРОДОВ.

И наряду со всем этим сборищем, встречаются в высшей степени нравственные, несомненно искренние, до конца преданные делу трудящихся, борцы, готовые жертвовать собою в великой борьбе трудящихся за свое освобождение, но, по видимому, не совсем сознающие свое истинное положение, свою роль, непоследовательность своих позиций. Они, большей частью, выходцы из интеллигентской мелкобуржуазной среды, подчас изрядно зараженные РАЗНЫМИ ЛИБЕРАЛЬНЫМИ ИДЕЙКАМИ; болеют общечеловеческими уклонами, ложно понятой гуманностью…»

На этом все. Познакомь, пожалуйста, с этим письмом И. Анкудинова. Надеюсь на продолжение наших контактов, несмотря на разногласия.

С анархистским приветом! Олег.

ИГОРЬ ПОДШИВАЛОВ ОЛЕГУ ДУБРОВСКОМУ

от 18 июля 1991г .

Здравствуй, Олег!

Я несколько раз внимательно перечитал твое письмо и понял суть наших разногласий. Эту суть ты выразил сам. «Что же касается свободы, то боюсь, что мы немного по разному ее понимаем. Есть свобода подлинная и мнимая, ложная.»

Для меня свобода выражена в старой заповеди, которую, кстати, неоднократно повторял Кропоткин: «Не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе». Есть еще одно высказывание: «Свобода человека ограничена рамками свободы других людей».

Я, к стыду своему, еще не читал Троцкого, но хорошо знаю, под чьим руководством вся страна была залита кровью, кто руководил подавлением махновского движения и восстания в Кронштадте. Ты говоришь о ДИКТАТУРЕ СВОБОДЫ? А я совершенно точно знаю, что никакой свободы нельзя достигнуть путем насилия. Даже если на зданиях Чрезвычайных комиссий вместо красных флагов будут развиваться черные, а вместо портретов Ленина будут висеть портреты Бакунина – суть остается та же – НАСИЛИЕ.

Ты можешь приводить какие угодно цитаты из трудов классиков анархизма, я с таким же успехом выкопаю у них высказывания противоположного содержания – на то они и классики, чтобы всяк толковал их по своему, как святое писание. Хорошо было им полторы сотни лет назад писать за границей: «…Протест против такого общества будет принимать иногда такие формы, которые будут нас коробить… Допустим же заранее, что это будет случаться. Но этого еще недостаточно, чтобы осудить всякий протест». Автору этих строк довелось увидеть этот протест своими глазами, когда он вернулся в Россию в 1917 году.

Если для тебя творческая переработка ортодоксального анархизма является оппортунизмом, тогда, действительно, можешь считать меня оппортунистом. Для меня анархизм не является догмой, а труды Бакунина и Кропоткина священными скрижалями. Они, в отличие от меня, не имели трагического опыта Двадцатого века, не предполагали возникновения ГУЛАГа и гибели миллионов ради светлой идеи. После открытия нового пути, которым пошел великий анархист-гуманист Ганди, настаивать на пути кровопролития не только глупо, но и преступно. Свобода гибнет вместе с первой пролитой каплей крови, а светлые ангелы Свободы превращаются в бесов.

Ты интересуешься, как бы я отнесся к листовкам повстанцев-махновцев? В то время я бы сам их писал. И лил бы кровь свою и чужую не глядя. Сейчас – нет! Я не хочу, чтобы страна еще раз закрутилась в чертовом колесе и, нажравшись человечьего мяса, заснула еще на одно столетие. Современная революция – это не романтика баррикадных боев, а Сумгаит, Душанбе, Ош в тысячекратном масштабе. Извини за отступление, я давно хотел узнать – у тебя дети есть?

Оружие в руки возьму только ради защиты жизни и достоинства людей, ну и ради самообороны, конечно. В остальном признаю только мирные способы – убеждение, организация комитетов самоуправления, митинги, демонстрации, стачки. И всегда буду говорить человеческим языком. Если это признак оппортунизма – я оппортунист! За меть, что я не толстовец и признаю право вооруженной самообороны, а также выходец не из «интеллигентской мелкобуржуазной среды», а из самой что ни на есть пролетарской. Правда, средний балл аттестата у меня «4,34» и мозолей не имею, так как после десятилетки без всякого блата поступил в университет, а после окончания хоть и работал дворником, но уже два года, как метлу и лопату в руки не беру – головой пока зарабатываю.

Самое-то главное, что повторение пройденного пути приведет к известным результатам. Не смог Нестор Иванович разбить большевиков, которые «шли с революционными анархистами рука об руку», сотни тысяч повстанцев погибли, народ Украины был обескровлен. Только через пятнадцать лет Бандера сумел разжечь новый очаг. Вечная им память, но нам-то что – и в Двадцать первом веке саблей мир переделывать? Довольно! Я считаю своей задачей, как анархиста, вести созидательную работу и никого ни к чему не принуждать насильно, ибо для меня анархист – это человек, который никому не подчиняется бездумно или вопреки своей воле и никем не повелевает. Все остальные никакого отношения к анархизму не имеют, ибо они в той или иной степени враги свободы другого человека, а значит и своей собственной. Если кто-то нуждается в надсмотрщике или мечтает подороже продать себя хозяину, с какой стати я буду лишать его этих удовольствий? Это его право. А мое право – не дать распоряжаться собой вопреки моей воле, и я уже в сегодняшних условиях кое в чем преуспел. Если мою статью не печатают в моей газете, которая явно поддерживает «Дем. Россию», я публикуюсь в любой другой газете. Мне совершенно безразлично, чьим органом она является, лишь бы не были искажены мои мысли (из каких-то там идейных соображений), не сокращался и не переписывался текст в угоду политической конъюнктуре и симпатиям-антипатиям редакции, не ущемлялась моя свобода говорить с читателями. Так я и добываю себе хлеб.

Никого нельзя сделать свободным насильно – это старо, как мир. И тем не менее находятся же охотники силком его осчастливить!

Теперь насчет «Общины». Чем ты слушал, когда сидел на Втором съезде КАС, когда пункт в Оргдоговоре, касающийся «Общины», был отменен? Ты прекрасно знаешь, какие у москвичей трудности с изданием (если раньше «Община» выходила два раза в месяц, то теперь два раза в год), какого дьявола ты сразу не разослал свою статью во все анархистские газеты? Кстати, ты думаешь, что вовремя опубликованная статья остановила бы процесс развала Харьковской организации? «Нестор» сейчас занимается печатанием пасквилей на Московскую организацию. Нам осталось ускорить развал Московской организации, и наш революционный долг выполнен! А может быть хорошо, что исчезновение харьковчан прошло незамеченным и не внесло разброд во всей КАС? В конце концов, Харьковская организация была одной из тридцати и с 1989 года развалилась не она одна. В Днепропетровске, насколько мне известно, дела не лучше.

Дальше. «Теплая компания», в которой был и представитель Днепропетровска, приняла решение провести съезд в Самаре. Конечно, это возмутительно! Нужно было его вообще не проводить! Хотя в том же Оргдоговоре право созыва съезда предусмотрено по инициативе любой организации, а на совещании в марте их было целых восемь. Обижаешься, что тебя лично не пригласили? Извини, но вряд ли можно рассылать приглашения индивидуально, да ты все равно не приезжаешь ни на съезды, ни на конференции, отправляешь вместо себя Ильдеркина, причем, без копейки денег, и он, бедняга, вынужден просить покормить его, иначе на обратный путь не хватит. «Теплая компания» составила список городов, в которых есть касовские организации, для того, чтобы провести съезд КАС, а не великий курултай. Хватило с меня Второго и Третьего съездов! На Четвертом съезде все делегаты «по барски высокомерно» выслушали «Стратегию революционного авангарда», но ни у кого не возникло желания обсуждать этот документ, тем более голосовать за его принятие. На эту тему уже достаточно покричали на предыдущих сходняках в Москве и в Питере. Так что все обвинения в интриганстве с достоинством возвращаю.

Теперь о «приспособленцах анархизма к тред-юнионизму» и о превращении в «придаток к политически дезориентированному рабочему движению». Надеюсь, тебе не нужно объяснять разницу между тред-юнионом и синдикатом? Если нужно, просмотри КАС-КОР, там, в одном из прошлогодних номеров, отличная справка Шубина по этому вопросу. Если ты усердно читаешь Ленина, тебе не нужно объяснять необходимость работы в любых, даже реакционных профсоюзах? Если нужно, перечти «Две тактики…». Лично я в Валенсы не рвусь, не анархистское это дело, - а вот работать в независимом профсоюзе или стачкоме на положении рядового активиста был бы счастлив. Очень хочу быть придатком рабочего движения, но в нашей области его, к сожалению, до сих пор нет. За все годы ни одной путней забастовки не было.

Что касается «честной черновой работы по подготовке субъективного момента социальной революции», то желаю успеха. Черный флаг тебе в руки, как говорится! А я буду продавать «Общину» и писать статьи во все газеты, какие только напечатают. Статьи об анархизме, разумеется.

На сей раз я не буду ничего цитировать на прощание.

Я думаю, что мы можем переписываться и дальше, несмотря на то, что ты считаешь меня оппортунистом, а я тебя необольшевиком.

До меня дошел слух, что ты из КАС вышел. Правда?

С анархистским приветом!

Игорь.

P. S. Если ты прочел мою статью в «Байкальском целлюлознике», то наверное понял, что в оценке сегодняшней и завтрашней ситуации в стране у меня с тобой разногласий нет. Мой оопортунизм заключается в том, что я не буду рвать демократам глотки. Высылаю «демороссовскую» газетенку «ДПР» с гнусными статейками про меня. Это после моего интервью «Мы открываем второй фронт против «демороссов»».

ОЛЕГ ДУБРОВСКИЙ ИГОРЮ ПОДШИВАЛОВУ

от 1 августа 1991г.

Здравствуй, Игорь!

Меньше всего мне хотелось, чтобы наша переписка превращалась в какой-то обмен колкостями, поэтому, в этом плане, я в одностороннем порядке оружие складываю. Вести теоретический спор, идейную полемику – пожалуйста, пикироваться – не хочу!

Каждое твое письмо служит толчком к невеселым размышлениям. Помню, год за годом я страдал от вакуума, от отсутствия единомышленников, подвергаемый за свой анархизм насмешкам, издевкам, кручением у виска пальцем, да и откровенной травле. Прорыв из вакуума стал намечаться не ранее 1988г., когда до меня стали доходить слухи о том, что есть, где-то есть такие же, как я, «анархо-шизики». А теперь, когда не анархистов, но анархо-групп, счет идет за сотню, когда множатся анархо-организации под различными вывесками и с самыми экзотическими платформами (кажется, что пожалуй, уже ко всему можно пристегнуть приставку «анархо»), что мы видим? Самую заурядную склоку, грызню и травлю. Завертелось такое, что боюсь, этих завалов уже не разобрать, не помирить всех со всеми. А какой подъем и радостное чувство было в начале 1989г. от сознания того, что можно куда-то поехать и там тебя встретят «братья-анархисты». Именно с такими настроениями я ехал в Харьков к Игорю Рассохе в мае-1989.

Эта усугубляющаяся свара и, во многом бесплодная, деятельность, «борьба без надежды на успех», в тяжелейшей социально-политической обстановке Индустриального Приднепровья, бывшего долгое время привилегированной брежневской вотчиной, где в тепличной обстановке деградировало все: классовое сознание; национальная культура и расцвело только воинствующее хамство, вызывают иногда мощнейшие импульсы уйти, уйти со своим анархизмом от людей. Когда это становится нестерпимым – я ухожу: взваливаю на плечи рюкзак и – один в степи. Бреду вдоль малых степных речушек, через поля, балки и рощи, ночую, где ночь застанет, сижу у костра подолгу. Немалое пространство между Днепром и Северским Донцом исхожено. Это приносит временное облегчение.

Есть у меня дети: Наташа 11-ти лет и Ярослав 6-ти лет, и мне часто очень страшно за них, – в какой мир они входят и что их ждет на жизненном пути. И не стоит изображать меня этаким не размышляющим особо догматиком-бодрячком, «необольшевиком», который только и ждет, чтобы с автоматом в руках, с черной(красной) звездой во лбу и цитатником Бакунина-Кропоткина-Троцкого в кармане, загонять людей в анархический коммунизм. Тем более, я не любитель выступать, уж никак не революционный трибун. В митинговой волне лета-осени 1989г., когда редкая неделя обходилась без митинга, витийствовал со сцен и трибун т. Стрелковский, ошарашивая обывателя хлесткими фразами, а я стоял рядом и молчал, так ни разу и не открыв на публике рта. В комплексе причин, почему мне тяжело выбираться на съезды и т.д., все вышесказанное занимает определенное место. Вот и «отправляю вместо себя Ильдеркина», правда, помогая ему всякий раз. Вот и для поездки в Самару на Четвертый съезд КАС, я дал ему из нищего семейного бюджета 30 рублей, увы, больше не смог. Но т. Стрелковский снял со счета Интернациональной Рабочей Ассоциации для этой поездки 300 (триста!) рублей и только его вызывающе пижонское поведение (американские сигареты и коньяки на вокзалах) позволило промотать эту сумму до такой степени, что Леня просил Вас его покормить!

Я лично за последние полтора года все-таки побывал по нашему делу в Риге, Москве, Киеве и Питере. И здесь я делаю тебе предложение, по моему, такой формы сотрудничества у нынешних анархистов еще не было: давай в 1992г. я приеду в Иркутск на неделю-другую, просто поучаствовать в вашей текущей работе. Я в лучшем смысле по революционному неприхотлив, могу даже привезти с собой спальный мешок. Единственная слабость в этом плане у меня – это чай, горячий крепкий чай. Ни никогда не считал себя «железным человеком», знаю, что такое страх, усталость, жестокие сомнения.

Теперь поспорим.

Посмотри, как ты сам себе противоречишь: во времена оны ты сам бы писал махновские листовки, дышащие жаром ненависти и непримиримости классовой борьбы и рубил бы налево и направо «брюнетов-комиссаров»(З.Гиппиус) и золотопогонников, а в случае с Троцким ты становишься в позу моралиста: «еще не читал…, но хорошо знаю, кто…». Но ведь времена были те же, когда и ты «лил бы кровь свою и чужую не глядя»!

Без всякого срытого укола, просто по товарищески, советую – прочти Троцкого, хотя бы: «Сталинизм и большевизм»; «Моралисты и сикофанты против марксизма»; «Шумиха вокруг Кронштадта»; «Еще об усмирении Кронштадта»; «Ответы на вопросы Венделина Томаса» и, главное, «Их мораль и наша» - это мощнейшая, хотя и страшная своей сутью вещь. В этих предельно лаконичных и ярких работах много об анархизме, Махно, Кронштадте, Испании. Прочти и спроси себя: «А была ли у Ленина и Троцкого в то время СВОБОДА ВЫБОРА?!».

Но передергивать все-таки не надо, внося, к тому же, в этот дешевый прием привкус злой иронии: «Не смог Нестор Иванович разбить большевиков, которые «шли с революционными анархистами рука об руку»». К чему это? Ведь ты сам наверняка знаешь, что во время «кавалерийской атаки на капитал», до «военного коммунизма», до «классового расслоения в деревне», продразверстки и комбедов, большевики и анархисты, да и сам Нестор Иванович, действовали сообща. Позволю в этом письме одну единственную цитату, уж очень она характерна и именно по этому поводу:

«Чем дальше развивалась революция, чем больше она ОТ ОБЩИХ ПЛАТФОРМ ПЕРЕХОДИЛА К КОНКРЕТНЫМ МЕРОПРИЯТИЯМ, чем больше проявлялись централистские начала пролетарской государственности, тем больше обострялись отношения между анархистами, сторонниками бесформенно-федеративного и добровольно-договорного начала, и большевиками, сторонниками железной диктатуры … стеснения и ограничения, какие неизбежно накладывал на всех военный коммунизм, введение твердой дисциплины на железнодорожном транспорте, превращение разрозненных и самодовлеющих красногвардейских отрядов в регулярные воинские части и т.п. мероприятия вызвали протесты анархистов, которые не могли уложиться в общую схему деятельности советской власти».

(И. Генкин – Рецензия на книгу В. Залежского «Анархисты в России», М. 1930, Изд-во «Молодая Гвардия»)

«Через 15 лет Бандера сумел разжечь новый очаг». Прошу не ставить рядом анархизм и интегральный национализм. ОУН возникла в эмиграции, прежде всего, как реакция на жесткую полонизацию западно-украинского народа санационным режимом Пилсудского. Затем подпольная сеть ОУН распространилась на Западную Украину и, весьма незначительно, на Великую (советскую) Украину. Доминантой движения была борьба за украинскую государственность: «Здобудеш Украiнську державу, або згинеш у боротьбi за неi!» - девиз ОУН. Симпатизируя бандеровцам в определенной степени, как борцам за независимость Украины, преклоняясь перед мужеством и самопожертвованием подпольщиков ОУН и партизан УПА, я совершенно не приемлю лозунги «Нация превыше всего!» и «Украина для украинцев!» и не вижу объективной возможности ставить на одну доску бандеровское и махновское движения. Это явления совершенно различного порядка, общее в них лишь то, что оба они были украинскими, и оба столкнулись в вооруженной борьбе с большевистским и пост-большевистским режимом.

Что интересно, я ведь ведь тоже разделяю принцип: «Свобода человека ограничена рамками свободы других людей» или «Отправляй свою свободу, не покушаясь на свободу другого». Каким образом разные позиции основываются на приверженности одному принципу?!

Излагаю свою аргументацию.

Допустим, кто-то зловредный отправил все-таки свою свободу так, что покусился этим на свободу ближнего. Такие издержки не исключены, верно? Покушаясь на чужую свободу, человек тем самым покушается и на свою. Ты тоже с этим согласен: «Враг свободы другого человека – враг своей собственной свободы». А это значит, что ЗАЩИТНИКИ СВОБОДЫ (те же анархисты) могут и должны применить к покушателю насилие, ибо свою личность, свою свободу он уже перечеркнул. Это элементарно. Гораздо сложнее все это будет выглядеть, если мы перенесем этот принцип на какую-то общность людей. Попробую показать приложение нашего общего принципа и проявляющиеся при этом противоречия и различия между подлинной и мнимой свободой.

Позволю себе немного фантазии.

Убедили наконец Игорь Подшивалов и его товарищи иркутский народ и встал на просторах Восточной Сибири вольный город Иркутск. Комитеты производственного и территориального самоуправления, коммуны, ассоциации и т.д., ну, и я могу предположить, что анархисты не самоликвидировались, а наоборот, как те, которые подвигнули граждан на такое дело, занимают в идейно-политическом спектре Иркутска наиболее выдающееся положение…Но в городе, на пыльных иркутских улицах, просто засилье частного автотранспорта. Не только старый узкий мостик через Ангару не выдерживает, не выдерживает и здоровье граждан. И анархисты, собравшись вместе с представителями городских самоуправлений и коммун, решают: частный автотранспорт, отравляющий атмосферу, покушающийся тем самым на здоровье, а значит, и на свободу сограждан, ЗАПРЕТИТЬ(!!!), оставив минимально необходимое количество автомобилей в ведении комитетов и коммун. Как тебе такой сюжет?!

Но точит нож на вольный город Иркутск российская «демо-буржуазия», ставит потихоньку палки в колеса его экономике, агитаторы от ДПР и ЛДПР, от «Верности», «Отечества», «Памяти» без дела не сидят, да и комитеты самоуправления не везде удачно действуют, есть сбои и срывы – на ошибках учатся. Но вдруг Координационный Совет гражданских самоуправлений узнает, что двинулись из Забайкалья на вольный город вдоль железной дороги бравые казачки – радетели твердого порядка и российской державности. Нагайками (а может, саблями?) грозятся атаманы разогнать комитеты и коммуны и вернуть город под юрисдикцию российского президента. Что-то неспокойно на левом берегу Ангары, да и стало известно, что едут казачки не по своему хотению, а обратился к Совету атаманов Забайкальского войска анонимный Комитет Общественного Спасения с мольбой о помощи, - восстановить в городе «власть, законность и порядок». Остановить бы новых семеновцев где-то в районе тоннелей у Байкала, да тут, как гром среди ясного неба – удар в спину: недовольные обостряющимися экономическими неурядицами, раздраженные действиями своего же комитета по борьбе несунами и спекулянтами, распаленные буржуазными агитаторами и спиртом, поднялись против свободного и вольного города рабочие масложиркомбината, - заняли вокзал, плотину и мост перегородили, повалив несколько трамваев, - казачков ждут. Там и комитет вышеуказанный всплыл, местная ДПР в нем заправляет.

Недаром незабвенный Владимир Ильич отмечал, что пролетариат не един, он разъединен, развращен, подкуплен кое-где… Верно подмечал старик! И вот перед анархистами и лично перед И. Подшиваловым, их идейным лидером, дилемма: вооружить комитетчиков, коммунаров и всех, кому дорога свобода, и ночью, через лед Ангары, в штыки на вокзал! Перебить путчистов, погрузить в эшелон отряд и двинуться на перехват лампасников или избежать возможного кровопролития, ибо «свобода гибнет с первой пролитой каплей крови, а светлые ангелы наших идеалов превратятся в бесов», как говорит на непрерывном заседании Координационного Совета сам И. Подшивалов, послать агитаторов, в зыбкой надежде уговорить «несознательных трудящихся» освободить вокзал и мосты, заранее зная, что, скорее всего, агитаторы будут сразу же изолированы от рабочей массы, а казачки будут здесь максимум через сутки-полтора.

Так что же?! Пролить кровь обманутых братьев, ударивших в спину в критический момент, или обречь на то же самое вот эти сотни и тысячи людей, честных, прекрасных людей, которые стоят и ждут твоего веского и значимого для них слова, ведь это ты убедил их своей многолетней агитацией, ты вдохновил их на претворение в жизнь идеалов вольного города. Или может уйдешь с товарищами от противоречий времени и места в подполье или в тайгу?! Ведь не выходит без насилия и самим фактом подавления путча убивается свобода вообще! Только теперь ты понял, что рабочим масложиркомбината и других пищевых предприятий не хотелось ничего менять в тех приснопамятных порядках госрастащиловки, что им не нужны эксперименты с самоуправлением, вольным городом, - с их тревогами, ответственностью и заботами, что не нужна им твоя, по обстоятельствам времени и места, нищая свобода. Они хотят старого, но они хотят и большего: чтобы во всем городе была «нормальная жизнь». Это только вначале они тоже вроде бы поддержали твои идеи на волне всеобщего энтузиазма, но потом…

Но может быть все-таки ты или более решительные твои товарищи, отодвинув тебя в сторону, вдохновили людей на подавление путча, на отпор забайкальцам и да, да - ЧК под черным флагом организовали, чтобы выяснить, откуда все-таки, даже на поддерживающем анархистов правобережье, сплошь и рядом акты саботажа и диверсий и кто спровоцировал пьяную поножовщину в ЦПКиО между русскими и бурятами?! И может, все-таки, под портретом Бакунина, стуча рукояткой маузера по столу, твой товарищ допросит уцелевших путчистов, - откуда у них взялось оружие, да спирт, сало и мука, которые, благодаря скрытой блокаде со стороны российских властей, давно в вольном городе исчезли?!

А когда со стороны Тайшета двинутся российские внутренние войска (как в 1907г. Ренненкампф разъезжал по вашим краям: порол, вешал, расстреливал), а Черемхово и Ангарск увлечь вашими идеями не удалось, - дальше отдельных митингов и спорадических забастовок дело не пошло; а дорогу на Качуг и шоссе на Листвянку оседлают бурятские националисты; а Иркут будет иногда выносить изуродованные трупы ваших активистов, посылаемых в саянские села, - то есть, когда очаг свободы в Восточной Сибири станет осажденной крепостью, то придется поборникам свободы – анархистам, которые в «нормальных» условиях в негодовании отшатнулись бы от возможности принятия подобных мер, совместно с комитетчиками и коммунарами ЛИКВИДИРОВАТЬ СВОБОДУ ПЕЧАТИ, то есть, закрыть газетенки, сеющие нацилональную рознь, панику, инсинуации и клевету, ЛИКВИДИРОВАТЬ МНОГОПАРТИЙНОСТЬ, то есть, запретить деятельность местных отделений ЛДПР, ДПР, «Верности» и т.п. гнезд провокаций и саботажа в вольной осажденной крепости. Придется и РЕВКОМ организовать, то есть, наделить Координационный Совет полномочиями ревкома, а при нем и ПРОДКОМ, - СВОБОДНУЮ ТОРГОВЛЮ на рынке ПРЕКРАТИТЬ и ввести жесткое распределение продовольствия, а дальше и ПРОДОТРЯД организовать, - на автомобилях с пулеметами к бурятам за овцами, - ведь отношения с крестьянством не наладились пока, а жевать-то в вольном городе уже нечего!!!

И, не приведи господь, но надо фантазировать до конца: когда делегация от иркутских профсоюзов, комитетов и товариществ поедет в Тайшет на переговоры с российским генерал-губернатором Восточной Сибири, чтобы найти с государственной властью какой-то компромисс, а затем вы узнаете, что где-то в Нижнеудинске делегация вышвырнута из вагона, зверски избита и ей угрожает кровавая расправа, то под натиском тысяч и тысяч возмущенных граждан, которые в этот день, когда получились такие новости, придут на площадь к дому под черным флагом СВОБОДЫ, анархисты ВОЗЬМУТ ЗАЛОЖНИКОВ из числа известных деятелей буржуазных партий и бывшей госадминистрации. Масса сама потребует от анархистов такой меры! Конечно, все это будет делаться без твоего непосредственного участия. Ты еще будешь, конечно, ходить на практически непрерывные заседания Координационного Совета (ревкома), ибо честь и моральный долг не позволят тебе бросить товарищей в трудные и трагические минуты, но влияние и идейный авторитет твой сойдут к этому времени на нет, - другие анархисты, более соответствующие жестокому моменту борьбы за выживание очага СВОБОДЫ будут в это время воодушевлять, убеждать, подвигать личным примером. А ты, хотя и присутствуешь, но, наверняка, даже участия в голосованиях по проводимым мерам не берешь.

Всех этих чудовищных противоречий можно избежать лишь плавая в эфире идеалистических иллюзий, - будто сразу и повсеместно люди убедятся в ненужности государственной организации и начнут переходить к структурам самоорганизации, просто игнорируя сразу и повсеместно государственную власть. Не будет так! Пока анархическое общество будет в виде очагов, островов, пусть материков в океане национал-государственной реакции, выжить СВОБОДА сможет только в форме своей ДИКТАТУРЫ. Иного, увы, не дано!

Так где, объясни мне, кончается анархизм и начинается «необольшевизм»?!

А теперь «по сталински» - по пунктам:

1. Ни в коем случае творческую переработку учения оппортунизмом не считаю. Для меня анархизм это не только «священные скрижали» Бакунина и Кропоткина, но и достижения мысли Сартра, Маркузе, Горца, Касториадиса, Леви, Глюксманна и др. Для меня анархизм, - это и антипродуктивизм, и иррационализм, и антиурбанизм, и деиндустриализация. С 1987г. пытаюсь, и не прекратил этих попыток до сих пор, синтезировать анархизм с экологизмом, с необходимостью минимализации материальных потребностей, с выходом на сверхзадачу – выживание человека в этой, единственно данной ему, среде обитания.

2. Совершенно чужды мне хоть какие-нибудь проявления махаевщины. В цитате Аршинова выделения сделаны самим автором, но никак не мною. Я лично и не претендую на пролетарское ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Да, стал кадровым рабочим (даже по цензу Ленина, который определял срок «истинной пролетаризации» в десять лет фабрично-заводской каторги) по принципиальным соображениям. Несмотря на слабый в целом аттестат, по гуманитарным наукам весьма преуспевал. Но генеалогия у меня совершенно НЕ-пролетарская. Моя здравствующая, по отцу, бабушка, 1898 года рождения, дочь отставного царского генерала (умер в 1916г.), встретила Октябрь в Москве (окна затыкали подушками от грохота стрельбы), пережила там и 6-е июля 1918г. и все прелести военного коммунизма, работала в библиотеке Наркомпроса и все вспоминает, как сам нарком товарищ Луначарский скромно становился в общую очередь за книгами. В общей компании на квартире известного писателя В. Виноградова встречалась с «милейшим Николаем Ивановичем», товарищем Бухариным, тогда, в 1918г., лидером «левых коммунистов», и которого тот же круг московской интеллигенции за глаза называл тогда «бешеной собакой». Революция, страшный 1920-й год, забросили ее с матерью на Украину. Остальные мои ближайшие предки из трагической судьбы украинского села: дед по отцу из крестьян Полтавской губернии, выучившийся на инженера уже при советской власти, арестован в 1939г. по «делу ДНЕПРОЭНЭРГО» со всем составом ИТР этого предприятия и пропал в дебрях ГУЛАГа. Родители матери, простые колхозные крестьяне, умерли в голод 1947г., а мать бежала в Днепропетровск от кошмара сталинского колхоза.

3. В Днепропетровске дела только внешне похожи на Харьков. Суть другая. Секция не развалилась, не взорвалась от внутреннего скандала, мы ее убили сами (и правильно сделали!), проводя в жизнь, с октября 1990г., установки известного «циркуляра» « КАС – организация, а не тусовка». Бездельников исключили, маловеры ушли сами. Из двенадцати человек в октябре, сейчас я ОДИН! Стрелковский утонул в бумажных фикциях Интернациональной Рабочей Ассоциации, Ильдеркин в армии. Сам хожу по заводам, веду агитацию, сам распространяю прессу, которой, для масштабов одного человека, я просто завален и пытаюсь найти новых людей. Из бывших анархистов коллаборантами никто не стал, просто выпали в осадок. Некоторые до сих пор в поле зрения, иногда чем-нибудь помогают.

4. Разницу между тред-юнионом и синдикатом объяснять не надо. Но то независимое профсоюзное движение, которое развивается у нас – это махровый тред-юнионизм. Доминирует одно – подороже себя продать! А руководство НПГ уже стало креатурой американской АФТ-КПП! КАС-КОР, кстати, читаю «от корки до корки». Возьми по нему проанализируй требования забастовщиков, содержание иных конфликтов и увидишь всю глубину нынешней политической дезориентации рабочего движения.

5. Ленина не читал с 1989г., но помню его наставления. С особенным цинизмом об этом, пожалуй, в «Детской болезни…»: не можете разогнать силой реакционных буржуазных учреждений – работайте в них, подрывайте их изнутри. И надо сказать, отдал этому должное: был и профгруппоргом, и председателем цехового комитета, и членом профкома предприятия в официальном профсоюзе. Как говорил в 1988г. один из начальников на моем производстве: «Дубровский, оживляя профсоюзную работу в цехе, всюду подсовывает свою анархистскую идейную подкладку». А Владимир Ильич не стоит у меня в плане фундаментального чтения даже и на этот год. Расписываю всегда на год вперед - что читать, что изучать. В этом году «усердно читаю» и буду еще читать: Сталина, Троцкого, Бухарина, Бакунина, Кропоткина, Винниченко, Огарева, Ткачева, Гегеля, Розу Люксембург, А. Богданова, Энгельса, Герцена и Бабефа.

6. О выходе из КАС. Сложилось мнение, по моему, еще с Запорожской конференции октября 1989г., что Днепропетровск в анархо-движении одно из гнезд анархо-коммунизма. Хотя в действительности это было не совсем так. Большинство анархистов в Днепропетровске не вникало в такие «тонкости», как существование и различия между течениями в анархизме. Очень постепенно мои собственные взгляды склонялись от синдикализма к коммунизму. Размышления привели меня к пониманию того, что функциональная обусловленность индустриального способа производства диктует социальное разделение труда на организаторов и исполнителей, а это значит, что подлинное самоуправление производителей в рамках современной индустрии невозможно. Доколе будут управляемые и управляющие, отношения между ними будут властными отношениями, отношениями господства и отчуждения. Самореализация, самоутверждение, самоопределение, то есть свобода на рабочем месте объективно невозможна, независимо от собственности на средства производства. Это возможно только в производственно-бытовой коммуне, где будет ликвидировано разделение труда на умственный и физический. Это, если угодно, теоретическое обоснование моего перехода в анархо-коммунизм. Соответственно, я примкнул к АКРС. Если АКРС, деятельность которого едва теплится после перехода группы Жвании под знамена троцкизма, решит на намечаемой конференции, что он по прежнему автономная группа в составе КАС, то и я, опосредованно, через него, буду иметь отношение к КАС. Этой зимой Червяков писал буквально так: «Эй вы, холуи красного фашизма, недоделки и холопы, выходите из КАС, если вы за рабочих, за анархизм. Не выйдете, - значит вы агентура КГБ и КПСС, а выйдете, то помогу вам вашу газету поставить». Я ответил ему тогда, что я член КАС и выйду оттуда только по принципиальным соображениям, а не по ультиматуму подобного разнузданного типа. А вот и эти соображения. Принципиально ли оставаться в составе организации, съезд которой, оказывается, хотя и выслушал твои тезисы, излагающие курс, в проведение которого ты убежден, «но ни у кого из делегатов не возникло желания обсуждать этот документ, тем более, голосовать по нему». Ведь «на эту тему уже достаточно покричали»(?!). И принимают эти самые делегаты курс, по твоему мнению, пагубный! После съезда я посчитал, что оставаться в составе собственно КАС будет непринципиально. Теперь уже Днепропетровск полностью стал гнездом анархо-коммунизма. Новые люди зовутся именно под это знамя, знамя АКРС. Хотя, если кто-нибудь параллельно воссоздаст чисто КАСовскую группу, то вольному воля. В 1905г. в городе параллельно действовало четыре (!) анархистские организации.

Все. Желаю успеха! Олег.

ИГОРЬ ПОДШИВАЛОВ ОЛЕГУ ДУБРОВСКОМУ

от 14 сентября 1991г.

Здравствуй, Олег!

По известным уже тебе причинам я не мог ответить на твое письмо сразу, мне нужно было время для того, чтобы пережить и осмыслить случившееся, а заодно и отдохнуть в тайге у костра.

Я принимаю твое предложение о визите в Иркутск в 1992году. Сделать это нужно в летний период, когда я возьму очередной отпуск, и моя квартира будет свободна, так как семья переберется на дачу. Спальный мешок захватить не мешает – тебе наверняка захочется побывать на Байкале.

Продолжаем спор. Я внял твоему совету и прочел статью Троцкого «Шумиха вокруг Кронштадта», которую мне прислали английские троцкисты в своем журнале «Социалистический рабочий». Хочу спросить тебя, как анархо-коммуниста, - ты согласен со всем, что пишет кровавая собака Лев Давидович?

«Только совершенно пустой человек способен видеть в бандах Махно или в Кронштадтском восстании борьбу между абстрактными принципами анархизма и государственного социализма. На самом деле эти движения были конвульсиями крестьянской мелкой буржуазии, которая хотела, конечно, освободиться от капитала, но не соглашалась в то же время подчиниться диктатуре пролетариата. Она сама не знала конкретно, чего хотела и, по своему положению, не могла этого знать. Оттого она так легко прикрыла путаницу своих требований и надежд то анархистским знаменем, то народническим, то просто «зеленым». Противопоставляя себя пролетариату, она, под всеми этими знаменами, пыталась повернуть колесо революции вспять».

Ишь какой мудрый! Крестьянство, составлявшее девять десятых населения страны, не знало, чего хотело, а он, «Красный Лев», знал. Потому и спровадил на тот свет миллионы крестьян, рабочих, интеллигентов, что ЗНАЛ, КАК НАДО! Жаль, не добрались до этого «знатока» анархисты подполья Ковалевич и Соболев, или эсеры Марии Спиридоновой, офицеры-боевики Савинкова или кто-нибудь еще. Не нашлось на него своих Фанни Каплан и Леонида Канегиссера! В отношении таких чудовищ, как Троцкий, я придерживаюсь точки зрения народовольцев и их последователей социалистов-революционеров. Если в стране снова появятся ленины и троцкие, зиновьевы и урицкие, сложа руки сидеть не буду. Отрицая террор массовый, признаю террор индивидуальный, как средство самозащиты и орудие праведного возмездия.

Моя оценка бандеровского движения с твоей не расходится, я прекрасно знаю, что Бандера ведет свое происхождение от Мазепы и Петлюры, а не от Махно. Но как борец против большевизма с одной стороны и фашизма с другой. Бандера достойный продолжатель именно традиций махновщины. Цель была другая, но тактика та же.

Теперь о нарисованной тобою иллюстрации возможных событий в Иркутске и о вероятной позиции анархистов. Описано ярко, а главное – правдоподобно. Но я не стану прикрывать свою бездеятельность идейными принципами, не стану самоустраняться. Если вольному городу грозит гибель, пытки и казни в отношении тысяч людей, глупо становиться в позу Сальвадора Альенде – «Лучше что угодно, только не кровавая резня!» и разоружать рабочие дружины и левые организации. Даже не глупо, а преступно. Я с 1973г. считал и считаю по сей день, что ответственность за фашистский переворот, за стадионы, набитые политическими заключенными, за сотни тысяч «пропавших без вести» лежит не только на фашисте Пиночете, но и на демократе-социалисте Альенде, сделавшем все, чтобы Пиночет пришел к власти. Мне известно, что у анархиста Махно и социалиста Антонова была контрразведка, то есть ЧК под черным и зеленым флагами, и это меня нисколько не шокирует. Я ни минуты бы не колебался – подавлять или не подавлять мятеж предателей с масложиркомбината и отправил бы туда рабочие же отряды со станкостроительного и машиностроительного заводов, чтобы те разобрались «по рабочему» с «братьями по классу». Казачки-лампасники не дошли бы у меня даже до Слюдянки, их бы встретили железнодорожники, укрепив на платформах орудия и пулеметы. А с представителями тех партий, которые ведут борьбу против свободы, поступал бы дифференцированно. Черносотенцам - одно, демороссам – другое. Не думаю, что необходимо разгонять партию полностью. Достаточно привлечь к ответственности конкретных лиц, виновных в конкретных преступлениях. Зачем объявлять вне закона всю партию, если ответственность несет только ее верхушка? Зачем увеличивать число врагов? Например, на московских баррикадах в августе против верхушки КПСС стояли и коммунисты. Они что, тоже должны нести ответственность за преступление хунты? Иное дело – газеты. Пусть критикуют кого угодно и предлагают свое, но те органы, которые открыто поддерживают мятежников, призывают карателей, должны быть закрыты, опять-таки, по суду. Самое трудное – разобраться с бурятскими националистами. Если есть время, нужно вступить с ними в переговоры, выслушать их требования и постараться убедить, что существование вольного города для них в любом случае выгоднее, чем его гибель и реставрация старых порядков, если же времени нет, разбить их, а потом, опять-таки, вступить в переговоры. То же самое в отношении с крестьянством и скотоводами – вступить в переговоры, наладить натуральный обмен без всякой принудиловки – деньги, очевидно, в такой ситуации ничего не стоят.

Заложников по социальному признаку брать не буду. Ответственность за гибель наших товарищей понесут те, кто уже находится в тюрьме за уже совершенные преступления. На всякий случай предложу обмен, как во время войны обмениваются военнопленными.

Теперь ответь мне, разве это ДИКТАТУРА? Если же я увижу, что против преобразований выступает большинство населения города и губернии, значит мы что-то делаем не так или наше время еще не пришло. В любом случае выход один – самоустраниться, уйти в подполье и в тайгу и продолжать борьбу. Пусть население, уже хлебнувшее свободы, вновь почувствует на себе прелесть старых порядков. Когда его терпение иссякнет, мы появимся вновь.

Теперь о твоем выходе из КАС. Чем тебе не по нутру решения ее Четвертого съезда? Тем, что участие в рабочем движении признано основным видом деятельности организации? Ты предлагаешь нечто более реальное и необходимое – подготовку к революционным действиям и верность курсу Октябрьской революции?

Насчет Октябрьской революции можно еще полемизировать, я знаю, кто штурмовал Зимний и как восприняли свержение «временных» во всей стране, но уже через четыре дня ВИКЖЕЛЬ предъявил большевикам ультиматум. Все уже забыли о целях Октябрьской, для всех она ассоциируется с террором большевиков и их временных подпевал – левых эсеров. Стоит сейчас тратить время на восстановление исторической справедливости? Что касается «революционизации» КАС, то кроме общих фраз я в твоих тезисах ничего не уловил. Очевидно, ничего не уловили и другие делегаты. Выслушали Ильдеркина и не стали обсуждать, ибо обсуждать нечего. В оргдоговоре сказано, что мы отрицаем насилие, как метод борьбы. Но там же сказано, что член КАС обязан принимать личное участие в массовых действиях трудящихся. В Москве на нашей баррикаде был убежденный пацифист Петя Рябов из МО КАС. Он долго убеждал меня в необходимости применения бутылок с зажигательной смесью против БТР и дубинок и камней против солдат. Пацифизм применительно к конкретным условиям!

Поступай, как совесть велит. КАС была, есть и будет, а какие перспективы у ЕРБ – организации карликовой и откровенно троцкистского толка? Что делать анархисту в этой компании?

Высылаю свою статью об Антоновском восстании и желаю успехов!

Игорь.

ОЛЕГ ДУБРОВСКИЙ ИГОРЮ ПОДШИВАЛОВУ

Февраль 1992

Здравствуй, Игорь!

Извини за трехмесячную задержку с ответом. Был очень занят, а хотелось сесть и спокойно подумать над письмом к тебе.

Надеюсь, что ты уже получил сообщение о конференции в Днепропетровске и создании Федерации Революционных Анархистов (ФРАН). Так вот, организационные хлопоты, начиная с обсуждения в письмах с заинтересованными лицами проекта, набросанного в Питере 3-го ноября 1991г., и кончая поисками помещения для конференции и расселением делегатов и гостей, легли исключительно на меня. Тем более, что для меня, это был первый опыт подобной организационной работы.

Теперь по существу продолжающегося диалога.

Отношение к Троцкому у меня по прежнему противоречивое. Я не приемлю многого из его социально-политической практики времен гражданской войны, но в то же время, его анализ советского режима, вскрытый им генезис сталинистской бюрократии, прогнозы и перспективы развития советского общества, - здесь во многом я с ним согласен, а его борьба со сталинизмом не может не вызывать уважения и восхищения. Я полностью солидарен с его позицией по национальному вопросу, изложенной в конце 30-х годов в таких работах: «Октябрьская революция и национальный вопрос», «Об украинском вопросе», «Независимость Украины и сектантская путаница». Что касается вопросов доктринального характера, то тут взаимопониманию с троцкистами места нет. Конек Троцкого – «рабочее государство», по моему, - это нонсенс.

Но в то же время я категорически не согласен с определениями типа «кровавая собака» и «чудовище». Разве Троцкий – это расстрелы ради расстрелов?! Нет! Патологическая страсть находить в страданиях и в смерти других людей какое-то удовлетворение?! Нет и нет! Стремление через штабеля трупов утвердить личную власть?! Опять же нет! Что же тогда?!

Кровава и жестока сама по себе социальная революция! По опыту всех, не политических переворотов, но социальный революций мы должны знать и понимать, что дело это страшное, когда угнетенные и голодные, унижаемые и оскорбляемые поднимаются с оружием в руках против своих угнетателей. «Мы голодные, мы нищие, с Лениным в башке и с наганом в руке!»

Сомневаться в личной честности и порядочности Троцкого нет никаких оснований. С твоим же подходом можно не только Ленина и Троцкого, а с ними и всех большевиков, но и социальных революционеров всех времен и народов, которые только решились воодушевить, возглавить и направить ненависть угнетенных, всех их можно очень легко, с благородным возмущением, называть чудовищами!

Кровавая собака Дантон! Кровавая собака Сен-Жюст! Кровавые собаки Робеспьер, Кромвель, Мао, Че Гевара, парижские коммунары и латиноамериканские партизаны!…

Но!… Еще одно «но»! Троцкий «спровадил на тот свет миллионы…». Но разве наши герои того времени были безгрешны?! Можно ли говорить с точки зрения морали о допустимом и приемлемом КОЛИЧЕСТВЕ жертв?! Один, десять, тысяча или миллион трупов?!

В прошлом году вышел хороший сборник «Нестор Иванович Махно. Воспоминания. Документы. Материалы.» Так вот, фрагмент из этого сборника «Под властью анархистов(Екатеринослав в 1919г.).»: Осень 1919г. Махно занимает Екатеринослав. Белые удерживаются, однако, на левом берегу Днепра, где несколько заводов и рабочих поселков, и оттуда постреливают шрапнелью по городу. Несмотря на эти обстрелы, жизнь в городе при анархистах спокойнее, чем при добровольцах. Кипит общественно-политическая, социалистическая жизнь: выходят лево- и право-эсеровские, меньшевистская, большевистская и три анархические газеты, ведущие между собою острую полемику, идут митинги, собрания, диспуты. Но на этом фоне свирепствует махновская контрразведка: вылавливают бывших стражников, жандармов и полицейских, но особенно, офицеров и ЧЛЕНОВ ИХ СЕМЕЙ. Хватают также всех, кто поддерживает отношения с засевшими на Левобережье белыми или ПОДОЗРЕВАЕТСЯ в оных. Никто из контрразведки не возвращается, - расстреливают по ночам на берегу Днепра и трупы лежат и торчат из воды у самого берега.

Так в чем тут разница между ЧК и махновской контрразведкой?! В чем здесь принципиальная разница между Махно и Троцким?! Разницы нет и быть не может. Когда классовая, социальная ненависть находит свой выход в вооруженном столкновении, - в гражданской войне, стремление уничтожить классового врага везде, в любое время и любыми средствами, - естественно. Оправданно ли оно, я не знаю. С точки зрения непосредственных участников борьбы, очевидно, - да. Мы же, наблюдая события с временной дистанции, можем ставить оправданность террора в той ситуации под сомнение.

Насколько мне известно, никто из участников той кровавой вакханалии, которая называлась гражданской войной в бывшей Российской империи, не страдал мягкотелостью по отношению к своим врагам: ни эсеры Марии Спиридоновой, ни революционные анархисты, ни офицеры-боевики. Говорить о том, что кто-то был более жесток, чем его противник, - нет оснований. Размах же кровопролития не имеет принципиального значения.

Во вторую половину 1919г. в тылу у Деникина шла напряженная борьба за Екатеринослав между белыми и махновцами. «Злосчастный город»(А.И. Деникин) переходил из рук в руки шесть (!) раз. Отражая один из ударов Махно по городу, белые выставили против махновцев ополчение из студентов и гимназистов. На окраине тогдашнего города, там, где теперь городок Транспортного института, эти юноши были безжалостно изрублены махновской кавалерией под командованием легендарного Федора Щуся. Местная ячейка НТС сейчас собирается поставить там памятник. Аналогичный эпизод, но в масштабах Украины гораздо более широко известный. Станция Круты под Киевом. Январь 1918г. Красные идут на Киев! И Центральная Рада выставляет заслон из студентов и гимназистов. Если бы ты знал, как в последние годы этот эпизод эксплуатируется нашей национал-патриотической пропагандой! Сколько душещипательных статей, зарисовок, образов! Юные, чистые создания, впервые взявшие винтовки в руки, с пением старинных патриотических песен идут под снегопадом защищать Киев и неньку-Украину! Стройные фигуры, тонкие ребячьи шеи, воодушевленные лица, горящие глаза, студенческая и гимназическая форма и … пулеметы. А на них по снежному полю – пьяная, разнузданная, орущая, лентами пулеметными перепоясанная орда москалей-матросов! ПО СНЕЖНОМУ ПОЛЮ-ВО ВЕСЬ РОСТ-В ЧЕРНОЙ ФОРМЕ-В ШТЫКИ НА ПУЛЕМЕТЫ!!! Лихорадочно дергают затворы неумелые ребячьи руки, захлебываются пулеметы, но орда матросов, устилая черным трупом поле, неудержимо накатывается и … украинские милые интеллигентные мальчики безжалостно перебиты. Бой под Крутами стал самым знаменитым эпизодом в недолгой эпопее Центральной Рады. Не восстание завода «Арсенал», которое, оказывается, подняли русские зайды, не приглашение австро-германцев очистить Украину от анархо-большевистских банд, а именно бой под Крутами – заклание юных душ на алтарь отечества. Надеюсь, что ты понимаешь, - какой тут простор для морализаторско-патриотических упражнений, сколько национал-государственного яда можно выплеснуть и выплескивается по поводу красных зверств. Подается все именно в таком контексте, в котором подал я: юноши грудью и жизнью своей заслоняют неньку-Украину от голодных жестоких москалей, от пресловутого экспорта большевистской революции. О матросах, о том, сколько их полягло, хотя бы в том же бою, во что они ВЕРИЛИ, за что сражались и умирали – естественно, ни слова. Просто механизмы какие-то! А кто их вел, направлял и воодушевлял?! Где и кто он, их преступный руководитель и идеолог?! Вот он, - кровавая собака, исчадие ада, - Троцкий! Ату его!

А в то же время, немного южнее, крестьяне Гуляй-Польского района на митингах заявляют: «Смерть Центральной Раде!». А после одного из митингов, оратора от Центральной Рады, прапорщика Семенюту-Рябко, члены гуляй-польской группы анархо-коммунистов убили…

Все это к тому, что либо мы признаем социальную революцию кровавым чудовищем и безоговорочно ее осуждаем, как таковую, либо мы выясняем, на чьей мы стороне, чьи же действия, чью борьбу мы считаем справедливой.

Наши идейные предшественники были все-таки не над схваткой, а в схватке. Кто был анархистам ближе? «Социально близкие» - как сказали бы в сталинские времена. Белые? Национал-государственники? Или большевики? Между большевиками и анархистами кровь? Да! Но кровь эта потому, что и те, и другие ВЕРИЛИ в революцию, в свой единственно правильный путь в ней, в губительность иного пути в революции и поэтому проливали и чужую и свою кровь. Проливали ЗА РЕВОЛЮЦИЮ, за социализм, но не ПРОТИВ! Я не имею здесь в виду тех перерожденцев и карьеристов, которые узурпировав имя большевизма, истребили в собственной партии революционеров, а тех, кто искренне верил в мировую пролетарскую революцию, кто сжигал себя ради этой идеи, кто, к концу двадцатых, был изгнан, вычищен, посажен в тюрьмы и политизоляторы своими же «товарищами» по партии.

Я вовсе не призываю к оправданию большевизма. Я призываю к неоднозначности оценок, к отказу от одномерного, рубленого на черное и белое, взгляда на историю. Одномерные оценки никогда не дадут нам верной картины, верного понимания событий революции.

Неоднозначными, несводимыми к одному знаменателю были отношения между анархистами и большевиками и в 1919г. Тут и анархистское подполье и антианархистский террор, но у меня на полке стоит «Государственность и Анархия» Бакунина, ЛЕГАЛЬНО изданная книгоиздательством «Голос Труда» в Петрограде в 1919г. Кому, скажи, из своих идейных противников большевики позволили бы легально издавать свою литературу в 1919г. в «вотчине Зиновьева», в разгар военного коммунизма, в труднейший период гражданской войны?!

В двадцатые годы легальный «советский» анархизм душился всеми средствами административного и полицейского произвола, но душился он параллельно с удушением всего революционного, принципиального, честного, что было в правящей партии. Ведь ГПУ впервые было применено для «разборов» внутри большевистской партии уже в 1923г. – против группы Мясникова и «Рабочей Правды». Можно сказать, что «советский» анархизм подавлялся уже не собственно большевизмом, а поднимающимся как на дрожжах всепобеждающим сталинизмом.

Нам повезло. Мы стали свидетелями исторического краха государственного социализма, основанного на постулатах марксизма, мы стали свидетелями правоты Бакунина в споре с Марксом, но мы, тоже СОЦИАЛИСТЫ и наша, помимо всего прочего, задача – удерживать на плаву и пропагандировать идеи гармонии социальной справедливости и свободы, нападать на их противников, а не клевать обанкротившихся социалистов-государственников.

Троцкий в работе «Об удушенной революции и ее удушителях» писал: «…революция совершается во имя господства одного класса против другого класса, и только в этой своей задаче революционеры почерпают право на насилие. Буржуазия истребляет революционеров, иногда и анархистов (все реже, ибо они становятся все смирнее), во имя охранения режима эксплуатации и подлости. При господстве буржуазии большевики всегда и неизменно защищают анархистов от ее Киапов. Завоевав власть, большевики сделали все для привлечения анархистов на строну диктатуры пролетариата. Большинство их они действительно увлекли за собой. Да, большевики сурово расправлялись с теми анархистами, которые подрывали диктатуру пролетариата. Правы мы были или нет? Это зависит от того, как оценивать совершенную нами революцию и установленный ею режим. Но мыслимо ли представить себе хоть на одну минуту, что большевики – при князе Львове, при Керенском, при сохранении буржуазного режима – выступали бы, как агенты по истреблению анархистов? Стоит ясно формулировать вопрос, чтоб отвернуться от него с отвращением».

И я не пойму, как можно желать смерти пусть заблуждающихся, пусть ошибающихся революционеров ( а делавших Октябрь большевиков мы не можем не считать таковыми) от рук контры?! Неужели ты думаешь, что если бы белогвардейское террористическое подполье ликвидировав Троцкого, Ленина, Бухарина, Свердлова и др., дезорганизовав большевистскую верхушку, помогло бы Деникину въехать на белом коне в Москву, то анархисты, московские рабочие и дело социальной революции от этого выиграли бы?!

Безусловно и категорично – началась бы вакханалия белого террора победителей, вспомни Кавеньяка и Галифэ в цивилизованной Франции! Все анархисты, и легальные, и нелегальные, и советские, и антисоветские, были бы уничтожены. Черно-красная зараза искоренялась бы решительно и радикально. А ты стал бы на место Леонида Канегиссера стрелять в честнейшего и принципиальнейшего революционера Урицкого за то, что он сотнями расстреливал офицеров, с которыми никаких компромиссов быть не могло, любой из которых, окажись господином положения, не колеблясь смел бы с лица земли и тебя, и Урицкого, и всех анархистов и большевиков, вместе взятых.

Кстати, сейчас вокруг имени Урицкого буржуазными борзописцами пущены в оборот самые грязные инсинуации. В ходу три версии его убийства. Первая – Урицкий пал жертвой схватки за власть среди большевистской верхушки. Вторая – им пожертвовали, убрали сознательно чудовища Ленин и Троцкий, чтобы иметь формальный повод для развязывания красного террора. Третья – Леонид Канегиссер, как еврей, убил Урицкого, как еврея, чтобы смыть с еврейской нации позор и грех активнейшего участия ее представителей в большевистской революции.

Я не могу сказать про себя столь же твердо и категорично, по крайней мере сейчас, что смог бы принять участие в акциях индивидуального террора, но мне непонятно следующее: «Если в стране снова появятся ленины и троцкие, зиновьевы и урицкие…». То есть как?! Независимо от целей, независимо от того, возглавляют ли эти страшные люди восстание угнетенных или будут прикладывать свои таланты и силы на поприще сохранения эксплуататорского статус-кво, - ты будешь их карать?! Карать за методы?! Претендуешь на роль моралиста, находящегося над схваткой, который наблюдает за социальным катаклизмом и решает, какие методы допустимы в революции, а какие нет. И за применение недопустимых с точки зрения, очевидно, общечеловеческой морали, средств, анархо-моралист будет строго наказывать – пулей или бомбой – представителей обеих лагерей, и рабов, и рабовладельцев. Нечто вроде арбитра по соблюдению морали и нравственности на ринге гражданской войны, но вместо свистка у него бомба!

Я лично восхищаюсь героизмом, мужественностью и жертвенностью ультралевого терроризма: «Аксьон Директ»; «Прима Линеа»; РАФ; «Бригаде Россе»; МИР; «Сендеро Луминосо» и др., но я ненавижу, и меня тошнит от терроризма ультраправого. Когда убивают банкира, прокурора, НАТОвского генерала где-нибудь в Германии или когда убивают профсоюзного активиста и батрацкого лидера где-нибудь в Бразилии, - это одинаково страшно и ужасно, но одинаково ли это мерзко и равноценно для нас?!

Кто мы?! Околопрофсоюзные бумагомаратели или люди, претендующие на организацию некоторого сопротивления угнетению, унижению и эксплуатации?! Или ты считаешь, что «организация разнузданной чернорабочей черни»,за которую ратовал Бакунин, была бы деликатнее в разгроме старого мира, чем большевики?!

Так что же, ставим на одну доску террор Троцкого и террор Анненкова, Семенова, Унгерна, Калмыкова?!

Либо мы отвергаем, отметаем, отрицаем насилие революции как таковое, либо надо делать выбор между махновской и слащовской контрразведками!

Вернемся к пока теоретической ситуации вокруг вольного города.

Ты сам себе совершенно противоречишь! Называешь все признаки диктатуры, а затем спрашиваешь: «… разве это ДИКТАТУРА?». Да, и еще раз ДА! Ведь и у тебя трудовое самоуправление – вольный город вооруженной рукой отбивает внешних врагов, той же вооруженной рукой подавляет «братьев по классу», которые поставили свой шкурный интерес на карту уничтожения вольного города и нанесли удар в спину. Ведь и у тебя оно закрывает газеты, «которые открыто поддерживают мятежников и призывают карателей», преследует буржуазных и националистических политических деятелей, «виновных в конкретных преступлениях». А это значит, что состояние самоуправления трудового большинства поддерживается насилием, насилием защищается против эксплуататорского меньшинства, стремящегося возродить старые порядки. Поэтому у тебя нет аргументов или звучат они совершенно беспомощно против выводов о том, что любая победившая революция будет диктатурой по отношению к ее врагам; о том, что вольный город, где самоуправляется поголовно вооруженный и вдохновляемый анархистами трудовой народ, - разве это не ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА, только в безгосударственном понимании, как было в социальном понимании диктатурой среднего и бедного крестьянства махновское движение на контролируемых им территориях.

Далее. Я утверждаю, - в ситуации осажденной крепости, то есть, когда вольный город, - вожделенные порядки самоорганизации и самоуправления устанавливаются на ограниченном пространстве, окруженном враждебными, стремящимися к его подавлению силами, СВОБОДА, как ни парадоксально это звучит, будет неизбежно выступать в форме своей ДИКТАТУРЫ.

И чем хуже будут идти дела у вольного города, чем сильнее будет давление внешних сил, тем ДИКТАТУРА СВОБОДЫ будет жестче. Это неизбежно и не зависит от твоих благих намерений и желаний.

В осажденной крепости неизбежно пойдет речь не об ответственности отдельных лиц, а о разгоне городских организаций тех партий, которые возглавляют, вдохновляют и организовывают внешнее удушение вольного города. Сам вооруженный народ не допустит их беспрепятственной деятельности у себя за спиной. С ухудшением ситуации, газеты, которые «критикуют и предлагают свое», то есть, сеют сомнения и скепсис, разлагают моральный дух вместо его укрепления, неминуемо придется закрыть. Неужели ты всерьез полагаешь, что если на окраинах будут стучать пулеметя казаков, то ты потерпишь, чтобы у тебя под носом выходили газеты с аршинными заголовками: «ДНИ АНАРХИСТОВ СОЧТЕНЫ! РАСХОДИТЕСЬ, РАЗБЕГАЙТЕСЬ ГРАЖДАНЕ, КАК БЫ ХУЖЕ НЕ БЫЛО!»?!

Вывод: коль отстаивать укрепившуюся в отдельно взятом городе свободу придется средствами вооруженного насилия, то внутренним содержанием этого островка свободы в идейно-политическом плане будет диктатура носителей идеи свободы и ее защитников. Иного, увы, не дано.

Но разве это не сродни ситуации с большевиками?! Разве не эта логика осажденной крепости, когда сжималось смертельное кольцо блокады, интервенции и казачье-офицерской резни, разве не это заставляло их беспощадно подавлять все выступления внутри Советской республики, способные пошатнуть и ослабить ее оборону?!

Тут вспомнился мне спор со Жванией прошлым летом. Мы долго ехали в автобусе по Питеру и шел наш спор вокруг проблемы ликвидации большевиками рабочего самоуправления и перехода к назначенству.

Представь ситуацию, говорил Жвания, - идет война с белыми, которые в случае своей победы похерят все социальные завоевания рабочих. Работает завод, самоуправляемый через анархо-синдикалистский фабзавком. Для нужд обеспечения борьбы с белыми, заводу нужно работать по 12 часов в сутки, а фабзавком, поддержанный, естественно, коллективом, постановил: работаем 6 часов в день. На остальное нам наплевать! Увещания и уговоры не помогают, и появляется представитель ВЛАСТИ рабочих – большевистский комиссар в черной коже, с аргументами в виде роты латышей, - анархо-синдикалистский фабзавком разгоняет, ставит на его место назначенного где-то вверху, в ВСНХ, директора и прочих администраторов, которые устанавливают необходимый для нужд фронта режим труда и опираются, при случае чего, на силу большевистской репрессии. Кто виноват в глазах рабочих данного завода в интенсификации, и без того тяжелого на полуголодный желудок, труда, в возвращении старорежимных начальников, - спрашивал Жвания, - конечно, большевистский комиссар!

Я предлагал взглянуть на проблему шире и немного под другим углом.

В чем действительно можно обвинить Ленина и Троцкого, так это в том, что эти люди не выдержали тяжелейшего испытания, которое не выдерживал почти никто, - испытания властью над людьми. Ленин и Троцкий упились и отравились властью. Они попали в порочный круг. Власть представлялась им универсальным средством для реализации принципов социального осчастливливания. Но для сохранения этого средства в своих руках, им приходилось идти на компромиссы с социальной средой, расстановкой классовых сил, ситуацией и т.д., в ущерб собственным принципам. Один компромисс, второй, третий, принцип за принципом сдаются и в результате принципов нет, есть одна власть. «Власть все, идеи ничто» - написал про Ленина Авторханов. По отношению ко всему Ленину это будет неверно, не диалектично, но по отношению к «позднему» - вполне. Проиллюстрирую это на примере спора со Жванией.

Октябрьская революция, писал Троцкий, «низвергла привилегии, объявила войну социальному неравенству, заменила бюрократию самоуправлением трудящихся, ниспровергла тайную дипломатию, стремилась придать характер полной прозрачности всем общественным отношениям».

Но как долго это продолжалось? – спросим мы. Как долго существовало социальное устройство, близкое к описанному Лениным в «Государстве и революции»? Самоуправление вооруженного трудового народа, нет армии, нет чиновничества, нет полиции, нет привилегий, необходимые управленцы избираются и переизбираются в любое время, то есть, переходная система, с которой были вполне согласны и революционные анархисты, тогдашние анархо-синдикалисты и анархо-коммунисты.

Всего несколько месяцев! Очень скоро пред большевистскими вождями встает дилемма, - или компромисс за счет принципов или угроза потери власти. Власть, с помощью которой потом надеются вернуться к исходным принципам, оказывается дороже, и регулярная армия создана, т. Троцкий начинает выкорчевывать «партизанщину». А ведь сколько до этого было метано молний в постоянную армию, в этого паразита на теле нации, в этот непременный атрибут буржуазного государства, сколько хвалы воздавалось «партизанщине» - поголовному вооружению трудового народа! Но вот, - серия хлестких софизмов, обойма ярких образов, и готово, - т. Троцкий обосновал необходимость постоянной армии, а вчерашнее, отстаиваемое годами требование ее ликвидации, уже контрреволюция. Дальше: рабочие практикуются в самоуправлении, - потери, издержки, определенная дезорганизация производства, неизбежны. Но уже идет война, и вновь дилемма: или продолжать невиданный в истории социальный эксперимент с риском проиграть войну и лишиться власти, или перейти к известному методу, - к администрированию, а значит гарантировать обеспечение снабжением Красной армии, а значит и войну выиграть и власть укрепить. И вновь компромисс: ставится крест на рабочем самоуправлении, на заводы возвращается старая администрация, администрация привилегированная! Ибо, чтобы привлечь к сотрудничеству старых, в своей массе бойкотировавших Октябрь технических спецов, им надо было предоставить привилегии по отношению к рабочим, вернуться к назначенству и к единоначалию. ВСЕ! Равенство, как и свобода – либо оно есть, либо его нет! Социальное равенство, как принцип, как один из краеугольных идейных камней революции, было похерено самими большевиками уже в первой половине 1918г. Разрыв с анархистами именно в это время – время ликвидации равенства и самоуправления, вовсе не случаен. Теоретическое обоснование этого компромисса – знаменитые «Очередные задачи…». Ведь они напрочь перечеркивают все то, что писалось за полгода до этого – в «Государстве и революции». Власть в руках Ленина перечеркнула содержание его самой знаменитой работы!

Последний удар по принципам – это «новая эксплуатация пролетариата», - НЭП! Операция товар-деньги-товар, опирающаяся на страшную силу, на основное содержание человеческой субъективности – грести под себя материальные блага, победила социалистическую революцию! Как бы не изощрялись прошлые и нынешние манипуляторы от идеологии, социализм не совместим со свободой торговли. Акт купли-продажи, - свободная торговля, неминуемо возрождает всю палитру капиталистических отношений, какую бы внешнюю форму не приобретала при этом организация власти.

Социализм – это ликвидация товарно-денежных отношений, это прямое распределение – и только! Всякие теоретико-идеологические ухищрения по совмещению, по синтезу социализма и свободной торговли – это ревизия, оппортунизм, отступничество! Это пошлая идеологическая эквилибристика ради удержания власти! Но это было сделано. Переход к НЭПу, этот компромисс окончательно и бесповоротно поставил крест на тех идеях, с которыми большевики «штурмовали небо» в Октябре 1917-го! Совершенно правильно поняла «рабочая оппозиция»: отказ от «военного коммунизма» - это крах социалистической революции!

Если у большевиков речь шла о социализме, то подавление свободы торговли, выкорчевывание товарно-денежных отношений было совершенно необходимым и целесообразным. Другое дело в том, что в условиях многоукладной экономики, социализм разве мог быть реализован иначе, чем через удушение укладов, опирающихся на товарное производство. Можно сделать, во всяком случае, напрашивается вывод о том, вывод, который очень отдает меньшевизмом, - революция, несмотря на героические попытки, так и не вырвалась за рамки буржуазной. «Крестьянство, составлявшее девять десятых населения страны» знало чего хотело: торговать на рынке результатами своего труда на поделенной помещичьей земле и никакой социалистический террор не смог вытравить полностью акта купли-продажи. «Против социалистических преобразований выступило большинство населения». Кто в тогдашней России мог сознательно воспринять и принять ликвидацию товарно-денежных отношений? Только передовая часть пролетариата. Это значит, что (насквозь меньшевистский вывод) социалистическая революция была преждевременной! Можно было самоустраниться, с честью «уйти в подполье и в тайгу и продолжать борьбу», что, собственно, и предлагал Короленко большевикам в «Письмах к Луначарскому», можно было, не изменяя принципам, держаться и рухнуть вместе с ними. Но упившиеся властью большевистские вожди не сделали ни того, ни другого. Спасая свое универсальное средство, они подменили им саму цель. Власть, после 1921г., стала и целью и средством. Оставалось только метать громы и молнии по поводу перерождения и совершенно безнадежно сопротивляться сталинизму, закономерному результату этой подмены.

Но после всех этих рассуждений все равно остается открытым очень тревожный вопрос. Мы с тобою оба согласны в том, что ради спасения большинства коммунаров, мы не колеблясь подавим шкурное меньшинство. Самоустраниться мы собираемся в том случае, когда убедимся, по твоим словам, «что против преобразований выступает большинство населения города и губернии…». Но до этого, до осознания необходимости самоустранения, не окажемся ли мы перед печальной необходимостью подавлять все более значительное меньшинство несознательных и несогласных в находящемся в осадном положении вольном городе или в освобожденной зоне из нескольких таежных деревень?!

Не переродимся ли мы тогда, пусть не по форме, но по существу, в свою противоположность?! Не предстанет ли тогда ДИКТАТУРА СВОБОДЫ в глазах трудящихся просто диктатурой, «комиссародержавием», только под черным флагом?! Но что тогда?!

Тогда, если мы в ужасе отстраняемся от возможности подобной перспективы, очевидно, прав Ленин, когда говорил, что анархизм. – это откладывание революции до греческих календ, это откладывание революции до тех пор, пока люди станут иными. Но если люди станут иными, то нужна ли тогда будет сама революция?!

Как видишь, основное содержание моего письма вращается вокруг проблем Октября. Как социалисты начала века спорили, изучали, вели дискуссии вокруг исторического опыта Великой французской революции, так, я думаю, мы должны с большой пользой для себя изучать и анализировать уроки Октября во всей их многозначности и многоплановости. Пусть мещане «уже забыли о целях Октябрьской революции» и для них «она ассоциируется с террором большевиков», но мы должны изучать и анализировать всю причинно-следственную совокупность, доискиваться, где, когда и почему был сделан роковой шаг к перерождению, разложению и отступничеству, и был ли он сделан вообще, или это был совершенно необратимый, объективный ход событий. Речь идет даже не об восстановлении исторической справедливости, а об извлечении уроков из печального опыта, о выяснении и понимании своего места и своих действий, окажись мы в аналогичной ситуации. Что может быть хуже, чем оказаться растерянными, беспомощными, испытывающими мучительные теоретические, моральные, идейные колебания во время весьма возможного социального взрыва, когда единственным шансом будет твердое, решительное и смелое действие!

Отношения с КАС: посылаю материал в КАС-контакт, взял в качестве помощи по распространению 200 экз. №47 «Общины», но… оппортунизм крепчает. Судить об этом можно хотя бы читая КАС-контакт. Оппортунизм, - это стремление встроиться в систему: регистрация у государства, участие в органах власти, это стремление играть «роль» в политических спектаклях буржуазной демократии. Квинтэссенция оппортунизма в заключительных словах Тупикина из статьи «Не пора ли стирать Черное Знамя?»: «Пора вернуться и подумать, что мы, анархисты, можем сделать для улучшения вот этой, существующей в реальности, жизни». НЕТ! Любое «улучшение жизни» в рамках системы, стабилизирует ее, примиряет с ней людей! С нашим тотальным конформизмом, с нашим господством мещанской установки «моя хата с краю», только анархистам недоставало работать на улучшение социальной и экономической ситуации, работать на ВЛАСТЬ ИМУЩИХ! НА кой черт тогда называться анархистами?! Никогда в своей деятельности рабочего, профсоюзного и анархистского активиста я не работал на пресловутое «улучшение».

И мои достопамятные, уже почти годичной давности, тезисы ведь тоже звали КАС идти работать в рабочее движение, только огромная и принципиальная разница есть: идти не для обслуживания рабочего движения, не для того, чтобы иметь его за самоцель, а иметь его за средство! Не развивать рабочее движение ради рабочего движения, а использовать любую, организованную и неорганизованную формы рабочего движения для ослабления, дискредитации, дезорганизации, деструкции государственной власти, независимо под каким флагом она будет действовать, - под красным, трехцветным или под жовто-блакитным.

Я по прежнему, не только с должным пиететом отношусь, но и разделяю «Принципы революционного синдикализма», декларированные МТР, - «через классовую борьбу к либертарному коммунизму» и ношу на груди значок «Индустриальных рабочих мира». Сопоставляя эти принципы с деятельностью многих организаций КАС, с их декларациями, заявлениями, уставами и прочими документами, разве не хочется воскликнуть: «Во что вы превращаете анархо-синдикализм?!».

В своей повседневной работе мы как-то обходили армейскую тему, не до нее как-то было. Но вот, новая ситуация заставила нас повернуться лицом к этой проблеме и не только высказать свою принципиальную позицию но и развернуть агитацию. Дело в том, что на Украине сейчас проходит беспрецедентная кампания, - все военнообязанные приводятся к присяге национал-буржуазному государству. Мы рассматриваем эту акцию как попытку идеологически обработать все способное носить оружие население на случай каких-нибудь внешних или внутренних осложнений. Кампания была начата по инициативе Республиканской партии (главной силы буржуазного национализма, которую возглавляет легендарный Левко Лукьяненко) с яркого представления на эту тему на исторической Софийской площади Киева. Патриотический экстаз там достиг такого накала, что даже женщины принимали эту присягу. До провинции кампания докатилась в феврале. Сценарий таков: на предприятиях уполномоченные по воинскому учету составляют списки военнообязанных, с указанием отсутствующих и причины их отсутствия, заверенной соответствующим начальником, затем из военкомата приезжает выездная комиссия, военнообязанных трудящихся собирают в красных уголках соответствующего производства, где нередко еще сохранились портреты Ленина и различная КПССовская символика и, под звуки гимна «Щэ нэ вмэрла Украина», подводят их к присяге жовто-блакитному прапору. Одним словом, маразм в стиле и духе «зрелого социализма».

На моем предприятии это действо тоже имело место. После вступительного слова пана офицера выступил я, постарался как можно ярче и доходчивее разоблачить перед рабочими эту акцию и потом, в поднятых руках порвал военный билет, швырнул обрывки золотопогонникам и вышел из зала. К сожалению, в присутствии администрации и всех желающих, только двое рабочих последовали моему примеру (отказались принять присягу), остальные же, по порядку, вслед за администраторами, выходили и присягали (а текст-то на русском!!). Наибольший пафос и рвение проявили те начальники, которые еще так недавно землю грызли, отстаивая всевластие КПСС на производстве! Уже после спрашивал товарищей по работе: вы согласны с моими доводами против присяги? Согласны. Так почему же ее принимали?! Молчание, либо ответ: «Нам здесь жить…». Вот так! Иногда руки опускаются от этого непробиваемого раболепия и холопства наших пролетариев. Это как с референдумами: в прошлом марте была установка начальства голосовать за Союз – послушно проголосовали, в декабре начальство взяло курс на независимость, и все то же большинство послушно проголосовало за независимость, не только перечеркнув свое собственное волеизъявление в марте, но и наглядно показав, что плебисцит – это игрушка в руках власть имущих, при прострации трудовых масс. Вот так и сейчас – послушно, вслед за начальством, идут под эту присягу…

Агитация наша заключается в расклеивании прилагаемой листовки, которую нам помогли тиражнуть московские товарищи.

И самый больной вопрос – кадры. По КАС-контакту видно, что и у вас проблема та же – одиннадцать человек на все Прибайкалье. У нас пятеро, считая и служащего в украинской армии Ильдеркина. Как и где привлекать новых людей, как делать это наиболее эффективно? Все эти вопросы пока открыты.

Пока работал над этим письмом, получились две иллюстрации из нашей жестокой реальности к тексту моего письма.

В Киеве прошла торжественная панихида по жертвам боя под Крутами: в чем не было недостатка, так это в жовто-блакитных и красно-черных (ОУН-УПА) флагах и в смаковании москальского зверства.

В Москве убита активистка троцкистской Интернациональной Коммунистической Лиги Марта Филлипс. Московские левые сходятся на том, что это политическое убийство. Принято заявление, которое подписали и наши (ИРЕАН). Марта возбуждала бешеную ненависть русских фашиствующих антисемитов…

На этом все. Прилагаю документы конференции. Всего наилучшего! ОЛЕГ.

ИГОРЬ ПОДШИВАЛОВ ОЛЕГУ ДУБРОВСКОМУ

от 30 марта 1992г.

Здравствуй, Олег!

Благодарен тебе за объемное письмо. Отвечать на него по пунктам не буду. Ты остался при своем мнении, я – при своем. Для тебя Мао Цзе-дун, РАФ, «Бригаде Росса», «Сендеро Луминосо» - мужественные и жертвенные революционеры, а для меня гнусные убийцы, маньяки и честолюбцы, для которых человеческая жизнь не стоит и гроша. Для тебя Ленин и Троцкий, Зиновьев и Урицкий – революционеры, боровшиеся за свою модель социализма, а для меня Каплан, Канегиссер, анархисты подполья Соболев и Ковалевич – герои, уничтожавшие тиранов. Все они мстили за гибель своих товарищей, знакомых и незнакомых людей, и после каждого их покушения сотни и тысячи заложников предавались казни. Двадцатилетний поэт Канегиссер не состоял ни в какой партии, хотя по убеждениям был социалистом, с восторгом принял Февральскую и на некоторое время (до Брестского мира) и Октябрьскую революции. Есть данные, что он был увлечен Лениным. Но после предательства большевиков в Брест-Литовске, после арестов, заложничества, казни своего друга, он пристрелил, как собаку, обер-палача Северной Коммуны, многолетнего меньшевика, перебежавшего в стан победителей всего за несколько месяцев до своей казни ради политической карьеры и хваставшегося знакомым, что за сегодняшний день подписал 23 смертных приговора. После казни Урицкого чекист Бокий, по приказу Зиновьева, приговорил к смерти более пятисот человек. Для сравнения, испанские конкистадоры за убийство одного белого убивали 300 индейцев. «Гуманнее» были. Тридцатые годы поглотили и Бокия, и Зиновьева, и других профессиональных мерзавцев – Сталин сыграл роль возмездия. Троцкий тысячу раз заслужил свой удар альпенштоком по голове. На стороне белых выступило всего 30 тысяч офицеров. Чрезвычайка же уничтожила сотни тысяч людей – студентов, интеллигентов, купцов, мещан, крестьян и рабочих. И все это ради торжества революции? Что это за революция, если блага ее принадлежат одному проценту населения(столько, кажется, было большевиков в стране)?

Неужели ты думаешь, что большевистская верхушка выражала интересы большинства и что без нее революция погибла бы, как таковая? Сейчас нет смысла фантазировать, что было бы, если бы террористы – левые или правые ликвидировали Ленина и его камарилью, но я убежден, что если бы не ленинцы, то гражданской войны вообще могло бы не быть. И никакой белый террор не сравним с масштабами и ужасами красного.

Ты цитируешь отрывок из воспоминаний Н. Сухогорской «Под властью анархистов», а ведь в этих «воспоминаниях» полно вранья, написанного под диктовку тех же чекистов. За три года войны махновская контрразведка уничтожила всего 2 – 2,5 тысячи врагов и то, после тщательного разбирательства и за особо тяжкие преступления. Никогда махновцы не использовали систему заложничества, не карали семьи своих врагов. Подавляющее большинство революционеров небольшевистского лагеря погибло от рук красных, а не белых – тут соотношение примерно один к десяти. И все это для блага революции?

Диктатура свободы – это не более чем красивое выражение. Можно сказать «республика гильотины», «карающий меч пролетариата» - суть все равно одна. Душегубство. Недаром вся демократически настроенная интеллигенция – Вернадский, Павлов, Набоков, Бунин, Потанин, революционеры старого поколения – Фигнер, Кропоткин, Лопатин, Плеханов не приняли большевиков с самого первого дня. Если революционер отвергает общечеловеческую мораль, то он не борец за свободу, а уголовный преступник. Махно никогда не лил крови, если этого можно было избежать(почитай его «Воспоминания», они изданы в 1991г. на Украине тиражом в 50 тыс. экз.), Ленин же, с Троцким, никогда не упускали возможности увеличить «массовидность террора».

Я согласен с тобой только в одном: нельзя все видеть в черно-белом свете. Если красные плохи, это еще не значит, что белые или желто-блакитные хороши. Да и среди анархистов отребья было достаточно. Погибшие под Крутами матросы воевали за новый мир для всех, а украинские гимназисты – только для себя. То же случилось с РУХом. Политиканы стравливают рабочих разных национальностей во имя своих моделей капитализма.

Насчет КАС. Я анархо-синдикалист и хочу принести пользу своему народу, своей земле. Мне не хочется видеть черный флаг, развевающийся над разрушенной страной, населенной нищим, несчастным народом. Пусть флаг будет каким угодно, но чтоб людям жилось хорошо. Ты называешь это оппортунизмом. Ты готов уничтожить миллионы ради торжества идей своеобразно понятого анархо-коммунизма (бедный Кропоткин!). Ты работаешь рука об руку с троцкистами. Вашу конференцию приветствовали подонки из ФАРА. Я рад, Олег, что вас в Днепропетровске всего пять человек. Жаль только, что вы по прежнему называете себя анархистами. Знаешь, Гитлер и Геббельс, Борман и Розенберг тоже были убежденными, бескорыстными и бесстрашными борцами за свою модель социализма. Только мне все равно не хочется положить букетик на их тайные могилы, хотя между фашистами и коммунистами разницы никакой нет (разве что в национальном вопросе).

Анархизм без гуманизма невозможен. Анархист ли ты?

Я совершенно теряюсь, когда приходится объяснять взрослому человеку, почему нехорошо убивать людей за их социальную принадлежность, почему диктатура пролетариата так же плоха, как диктатура купечества или мещанства, потому, что она ДИКТАТУРА. Я не буду желать тебе успехов в твоей деятельности. Это будет лицемерием с моей стороны.

Игорь.

ОЛЕГ ДУБРОВСКИЙ ИГОРЮ ПОДШИВАЛОВУ

от 9 апреля 1992г.

Здравствуй, Игорь!

На мои сомнения, на высказанные колебания, ты выстрелил зарядом из злобной предвзятости. А под конец, с потрясающим апломбом отлучил от анархизма…

Я никогда не утверждал того, что диктатура пролетариата есть форма переходного процесса к либертарному коммунизму.

Я пытался обсудить и понять, что будет, если вдохновляемое и направляемое анархистами коммунитарное и синдикальное общественное устройство не выйдет за рамки одного города и будет сжато со всех сторон враждебными силами.

Я утверждал, что в этом случае СВОБОДА неизбежно примет форму диктатуры ее защитников.

Я предпочитаю сейчас все выяснить с мировоззренческих, этических, моральных позиций, чтобы потом, когда дело дойдет до дела, не испытывать нравственных и моральных мучений и колебаний, а с твердой убежденностью в собственной правоте, именем СВОБОДЫ в осажденном вольном городе ставить к стенке грабителей, насильников или мерзавцев, уничтожающих продовольственные запасы.

Ты же этих проблем обсуждать не хочешь. Либо их для тебя не существует, либо нет аргументов и не хочешь самому себе признаться в том, что в ситуации осажденного лагеря, защищать безвластие придется властным насилием.

В том, что большевистское руководство состояло из революционеров и в том, что Каплан и Канегиссер, Соболев и Ковалевич были героями, уничтожавшими тиранов, нет ничего противоречивого. Мыслить нужно диалектичнее.

Но как все-таки избирательно Возмездие, Провидение, Высшая Воля, то есть, Господь Бог! Всегда оно избирает своим орудием реакцию, разложившихся перерожденцев и карьеристов! Монк ловит своих боевых «круглоголовых» товарищей, участников казни Карла I; Баррас и Фуше отправляют якобинцев пачками на гильотину и на галеры, сталинская клика избивает героев Октября, - Возмездие, черт возьми! Оно, оказывается, способно еще и изощренно издеваться – уничтожает тех, кто осмелился насилием сокрушать мир насилия, уничтожает руками бывших друзей-товарищей, мерзких ренегатов и предателей! Страшный чекист Глеб Бокий был, безусловно, достоин смерти в 1918г. от руки эсеровского террориста, но у Провидения более садистические замашки, - пожалуй, Глеб, через двадцать лет в подвалы ГПУ, пусть бывшие подчиненные сделают там из тебя кровавое месиво! Вот так боженька всеблагий мстит тем, кто осмелился поднять руку на Русь Святую, на власть помазанника божьего! Но Богу богово, а подавать реакцию, по общему правилу следующую за революцией, как Возмездие, может лишь человек, ненавидящий Революцию, как таковую!

Весьма показательно и то, что ты присоединил свой голос к общему демократическому, либеральному и монархическому хору: все, оказывается, были против большевистской революции: и крестьяне, и интеллигенция, и пролетариат, Не говоря уже о привилегированных классах; блага ее принадлежали, подумать только, одному проценту населения! Квинтэссенция подобной точки зрения – статья Солоухина «Читая Ленина»: кучка убийц, маньяков, демагогов и честолюбцев ворвалась в благостный покой и лепоту Святой Руси и все испоганила, изгадила, истоптала…

Тогда непонятно, как же эта, заливаемая сейчас помоями революция смогла выдержать и победить в жесточайшей гражданской войне, неоднократно пройдя через сокрушительные военные неудачи. Красные могли выдержать не один такой разгром, как, к примеру, катастрофа 3-й Красной армии под Пермью, где убыль людьми составила 20 тысяч человек, и вновь возродиться, как Феникс из пепла, и остановить Сибирскую армию уже на подступах к Вятке. Для белых же, любое подобное поражение на оперативном уровне, было чревато проигрышем всей кампании. Не большая, если не меньшая по масштабам, неудача под Орлом, заставила Добровольческую армию безостановочно отступать: Курск – Харьков – Ростов, ибо надо было спасать кадры поредевших офицерских полков, измотанных непрерывными, с мая 1919г., боями. Сменить их, чтобы вывести ударные части корниловцев-марковцев-дроздовцев-алексеевцев на отдых, было просто некому. Это говорит о том, что социальная база для вооруженной борьбы такого размаха была у белых гораздо уже, чем у красных. А это значит, что крестьянство в общем и целом все-таки предпочитало тогда из двух зол меньшее, - красных предпочитало белым, хотя и сопротивление продразверстке непрерывно нарастало. Махно, Петлюра,- то есть, анархическая и националистическая альтернатива двум первым злым силам, при всей своей мощи, все-таки не выходили за региональные рамки.

Да, я думаю, что осенью 1919г., когда революция приняла характер войны огромных централизованных армий, а революционные массы уже сидели на железной цепи военного коммунизма, ликвидация «Ленина и его камарильи» привела бы к поражению революции. И «подавляющее большинство революционеров небольшевистского лагеря» это понимало. Об этом говорит и блок социалистических партий против Колчака во время его наступления на Волгу и самомобилизация членов этих партий в Красную армию во время деникинского натиска осенью 1919г. Блоки Махно с красными подтверждают это лишний раз. Социалист, казалось бы, должен понимать, что существует линия баррикад, с одной стороны которой защитники эксплуататорских порядков, с другой – революционеры всех оттенков. Борьба социалистов с большевиками была борьбой в лагере революции. Эсеровско-меньшевистский Политцентр, десять дней бившийся с колчаковцами на улицах Иркутска, а затем отбивавшийся от Семенова на востоке и от Каппеля на западе, - он по какую сторону баррикад был, - с красными или с белыми?! Или это «над» - третья сила, третий путь, - альтернатива тем и другим? Субъективно третий путь был возможен, объективно, в той конкретной социально-политической ситуации, к сожалению, нет. Объективно Политцентр помог только красным, - сорвал попытку белых удержаться в Прибайкалье и пленил Колчака.

Конечно, противнику революции все эти «тонкости» понять трудно.

Я цитировал отрывок из воспоминаний М. Гутмана «Под властью анархистов(Екатеринослав в 1919г.)». Мне нет нужды доказывать, на чьей стороне мои симпатии – большевизма или махновского движения, именно поэтому не считаю нужным что-либо замалчивать или идеализировать. Лубочный образ Махно нам тоже не нужен. Позволю себе исторический экскурс, так сказать, личного плана. Моя здравствующая бабушка, о которой я как-то уже имел возможность писать, приехала в Екатеринослав из Москвы, спасаясь от голода, в страшный 1920г. Приехала к двоюродным сестрам. Все мужчины в этом роду были кадровыми офицерами царской армии. Так вот, когда махновцы занимали город, бабушкины сестры спасали свою жизнь, скрываясь в сельской хате на тогдашней глухой окраине – Мандрыковке. Весной 1921г. обывателей охватила страшная паника, - прошел слух – Махно идет на город! И бабушка закопала семейные реликвии – отцовские фотографии и его дневники, бесценные дневники участника русско-турецкой войны и, в частности, шипкинской эпопеи, непосредственным участником которой он, офицер артиллерии Николай Дубровский был.

Закопала в страхе за свою жизнь и честь, ибо нельзя было оказаться перед махновцами юной генеральской дочкой. Ради объективности стоит добавить, что если в центре большевизма, в Москве, во времена военного коммунизма, бабушка и ее семья не подвергались какой-либо дискриминации, как «бывшие», хотя муж одной из ее родных сестер был расстрелян на Лубянке, как участник одного из офицерских заговоров, один дядя, полковник генерального штаба, скрывался в Подмосковье, не принимая участия в борьбе, а другой убежал в буржуазную Эстонию, то в южном Екатеринославе, где с продуктами в то время было немного полегче, чем в Москве, моральный прессинг, со стороны представителей местной большевистской власти, был довольно жестким. Вот такие судьбы и такая диалектика…

Итак, революционеры действия – уголовные преступники. Ведь в страшном деле социальной революции, когда в борьбу включились миллионы озлобленных вчерашних окопных солдат, вернувшихся мстить за годы крови, грязи, вшей, германских сметающих артобстрелов и газовых атак, в таком деле места для общечеловеческой морали не находилось. Была мораль революции и мораль контрреволюции. Соблюдать с успехом заповеди Христа можно было только находясь в стороне от борьбы! «Благо революции – высший закон!» - говорил тот, кто, по твоему, «тысячу раз заслужил свой удар альпенштоком по голове». Мораль революции была беременна моралью сталинщины?! Несомненно! Но роды были вовсе не обязательны. Беременность можно было прервать, если бы в большевизме взяли верх такие люди, как Мясников или Шляпников. Ты, наверное, знаешь, что Мясников – суровый революционер, соучастник убийства членов царской семьи, уже в 1922 году требовал совсем иного отношения к политическим оппонентам большевизма, открыто потребовал свободы печати для всех – от анархистов до монархистов.

Ты ломишься в открытую дверь, когда берешься «объяснять … почему нехорошо убивать людей за их социальную принадлежность».

Вынужден повторить: убийство банкира и профсоюзного активиста дело одинаково ужасное, но когда «сендеристы» убивают прокурора или алькальда, они стреляют не в социальную принадлежность, а в персонифицированную систему угнетения. Проповедь ненасилия особенно хорошо прозвучала бы в Лиме, где в ужасных фавелах умирают от холеры рахитичные дети, а рядом, во дворцах, жируют нувориши и аристократы. Но повода для обличения в симпатиях к «безмотивному» террору я никогда не давал.

Концовка твоего письма просто замечательна. И это пишет человек, который, в свое время, увлекательно цитировал Аршинова!

«Я анархо-синдикалист и … пусть флаг будет каким угодно, но чтоб людям жилось хорошо».

Встает вопрос, - почему ты, собственно, анархо-синдикалист, а не просто благопожелатель своему народу? «Развевающийся над страной флаг» есть символ определенного общественного устройства или, что в сущности, одно и то же, доминанты в обществе некоторых идей. Носитель какой-то идеи верит, что именно под его флагом «людям заживется хорошо». И он добивается того, чтобы именно его флаг развивался над… В противном случае теряет всякий смысл убежденность в правильности и правоте своего мировоззрения, своих идейных ценностей. Я верю, что черный флаг – это спасение, что борьба с государственностью, - это борьба за выживание человечества. Когда же мне говорят: мне все равно какой, - красный, трехцветный, черно-желтый или бело-зеленый флаг будет развеваться, - лишь бы людям было хорошо, то это либо демагогия, либо полная безыдейность. Это то же самое, что я слышал и слышу постоянно от нашего обывателя: «Мне все равно кто: коммунисты, националисты, анархисты, фашисты, - абы у магазынах усе було!». Это мещанство на платформе анархо-синдикализма!

«Я совершенно теряюсь, когда приходится объяснять взрослому человеку», к тому же, считающему себя социалистом, разницу между фашизмом и коммунизмом. Гнусная «расовая теория» с обмером черепов и прочей пакостью, с делением людей на унтерменшей и сверхчеловеков, и ошибочный метод через диктатуру одного класса привести человечество к той же цели, что и анархизм – к коммунистическому общежитию. Эти два учения одинаковы?! Разница «разве что в национальном вопросе»?! Альфа и омега фашизма – нацизм, его самый страшный яд, есть всего лишь незначительное отличие от коммунизма! Для человека, считающего себя социалистом писать такие вещи просто позорно.

Ну а подтекст предпоследнего абзаца, где протаскивается мысль: «Не худо бы вам, ребятки, фашистами назваться» - это просто мерзость, комментировать которую у меня нет ни малейшего желания.

Радуешься нашей слабости? Возможно, очень возможно, что мы останемся крошечной кучкой ультралевых мракобесов, в бессильной злобе лающих из политической подворотни на проезжающих мимо в лимузинах боссов Партии Труда. Думаю, что довольно скоро именно такой лексикон будет у тебя в ходу по отношению к нам.

Но о чем толкуют в нынешней Конфедерации анархо-синдикалистов?

Один заявляет – признаем частную собственность, это ведь экономическая свобода!

Другой – надо распахнуть двери для западных инвестиций, это ведь к стиранию границ между государствами!

Третий – как здорово будет в Партии Труда!

Четвертый – еще лучше зарегистрироваться у государства, это такие возможности открывает!

Пятому все равно, - буржуи, сталинисты или монархисты поднимут свой флаг над его страной, лишь бы все довольны были!

Одни фиксируют в своих документах: «Отношения с государством строятся по принципу «координационного управления», а не «конфликтной ситуации»…».

Другие пишут нам о том, что надо не вставлять государству палки в колеса, а ПОМОГАТЬ! Да! Да! Именно так и пишется: «помогать государству эволюционизировать в определенном направлении»!

Эх, и отхлестали бы вас Волин, Максимов и Новомирский за столь «своеобразное понимание» анархо-синдикализма!

ОЛЕГ.

ИГОРЬ ПОДШИВАЛОВ ОЛЕГУ ДУБРОВСКОМУ

от 25 апреля 1992г.

Здравствуй, Олег!

Признаться, я не думал, что ты мне ответишь, но раз ты ответил, то пишу и я, на сей раз думаю, в последний раз.

Я действительно не считаю тебя анархистом, ибо главное в анархизме – свобода. Никогда никого нельзя сделать свободным насильно – это я усвоил твердо. Ты же из тех, кто стремится силком осчастливить мир. Для таких «благодетелей давно пора открывать специальные лечебницы. Тебе наплевать, хотят ли рабочие получать зарплату у хозяина, владеть предприятием коллективно, или сами стать частными владельцами. Ты из идейных соображений не можешь им дать право выбора. Все будут коллективно владеть производством, сукины дети! А если кто-то заикнется о частной собственности, вспомним рекомендации Льва Давидовича: «Благо революции – высший закон!» И незачем заниматься просвещением, повседневной мирной работой – это все либеральные глупости. Бери пистолет и стреляй в прокурора! Плевать, что тебя не поддерживают все 100% населения, заставим! Пусть все разваливается в стране, пусть люди боятся выходить на улицу, пусть голодают дети – все это на пользу любимой революции. Чем хуже, тем лучше!

Все это я уже пережевывал, когда читал «Катехизис революционера» С. Нечаева, совершенно безосновательно приписываемый Бакунину. И до фашизма здесь действительно недалеко. Напомню тебе о таком известном в 10-е годы во Франции и Италии анархисте, как Бенито Муссолини, редакторе левой газеты «Вперед!»(«Аванти!»). Напомню о «р-р-революционерах» типа Фиделя Кастро и Даниэля Ортеги – грабителях и палачах своих народов. Но что тебе все это? Для тебя ведь и Мао – достойный персонаж. Как это ты еще Ким Ир Сена забыл в святцы внести? Все твои латиноамериканские партизаны – обыкновенные бандиты, для которых грабеж и торговля наркотиками – способ существования. Так называемая Революционная армия Колумбии является основным поставщиком марихуаны в США.

Для меня анархист тот, кто не навязывает, а предлагает, доказывает свою правоту личным примером. А ты, несмотря на свою начитанность, обладаешь типично тоталитарным сознанием. Ты больше ленинец, чем наши вчерашние правители, с которыми я боролся половину своей жизни. Я признаю насилие только как самозащиту, я не способ достижения своих политических целей. И плевать я хотел на все откровения Волина, Максимова и Новомирского, выданные сто лет назад. Их идеи не победили и не могли победить именно из-за тех средств, которые они предлагали. После них были люди поумнее – Ганди, например, который добился куда большего без всякого кровопролития. А все эти теоретики, кстати, все до единого были марксистами в начале своего славного пути. Мир изменился с тех пор, мы имели своего Ганди – академика Сахарова, но ты этого не заметил. Ты весь в Октябре 17-го и скоро пойдешь на работу в ЧК. Ну и Ленин с тобой!

Жвания поступил честно – перестал называть себя анархистом.

Ты продолжаешь, хотя никаким «анархо» давным давно не являешься.

Ты просто КОММУНИСТ.

И. ПОДШИВАЛОВ, «босс Партии Труда».

socialist.memo.ru – Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года